Демон, которого ты знаешь - Айлин Хорн

в буквальном смысле лишилась дара речи, чего раньше со мной никогда не случалось. Безмолвно глядя на пациента, я ждала, что он скажет. Он повертел шапку в руках и заявил, что чувствует себя сильным – как полагается обладателю такого имени, как у него. И добавил, что сможет справиться с тем, что я ему предложила.

– Я тоже так думаю, Габриэль, – сказала я с улыбкой.

И я в самом деле так думала. Пришло время двигаться дальше. Но мне нужно было выяснить у пациента еще кое-что.

– Мне интересно, что вы почувствовали, когда сняли шапочку в моем присутствии? – поинтересовалась я. – Ведь вы сделали это впервые за все это время.

Габриэль пожал плечами:

– Просто до этого мне было холодно.

Ему еще предстояло пройти длинный путь, но я верила в то, что методика ДПДГ сможет облегчить симптомы недуга и даже позволит прийти в состояние, которое даст возможность перевести его в заведение не строгого, а усиленного режима, где лечат тех, кто не представляет «прямой и непосредственной опасности» для окружающих. В итоге он провел в Бродмурской больнице много лет и в конце концов стал кем-то вроде «старшего» – человека, помогающего адаптироваться к новой обстановке недавно поступившим пациентам, особенно молодым чернокожим. Хотя методика ДПДГ помогла ему избавиться от мучивших его переживаний, связанных с полученной в прошлом психологической травмой, Габриэль надолго застрял в Бродмуре. Просто оказалось, что в лечебных учреждениях усиленного режима, которые и тогда, и сейчас остаются переполненными, не было свободных мест. Время от времени я встречала его на территории Бродмурской больницы уже после того, как наши с ним сеансы давным-давно закончились. Всякий раз Габриэль приветливо махал мне рукой. И я заметила, что большую часть времени он ходил без шапочки.

Кезия

Терпеть не могу опаздывать – в любой ситуации, но особенно тогда, когда предстоит трудный день. Кружа вокруг Бродмурской больницы в тщетных поисках свободного места для парковки, я думала о новом случае, который меня серьезно занимал и беспокоил. Теперь я уже была в Бродмуре на полной ставке, а дипломированным экспертом-психотерапевтом стала несколькими годами ранее. В мои обязанности в реабилитационном отделении входила работа с пятнадцатью-двадцатью пациентами-мужчинами с разными психическими отклонениями. На этот же раз меня попросили осмотреть молодую больную женского пола по имени Кезия. Количество пациентов-мужчин в Бродмуре намного превышало количество женщин. Это объяснялось тем, что подавляющее большинство заключенных в наших тюрьмах составляют именно мужчины, у которых гораздо чаще, чем у женщин, проявляется склонность к насилию. Так что с пациентами женского пола мне приходилось работать нечасто.

Во время работы в клинике для пациентов с посттравматическим синдромом меня заинтересовало, является ли наличие такого синдрома фактором риска с точки зрения проявлений склонности к насилию у женщин-преступниц. Я написала и опубликовала пару работ, посвященных этой теме, и мне показалось, что случай с Кезией может перекликаться с некоторыми идеями, которые я пыталась сформулировать. Из той информации о ней, которую я смогла добыть, следовало, что ее случай очень сложный и тяжелый – как для самой пациентки, так и для персонала больницы. Официально наблюдение за больными является обязательным только во время работы врача с пациентом, но я настояла на том, чтобы поговорить с коллегами заранее, до моей встречи с Кезией – это должно было помочь в случае, если бы впоследствии мне пришлось видеться с ней регулярно.

Я втиснула машину в узкую щелку между двумя другими автомобилями. К сожалению, это место находилось по меньшей мере в десяти минутах ходьбы от служебного входа в больницу, и именно в этот момент небеса разверзлись, обрушив на землю потоки воды. Вспомнив, что зонтика у меня нет, я поняла, что мне предстоит пробежка под дождем. Проходя через пост охраны, я была мокрая насквозь и выглядела, мягко говоря, не слишком элегантно. Когда один из охранников предложил мне рулон бумажных полотенец, чтобы я могла хоть немного привести себя в порядок, я поблагодарила его от всей души. Проверяя мою идентификационную карточку, он изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица. Пропуская меня внутрь, он ободряюще произнес:

– Хорошего дня, доктор!

Промокая на ходу бумажным полотенцем влажные волосы, я принялась жонглировать многочисленными ключами, не без труда открывая многочисленные двери, через которые нужно было пройти, чтобы попасть в мой кабинет. Просмотрев дневное расписание и проверив сообщения на телефоне, я успела на окончание отчета утренней смены, которая предупреждает нас о любых более или менее значительных происшествиях, случившихся накануне ночью, и информирует о состоянии дел в различных подразделениях больницы. Я появилась как раз в тот момент, когда заканчивался доклад о «ложке, пропавшей в приемном покое». Возможно, кому-то подобный разговор покажется смешным и ничтожным, но надо понимать, что ложка в руках человека с нарушениями психики может превратиться в оружие. Захватив блокнот и ручку, я отправилась в женское отделение, чтобы познакомиться со своей новой пациенткой.

Теперь Бродмурская больница является лечебным заведением исключительно для мужчин. Однако раньше в ней содержалось около сотни пациентов женского пола. Впрочем, уже тогда по всей стране набирала силу тенденция, суть которой состояла в сокращении количества психиатрических больниц со строгим режимом содержания и увеличением числа аналогичных государственных и частных заведений усиленного и общего режима – как для мужчин, так и для женщин. До приезда в Бродмур я работала в одном из таких, расположенном в южной части Лондона. Поскольку пациентов-мужчин было больше, психиатрические лечебные учреждения создавались поначалу в основном именно для них. В то время, когда происходили описываемые мною события, уже стали возникать больницы усиленного режима для пациентов-женщин и тех, которые содержались в Бродмуре (а многим из них требовалось длительное лечение), собирались постепенно переводить куда-то еще. В результате женское отделение больницы должно было закрыться. Кезию включили в первую группу больных, которых предполагалось отправить в другое лечебное учреждение. Однако как раз в тот момент, когда всем стало казаться, что она к этому готова, у врачей возникли сомнения по поводу истинных мотивов совершенного ею преступления и соответственно по поводу того, насколько в дальнейшем она будет опасна для окружающих. Наши специалисты-психотерапевты решили еще раз подробно проанализировать ее состояние и выяснить, могут ли ей помочь сеансы психотерапии.

Я прибыла в женское отделение за несколько минут до встречи – и, как всегда, отправилась отметиться у дежурной медсестры. Увидев, что это смена Мэри, я обрадовалась. Мы с Мэри были знакомы, и, когда я внесла нужную запись в настенную таблицу, она приветственно помахала мне рукой. Она была из так называемых старых бродмурцев – отец, мать