Белояннис - Михаил Витин

Палачи спешили не случайно.

Решение Совета помилования вызвало большое недовольство среди рабочих Афин и Пирея и в широких кругах греческой общественности.

Правительство полагало, что утверждение королем этого решения вызовет демонстрацию протеста, а возможно, беспорядки и столкновения с полицией. Правительетву было также известно, что на 31 марта назначено заседание Святейшего Синода Греции, который намеревался выступить с возражением против казни Белоянниса и других осужденных. Правительство торопилось в один день покончить с юридическими формальностями.

В тот же день, 29 марта, полученные из дворца документы были направлены военному министру.

Военный министр немедленно переотправил их отделу военной юстиции своего министерства, через который проходили все смертные приговоры военных судов.

Отдел направляет бумаги на исполнение органам военной полиции.

В субботу 29 марта в 21 час 20 минут начальник военной полиции получил все документы, установил контакт с королевским прокурором военного суда и назначил начальника карательного отряда.

Но и после того как с формальностями было покончено, убить Белоянниса оказалось не просто. Слишком внимательно следил за его судьбой народ Греции.

Начальник военной полиции вместе с королевским прокурором согласились на том, чтобы произвести расстрел на полигоне местечка Гуди, вблизи Афин, где уже не раз казнили политических заключенных.

Все приготовления производились в глубокой тайне и с грубым нарушением существующих юридических положений, так как по инструкции королевский прокурор обязан был не менее чем за двадцать четыре часа известить полицейские и гражданские власти о дне, часе и месте исполнения приговора. Королевский прокурор же вообще не сообщил ни полицейским, ни гражданским властям о предполагаемом расстреле Белоянниса, а со времени получения им распоряжения до момента приведения в исполнение смертного приговора прошло всего несколько часов.

Убийство Белоянниса было назначено на воскресенье и должно было осуществиться до восхода солнца, при свете автомобильных фар.

УБИЙСТВО

В Афинах жизнь шла своим чередом. В центре города, как всегда, оглушительно звенели трамваи. По тротуарам двигалась людская толпа. Открывались и закрывались двери многочисленных министерств, учреждений, адвокатских и нотариальных контор. С утра до вечера торговали магазины. Громко кричали продавцы газет, сообщая о политических сенсациях.

В парламенте происходили бурные заседания. Демократические депутаты обвиняли правительство в невыполнений его предвыборных обещаний. Они требовали принятия действенных мер по умиротворению и отмены смертного приговора Белояннису.

Гудки фабрик и заводов Афин и Пирея по-прежнему рано будили рабочих. Но рабочие шли на работу сумрачные, немногословные. Рабочие окраины жили настороженно. И эта настороженность беспокоила правительство, которое до самых последних минут скрывало заговор против Белоянниса, подготовку к его убийству.

Известие о решении Совета помилования отклонить ходатайство Белоянниса вызвало большое негодование. Всем хотелось знать, как же отнесутся к этому король Павел и правительство. Из печати было только известно, что на другой день правительство через своего министра юстиции доложило королю Павлу о решении Совета помилования. Других сообщений не было. Правительство хранило молчание.

О том, что Совет помилования отклонил просьбу Белоянниса, стало известно; в тюрьме Каллитея рано утром 29 марта. Белояннис принял это сообщение так же спокойно, как он спокойно принял в свое время сообщение о смертных приговорах, вынесенных ему на двух судебных процессах.

Какого же другого решения можно было ждать от чиновников, заседающих в Совете помилования, которые находятся в услужении у лиц, настойчиво добивающихся его физического уничтожения? Хотя решение Совета помилования было не окончательным и оно могло быть королем изменено, но оно было новым, почти неизбежным шагом к смерти. Все слышней становилось ее холодное дыхание в камере Никоса.

Белояннис никогда не возлагал особых надежд на Совет помилования, как теперь не ждал милости от короля. Прошло много лет с тех пор, как он стал на трудный путь революционера, и много раз Никос смотрел в лицо смерти. Сейчас он думал о своих близких — о матери, о жене, о сыне. Ведь у него теперь есть сын, тоже Никос, родившийся в тюрьме несколько месяцев назад. Но его брак с Элли не зарегистрирован. Нет никаких документов о том, что Белояннис является отцом недавно родившегося у Элли ребенка.

Белояннис взял у надзирателя бумагу и написал письмо, по которому перед законом Никос-младший становился его сыном. Он передал это письмо начальнику тюрьмы и просил направить его властям.

В Афинах ходили упорные слухи, что король одобрил решение Совета помилования. Поэтому редакции некоторых столичных газет поручили своим корреспондентам во что бы то ни стало добиться свидания с министром юстиции и получить от него точные сведения. Ведь кто-кто, а министр, беседовавший с королем, должен знать, насколько обоснованны опасения за жизнь Белоянниса.

Было даже решено задержать выход газет до тех пор, пока не будет получена точная информация.

Но корреспонденты тщетно пытались вечером 29 марта добиться свидания с министром юстиции. Министр был неуловим. Корреспондентам сообщали место, где находится министр, но, когда они туда приезжали, там его уж не было. Только далеко за полночь, наступило уже воскресенье 30 марта, корреспондентам удалось связаться с министром юстиции по телефону.

Министр заверил журналистов, что «везде царит полное спокойствие и что о расстреле Белоянниса не может быть и речи». Чтобы сделать свое заявление более убедительным и, видимо, желая избежать повторного разговора с журналистами, министр сказал, что его рабочий день окончен, что он устал, идет спать и желает им спокойной ночи.

Заверения министра не обманули журналистов. Они давно уже привыкли настораживаться, когда им говорили о «полном спокойствии».

30 марта в два часа утра уставшие журналисты прибыли к тюрьме Каллитея. У входа в тюрьму стояли несколько полицейских и о чем-то переговаривались между собой.

Полицейские были удивлены появлением корреспондентов, но на их вопросы отвечали, что наступило воскресенье и никаких приказов относительно Белоянниса не было и не будет.

Журналисты поехали в полицию района Каллитея, но и полицейский офицер сказал, что ему ничего не известно, что время уже позднее, и посоветовал им ехать домой.