Белояннис - Михаил Витин

До, черной машины-клетки оставалось несколько щагов. Белояннис повернулся к окнам тюремных камер и, подняв вверх закованные в кандалы руки, громко крикнул:

— Прощайте, друзья, будьте счастливы!

Дверь автомобиля-клетки захлопнулась, и машина выехала на улицу.

Военные власти явно торопились расправиться с Белояннисом. С того времени, как карательный отряд подъехал к тюрьме, и до отъезда всей автоколонны прошло не более тридцати — тридцати пяти минут. В голове ее шел грузовик с солдатами, за ним следовал автомобиль-клетка с четырьмя смертниками. Колонну замыкали три «джипа» с королевским прокурором и офицерами военной полиции.

Машины выехали на бульвар Сингру и направились по нему к центру города. Слева виднелся древний Акрополь. Впереди все ясней вырисовывалась в слабом свете уличных фонарей арка Адриана, а справа от дороги были видны высокие колонны храма Зевса. Но вот и они остались позади. Промелькнули мраморные ступени афинского стадиона. Дальше пошли улицы Ригилис, Кифисиас, Месогион. Город спал, улицы были безлюдны, автомашины не сбавляли хода.

Когда журналисты заметили, что из ворот тюрьмы выехала черная машина, у них не оставалось никаких сомнений в том, что в ней находится Белояннис. На своей автомашине журналисты устремились вслед за быстро помчавшейся от тюрьмы автоколонной. Но при выезде из района Калнитея, у поворота на бульвар Сингру, дорогу журналистам преградила машина военной полиции. Офицер настаивал на том, чтобы корреспонденты прекратили следовать за ушедшими вперед машинами. Но журналисты все же попытались догнать автоколонну и приблизились к ней только тогда, когда она оказалась в районе Гуди. Там, недалеко от тюремной больницы «Сотириас», автомобиль журналистов вновь был остановлен, и солдаты военной полиции с винтовками на изготовку решительно запретили им двигаться дальше.

Было четыре часа утра, когда машины с карателями прибыли к месту расстрела. Машины остановились, моторы были выключены, и все это пустынное и дикое место с небольшим оврагом в форме воронки утонуло в непроглядной темноте. Среди мертвой тишины только где-то высоко-высоко раздавались негромкие крики потревоженных птиц. А в глубине огромной темной массой возвышалась гора Имиттос. Темная и молчаливая, стояла она, ожидая кровавой развязки еще одной трагедии, каких она видела немало: ведь именно здесь во времена немецкой оккупации гитлеровцы расстреливали греческих патриотов.

Как бы испугавшись темноты и тишины, офицер, командовавший карательным отрядом, отдал приказ завести моторы всех автомашин и включить фары. Только после этого он приказал солдатам вывести из машины приговоренных к смерти. Первым был Белояннис. Он легко спрыгнул на землю, не коснувшись ступенек. Следом за ним сошли остальные.

4 часа 5 минут. Белояннис с абсолютным спокойствием наблюдал за последними приготовлениями к расстрелу. Казалось, он был не участником, а скорее каким-то посторонним наблюдателем готовящейся кровавой драмы. К нему подошел священник и опять обратился со словами о вечной загробной жизни. Белояннис ничего ему не ответил. Он лишь повернул в его сторону лицо, на котором при свете автомобильных фар была заметна горькая улыбка. Лица других приговоренных к смерти оставались неподвижными.

В 4 часа 8 минут королевский прокурор Атанасулис огласил скороговоркой приговор военного суда и утвержденное королем Павлом решение Совета помилования об отклонении ходатайства осужденных на смерть. Закончив, он отошел немного в сторону, где карательный отряд, состоящий из 24 солдат, готовил оружие.

Офицер выстроил солдат лицом к востоку, а в восьми шагах перед ними были поставлены недалеко друг от друга Белояннис, Калуменос, Аргириадис и Бацис. Белояннис стоял вторым справа. Прошло еще несколько секунд. Офицер карательного отряда подошел к осужденным и спросил, не хотят ли они, чтобы им завязали глаза. Белояннис молчал. Разве коммунисты не привыкли открыто смотреть смерти в лицо?

Расстрел Белоянниса в предместье Гуди. Схема из газеты «Аллаги».

В 4 часа 11 минут была подана команда «готовьсь!», и дула двадцати четырех американских винтовок уставились в лицо Никосу Белояннису.

Гордый орел Граммоса, верный сын Греции с высоко поднятой головой в последний раз обнимал взглядом землю, которую он так горячо любил.

Среди мертвой тишины, царившей кругом, он услышал крики заключенных из находящейся недалеко тюремной больницы «Сотириас».

— Не убивайте наших братьев, не убивайте Белоянниса!

Через секунду-другую раздастся команда «огонь!» и все будет кончено.

— Да здравствует Коммунистическая партия Греции! — крикнул Белояннис.

Последнее его слово было заглушено винтовочным залпом. Американские пули пробили грудь народного героя. Белояннис, умирая, сделал шаг вперед, и этот шаг был шагом в бессмертие.

Ä сзади, в глубине, по-прежнему темная и молчаливая, стояла гора Имиттос. Она ожидала, пока рассеется мрак и ее вершина будет освещена лучами восходящего солнца.

Белояннис лежал с открытыми, устремленными в небо глазами. Одна его рука была откинута, другая прижата к груди. Из ран текла кровь, пропитывая собой теплую землю. Подошел военный врач и осмотрел убитых. Все четверо были мертвы. Военный врач сообщил об этом командиру карательного отряда. Офицер подал команду, солдаты сели в машины и быстро покинули предместье Гуди.

Преступление свершилось. Организаторы расстрела забыли, что тела убитых надо перевезти на кладбище, и первые лучи солнца стали свидетелями ужасного злодеяния.

Военные власти впоследствии пытались утверждать, что трупы сразу же были перевезены на кладбище, но это была очередная ложь.

Только в 6 часов 50 минут к месту казни пришел грузовик афинского муниципалитета номер Д.А.III, вроде тех, которые вывозят мусор. Тела расстрелянных быстро положили в кузов, и офицер полиции дал шоферу приказ ехать возможно быстрей. Нужно было отделаться от журналистов, появившихся в Гуди, и попасть на кладбище до того, как они прибудут туда.

И вот грузовик мчится по скверной дороге, его бросает из стороны в сторону, а в его кузове подпрыгивают и бьются о стенки тела четырех убитых.

Одному журналисту все же удалось быть свидетелем захоронения. Вот как он описал эту страшную картину.

«Грузовик быстро въехал на кладбище. Какие-то люди принесли носилки и стянули из машины за ноги первый труп. Это было тело Бациса. Грубо рванув, они уронили покойника с высоты больше метра. Голова Бациса стукнулась о землю и из пулевой раны брызнула кровь. Затем Бациса поволокли к вырытым неподалеку четырем могилам. Там, схватив труп за руки и за ноги, его в буквальном смысле слова швырнули в могилу. Расстрелянных похоронили в одежде, в какой они были в тюрьме, без гроба, без савана…