Ушедшие в никуда - Марина Лазарева

Княгиня Ольга в длительном пути своем из столицы византийской домой на Русь подолгу смотрит на блеск игривых брызг, на пенное кипение морской бездны то безмятежно бирюзовой, то иссиня-суровой, как и ее беспокойные мысли.

Многое вспомнилось русской княгине за монотонные дни утомительного странствия. Вспомнилась деревушка Выбутская под Псковом, где росла она, поселянка, словно придорожная трава. И соплеменники ее – поляне, вспомнились. Вспомнилось и то, как водила она хороводы с подругами да плела венки из полевых цветов, как ласковому духмяному ветру подставляла струящийся шелк русых волос. Вспомнился молодой князь Игорь, что приехал в ту деревню на охоту, а увез ее – деревенскую красавицу, в государев дворец молодой женой. Боязно было ей, юной девице-полянке, оставлять гнездо насиженное, еще страшнее ступать на неведомую ей ранее чужую землю. Это теперь она любима народом своим за мудрость, а тогда трепетало сердце девичье: как-то встретит ее земля неведомая. Вспомнился и князь Вещий Олег, заменивший ее супругу отца. И подвиги его славные вспомнились, и завоевания. Вспомнились походы Игоревы и страшная его смерть на древлянской земле…

Кипит пучина под бортом ладьи. Кипит на сердце Ольги боль неизбывная, когда вспоминает она слова гонца, что принес ей жуткую весть: «Убит князь от руки древлян – привязан к двум деревьям и разорван надвое». Чего теперь скрывать, не был Игорь столь силен в мудрости княжьей, как названный отец его, хоть и тщился доказать, что в руке его меч Олегов.

Соленые брызги, словно слезы княгини, омывают борта ладьи. Сквозь горечь их всплывают из бездны памяти и глаголание послов древлянских: «Мы убили мужа твоего за хищность его и грабительство, но князья древлянские храбры и великодушны. Их земля цветет и благоденствует. Будь, княгиня, супругою нашего князя Мала». До сих пор тяжелым ударом палицы стучат в висках Ольги эти слова. До сих пор пляшут перед глазами языки пламени, что жадно лизали баню, в которой, влекомая жгучей местью Ольга предала огню послов древлянских.

Перед глазами город Коростень и высокий холм над последним мужниным пристанищем, и веселая тризна с богатым пиром, и пять тысяч древлян, что полегли от руки княгини возле Игоревой могилы.

Сколько долгих лет минуло с того похода на древлян, в котором вместе с ней выступил и младый Святослав. Тогда поддержали слабую руку отрока полководцы его Асмуд и Свенельд и пали древляне. Уже тогда видела Ольга в сыне своем великую княжью силу. В те дни он был слишком юн, а ей, овдовевшей княгине, досталось непомерное бремя княжеской власти на хрупких женских плечах, да младость Державы, только мечом основанной да сберегаемой, и смятенный дух войска, привыкшего к грабежам да завоеваниям, и бунт древлян, и тщеславие полководцев варяжских.

Как держала она Русь все это время, какой мудростью – лишь ей ведомо! Но годы свое взяли. Шестьдесят седьмой разменяла Ольга. Самое время отдохнуть от тяжелой ноши правления Русью. И Святослав уж в силу вошел – возмужавший русский князь. Мечтает отличить себя делами да возобновить славу оружия Русского! О подвигах многих мечтает! Оставляет мать править страной, а сам все в походах вдали от столицы. Но к матери сердце привязано. Обласкана княгиня сыном. И народ ее любит, признателен ей за то, что сумела соблюсти и спокойствие внутри Отечества, и мир с чужими, и порядок на Руси.

Довольно, пора и о Душе помыслить. За этим и отважилась Ольга на столь дальнее путешествие в столицу греческую. Много дней и ночей прошло, прежде чем посмела княгиня поменять язычество свое на веру Христову. Не вдруг пришло решение. Долго присматривалась Ольга к куполам соборов да красоте обрядов православных, прежде чем узрела превосходство новой веры над язычеством. И вот теперь, после принятия новой веры, сопровождаемая пастырем Григорием, возвращалась она на Русь.

Еще слышится ей заливисто торжественный звон колоколов царьградских да густой молитвенный глас патриарха Полиевкта, что свершил над княгиней таинство крещения, еще видится ей множество свечей горящих и чувствуется твердая рука Константина Багрянородного – восприемника ее от купели.

Бирюзовые волны Румского моря омывают борта бегущей по ветру ладьи, как седмицами ранее омыл в крестильной купели Полиевкт русскую княгиню Ольгу – новоокрещенную Елену…

Как ни хороша земля греческая, как ни богата и ни пленительна, а Киевская Русь куда милее – и травы здесь мягче и зеленее, и ветер ласковей, и воздух слаще! Вдохнешь полной грудью и словно крылья за спиной вырастают, да такие, что враз весь простор росский объять хочется!

Дома! Наконец-то окончен долгий Ольгин поход на благо души ее в далекий Царьград. Стосковалась по земле родной, по сыну Святославу-князю. А тот возмужал – широта в плечах, сила в руках недюжинная. Не след ему в Киеве сидеть. Все больше походами да завоеваниями жизнь меряет. Колючий войлок ему под звездами вместо перины, седло – изголовье. Хлад и голод – не страх. Суровость их молодому князю, что тесная рубаха – лишь неудобство. Мечтает о многих землях – росскими видит их! Душно ему во дворце княжьем, тесно. Одна отрада – матушка княгиня мудра несказанно. Привычно Святославу доверяться ее уму да персту указующему. Знает сын: сохранит мать мир и покой внутри Державы.

Дома княгиня! Ждет-пождет сына. Многие тайны новой веры открыть ему хочет. Жаждет душа материнская обнять кровинушку свою, коснуться губами щетинистой щеки его, подержать в ладонях загрубевшие мозолистые руки, стряхнуть с сердца сыновнего заскорузлую пыль вчерашних походов. Блекнут в памяти ее картины недавнего житья в Царьграде перед стосковавшейся по сыну душой. Что ж, такова доля материнская – ждать повзрослевших сынов своих в дом родительский, прорастая в них корнями неделимого единения двух душ на этой грешной земле.

Мерно течет время вечерней молитвы. Зажженный голокост[37] освещает лик Спасителя. Еле слышно шепчут губы княгини слова молитвы. Душа ее растворяется в праведности. Коленопреклоненная Ольга осеняет себя крестами, с каждым прикосновением сложенных перстов чувствует возрастающую в себе силу новой Веры, словно опору, словно твердь незыблемую…

Натужный скрип дверных петель под напором необузданной молодецкой силы вдребезги разбил бархатную тишину. Сквозь настежь распахнутую дверь вихрем ворвался в Ольгины покои вольный воздух земли русской, пахнущий вереском и весенними грозами, дышащий дымом походных кострищ да прелостью