Дело сибирского душегуба - Валерий Георгиевич Шарапов

тщательно проверяли, опрашивали жильцов, интересовались, не будут ли граждане возражать, если милиция осмотрит жилище? Можно и ордер подождать, но кому в этом доме нужны проблемы? Проблемы не требовались. Гражданам нечего было скрывать. Чужую девочку никто не видел, в дверь не стучалась. Показывали фото: ее узнавали, да, бывает такая, с Наташкой играют, но не вчера. «Да ладно, — не верили опера. — Вошла в дом и исчезла?» «Значит, кто-то врет, — глубокомысленно изрек Хорунжев. — Может, через окно вылезла?» И смутился, когда товарищи стали дружно крутить пальцами у виска. В четвертой квартире заявляли категорически: Женечка вчера не приходила. В этом не сомневалась мать Наташи, работающая сегодня во вторую смену, это же подтверждала старенькая бабушка, резво бегающая по квартире. Самой Наташи не было — с утра на занятиях.

— А что случилось? — забеспокоилась женщина. Внезапно побледнела, прижала руку к груди.

— Бред какой-то, — ворчал Туманов, выслушивая доклады сотрудников. — Вы сами-то себя слышите? Где эти чертовы бабули, которые все видели?

Он лично опрашивал старушек — вывел их из квартир и подверг давлению. Видимо, похмелье входило в критическую фазу. Иногда он со злостью поглядывал в мою сторону: дескать, что на «съемочной площадке» делают посторонние? Я благоразумно помалкивала. Туманов был прав: хочешь добиться результата — сделай все сам. Старушки возмущались: они уже все рассказали. Не такие уж старушки, лет шестьдесят с небольшим. С глазами и головой все в порядке. Информация подтверждалась: девчонка в светло-бежевой куртке и с распущенными светлыми волосами вошла в дом.

— Так и запишите, товарищи милиционеры, — важно заявила одна из свидетельниц. — Нам скрывать нечего. До пенсии я в системе исправительных учреждений работала, женскую колонию в Пермском крае сторожила. Зрение и наблюдательность еще не разбазарила. Мартыновна в районной прокуратуре трудилась, тоже знает, что такое заведомо ложные показания… Ну, чего вы мне суете эту фотографию? Не первый раз ее видим. Мимо нас прошла — и туда. Дверью еще хлопнула — в окнах аж стекла зазвенели…

— Назад не выходила?

— Нет, — покачала головой свидетельница. — Темнело уже, не без этого, но все же…

— Слушай, Филипповна, а вроде зашел кто-то в дом после девчонки, нет? — неуверенно вспомнила сотоварка. — Я вот не уверена, но, кажись, видела кого-то…

— Да ладно, Мартыновна? — не поверила пенсионерка. — А я почему не видела?

— Так ты на Нинку отвлеклась, она как раз из нашего подъезда вышла. Шалавой, как всегда, обозвала и вслед плюнула.

— Серьезно? — задумалась очевидица. — Ну, помню, отвлеклась… А что было-то?

— Мартыновна, на вас вся надежда, — взмолился Туманов. — Вспомните, что вы видели.

Женщина не была уверена, мялась. Но все же вертухайское прошлое заставило сосредоточиться. Девчонка — другое дело. Курточка характерная — светлая, пробежала мимо, да еще и дверью хлопнула. С той же личностью — совсем не так. Мимо не проходил, был одет во что-то серое. На таких и взгляд не задерживается. Девочка вошла в подъезд, он тут же появился на углу того же дома, прошел к подъезду и пропал. Дверь не хлопала.

— Сочиняешь, Мартыновна, — насупилась Филипповна. — Разве было такое? А что не сказала?

— Да мало ли кто тут ходит, — фыркнула соседка. — Ты на Нинку собак спустила, а потом… как-то и забылось. А теперь вспомнилось — когда товарищ из милиции начал настойчиво интересоваться.

