Скорее счастлив, чем нет - Адам Сильвера

При встрече я всегда стараюсь сказать ей что-нибудь приятное: например, о том, как мне нравится смотреть на созвездие веснушек, идущее у нее от шеи к лопатке. Я стараюсь доказать ей, что она – моя вселенная, в ней заключена вся моя жизнь, и все тут. Этому научили меня друзья. Не специально, конечно: Брендан разбрасывается девушками, как комьями грязи из-под колес, а Дэйв Тощий всегда выбирает несколько целей сразу. Но ролевые модели «не надо так» тоже очень помогают. И вроде бы Женевьев по крайней мере ценит, что я прикладываю усилия. Если не притворяется.

На блошином рынке яблоку негде упасть. Мы сразу проходим мимо торговцев всякой скукотой: пуговицами, шнурками, гольфами, трусами… Женевьев останавливается примерить изумрудные серьги, а я брожу неподалеку – вдруг попадется классный комикс? На соседнем столике табличка: «Винтажные видеоигры». Там старые картриджи «Нинтендо»: «Пакман», «Супербратья Марио 3» и «Каслвания». На всех маркером написаны цены – от двадцати долларов и выше. Я киваю парню в футболке из «Зельды» и отхожу к следующему столику, с магнитами на холодильник. Может, купить Томасу? Но это будет просто предлог, чтобы навестить его. Останется Томас без магнита, хотя по моим извилинам ползают слова и просятся, чтобы их сказали.

Женевьев, оказывается, уже отошла от стола с серьгами. Я крадусь между рядами. Она машет мне рукой, а в другой держит синий скетчбук-«молескин».

– Как тебе? Я бы сделала сюрприз, но вдруг не понравится…

– Да есть у меня где рисовать, – отвечаю я. У меня правда еще полно тетрадей со сменным блоком на спирали.

– Но, может, ты все же его хочешь?

– Нет, спасибо.

Она, конечно, не какая-нибудь богачка, но у нее, в отличие от меня, своя комната и карманные деньги каждую неделю. Она не особо понимает разницу между «хочу» и «надо». А я с детства усвоил: если чего-то хочешь – перехочешь.

Что я хочу: парочку новых игр, кроссовки покруче, ноутбук с «фотошопом», дом с кучей спален, чтобы водить ночевать друзей.

Что мне нужно: еда, вода, зимняя одежда и обувь, какой-никакой дом, хотя бы крошечный; девушка – желательно Женевьев – и лучший друг – желательно Томас, а не Брендан, который только вроде как лучший.

Женевьев хватает меня за руку, и я вымученно улыбаюсь. Она и сама до сих пор немножко грустит.

Вечером кто-то стучит к нам в дверь. Эрик собирается в ночь на склад, мама лежит пластом после двойной смены. Иногда, слыша стук в дверь, я ловлю себя на мысли: опять папа ключи забыл. Это, наверно, еще надолго. Друзья обычно кричат мне в окно. Я ставлю игру на паузу и надеюсь, что это не какой-нибудь дурацкий розыгрыш, а то держите меня семеро…

Открываю дверь – Томас.

– Привет, – улыбается он.

Я улыбаюсь в ответ.

– Не хочешь у меня заночевать? – спрашивает он, не дождавшись ответа. – Я немного переработал диаграмму жизни, хотел обсудить с тобой. Давно не общались.

Ага, восемь дней не виделись и десять часов ничего друг другу не писали. По-хорошему, мне надо остаться дома и отоспаться, а то завтра опять весь день с Женевьев. Но тогда я всю ночь не усну, буду корить себя, что не помог Томасу разобраться, кто он такой, и он теперь бродит по миру слепой и растерянный.

– Ага, я в деле. Секунду.

Я захожу к себе, вырубаю «Икс-бокс». Эрик косится на меня с таким видом, будто знает мои секреты и раскусил весь мой обман. Точно так же он смотрел, когда я выходил из дома, чтобы впервые в жизни заняться сексом.

Маму я решаю не будить: все равно вернусь даже раньше, чем она встанет в туалет. Чтобы не напороться на друзей, мы с Томасом выходим по черной лестнице. Там пахнет только что раскуренной травой. Я кладу ладонь Томасу на грудь, чтобы он остановился, и мы слушаем, не идет ли кто.

Все тихо, мы спускаемся и натыкаемся на Брендана и девчонку по имени Нейт. На самом деле она Натали, но уже года четыре всячески старается походить на парня: ее стиль – дреды, цепочки с медальонами из фальшивого золота, рэперские кепки и баскетбольные джерси.

Брендан уставился на Томаса, а спрашивает меня:

– Что ты тут забыл, Эй?

– На улицу иду. А ты?

У него в руке пакетик травы.

– Дела обделываю.

– Был бы я охранником, тебя бы замели, – замечаю я.

– Не-а. У них ключи звенят, за километр слышно.

– А если кто-то твоему деду расскажет?

– Ему плевать, чем я занят, лишь бы бабло приносил. – Брендан складывает пальцы в щепотку и потирает друг о друга. – Ты, кстати, мешаешь.

– Понял.

Мы уходим, и я слышу, как Брендан спрашивает Нейт:

– Тебе точно парни не нравятся?

Мы заходим в «Лавочку вкусной еды», Томас закупается печеньем, конфетами с шипучкой и кучей чипсов человек на шесть. Погода хорошая, мы поднимаемся к нему на крышу и играем в карты. Уже темновато, но у Томаса со дня рождения остался зеленый бумажный фонарик, и каким-то чудом он еще горит. Я раскусываю шипучку:

– Так что там у тебя нового в будущем?

– Я понял кое-что мощное. Кем я хочу стать. – Томас залпом выпивает газировку и рыгает. – Вернее, кем не хочу.

То ли я перебрал сахара, то ли не готов к этому разговору, но меня что-то потряхивает.

– И кем?

– Я не хочу быть режиссером, – объявляет Томас. Обычная фраза запутавшегося в себе тинейджера. – Похоже, я не так горю этим, как думал. Я же, если подумать, ни разу не пробовал ничего снимать, даже на ютьюбе канала не завел. Просто гуглил биографии режиссеров и смотрел фильмы, как будто в этом вся профессия.

– Но ты же писал сценарии! – возражаю я.

– Да, но, похоже, мне нечего сказать людям, – разводит руками он. – Я могу писать сколько влезет, но мне всего семнадцать, и у меня нет никакого интересного опыта, о котором можно рассказать. Унылая жизнь – унылая история.

– Иногда историю стоит прочесть именно за то, что она про унылую жизнь, – говорю я. – И ни фига твоя жизнь не унылая.

– Еще какая унылая! Я не знаю, кем хочу быть, когда вырасту. У меня толком нет друзей, кроме тебя. Мама все время работает, и мы почти не видимся, а папа – вообще не знаю, жив или сдох. – Томас тут же спохватывается и в ужасе смотрит на меня: – Прости. Фигню спорол.

Я хочу сказать: все в порядке, отец