— Хорошо, допустим, — Туманова снедало нетерпение. — Вы видели, как девочка вошла в подъезд. Затем вдоль дома проследовал человек и тоже вошел в подъезд. А дальше? Кто-нибудь из них выходил?

— Нет, никто, — помотала головой Мартыновна. — Да мы, мил-человек, больше и не задержались. Холодало уже. Поднялись и пошли по домам…

Туманов метал молнии. Он уже догадывался. Благодарить ценных свидетельниц пришлось мне, а он уже бежал через пустырь. Остальные, переглядываясь, семенили за ним. Туманов ворвался в дом, повернул в неосвещенную нишу. Лампочка в этой части подъезда перегорела — напрасно он щелкал выключателем. Включил фонарь, подергал дверь с навесным замком. Подергал вторую — и она неожиданно открылась! Замок висел на скобе, и когда они обе были сведены, возникала иллюзия, что подвал заперт.

— Кретины! — схватился за голову Туманов. — Какие же кретины! Подергать было трудно? И я такой же кретин, доверяю людям, не соответствующим занимаемой должности! — он первым бросился в подвал, прыгая через ступени. Заметался по облупленным стенам электрический свет. Спустились остальные, светя под ноги. Кто-то отыскал выключатель, и пространство озарил мерцающий свет. Подвал был небольшим, разбитым на отсеки. Переплетались трубы, обернутые стекловатой — канализация, водопровод, паровое отопление. Жильцы подвалом не пользовались — кабинки отсутствовали. Бытового мусора здесь практически не было. Я спускалась последней, внезапно закружилась голова, и я сделала остановку. Словно чувствовала… Внизу усилился шум, рвало участкового, пожелавшего реабилитироваться. Он пулей промчался мимо меня, выбежал на улицу. Пояснения не требовались. У остальных желудки был крепче. Поколебавшись, я продолжила движение в преисподнюю, плутая между загородками, пошла на голоса. В тусклом свете возились люди, срывался на фальцет Мишка Хорунжев: «Убью суку! Лично сдеру с него скальп, когда поймаю»! Я мялась у соседнего отсека, не решаясь войти. В горле стоял ком. Утробно урчали трубы — проводили пробную подачу воды в систему парового отопления. Из загородки потянулись оперативники, хватаясь за сигареты. Туманов взял меня под руку, оттащил в сторону.

— Не заходи туда, не стоит тебе смотреть… Бедная девчонка, он ее просто растерзал… Все, как раньше, ничего нового, снятый скальп, долбаная птичка, которую я, хоть тресни, не знаю, куда присобачить… Все, мужики, молчим и курим, ждем криминалистов. Маргарита Павловна, ты бы вышла на свежий воздух, что тут торчать? Внутри уже запах чувствуется — батареи греют, скоро такое благоухание начнется…

Криминалисты задерживались. Оперативники приглушенно переговаривались.

— Хрень какая-то, — пробормотал Саня Горбанюк. — Он что, специально это местечко подобрал? Чушь, не мог он это сделать…

— Откуда он знал, что Женя пойдет к подружке в определенный час? — задавался вопросом Шишковский. — Точно, полная хрень вырисовывается…

— Темнеет, убийца рыщет по городу в поисках жертвы… — услышала я вдруг собственный голос и испугалась. Никто не прервал — удивились. — Или просто шел по своим делам, — допустила я. — Он ведь не только маньяк, верно? Он еще и советский гражданин, имеет работу, круг каких-то обязанностей, возможно, семью… Идет человек, не вызывает подозрений, ничем не отличается от окружающих. Как тот почтальон — с толстой сумкой на ремне.

— Почему с сумкой? — тупо спросил Хорунжев.

— Элементарно, — вздохнула я. — И ничего подозрительного. Полгорода ходят с сумками, сетками, авоськами, небоськами… Идет человек по своим делам, никому не интересен — он же не идиот, чтобы в открытую приставать к детям?