Февраль - Коля Николаев

- Её надо к брату, - тихо проговорила Лидия Павловна.

- Да, да, - закивала Капитолина Сергеевна, вытирая ребром ладони мокрые щёки; встала, засуетилась; ей предстояло до конца выполнить данное подруге Антонине обещание присматривать за её детьми. И вот последнее, что она должна была сделать – похоронить Анютку.

- Помоги, - потрясла она за локоть учителя всё ещё стоявшего у кровати, - спусти Анютку вниз. Там санки есть, довезти надо до Володеньки её…

Юрий Алексеевич поднял почти невесомое тело Анюты на руки. Спустились вниз. Он всё ещё не верил в происходящее; нет, не то сейчас что-то происходит, не то, это всё неправда, так не бывает и не должно быть:

- Анюта! – Тихо позвал учитель, приподняв её голову, - Анюта!

Лидия Павловна положила на сани кусок какой-то тёмной материи; Капитолина Сергеевна толкнула учителя сбоку, и зло так:

- Положи.

- Анюта, - снова попытался позвать учитель девушку, но Капитолина Сергеевна не отставала.

Он нагнулся, положив её на сани, упав рядом на колени в снег:

- Анюта, - по-прежнему звал учитель, - Анюта, - словно его призывы могли что-нибудь изменить.

Он видел происходящее, но не принимал его не хотел осознавать этого. Весь мир, все эпохи, ещё недавно разделяющие их, вся жизнь учителя, все его надежды, искания, неясные и недавно открывшиеся, всё сжалось, пересеклось сейчас в этой девушке, и никак не могло случиться, чтобы её вдруг не стало.

Капитолина Сергеевна, и откуда только взялась в ней такая прыть и сила, со злостью и каким-то восторгом, упиваясь его мучением, резко оттолкнула учителя от саней, шепча прямо в лицо:

- Твоя, тварь, вина, твоя, твоя; да будь проклят ты и твоё время; я знаю, откуда ты пришёл – убирайся обратно. Наш мир не принимает тебя, пусть разверзнется пропасть и выплюнет тебя в твой год, ты тут не нужен, ты тут чужой. Так уйди же ты, сгубивший девку, уйди же…

Она толкнула его в грудь кулаками, хватаясь за пальто и напирая, отстранила к груде кирпичей, наваленных у разрушенной подъездной стены; потом, как опомнившись, что-то вложила в карман учителя со словами «обещала» и пошла прочь.

- Убирайся, - крикнула, обернувшись, старуха.

Поднялась лёгкая метель, запела гулко позёмка; всё происходило в доли секунды. Учитель, видя, как женщины с санями, стали растворяться в белёсом снежном тумане, увозя от него самое дорогое, ринулся было вслед за ними. Он всё отдавал в эти минуты судьбе и времени, всё, всего себя, свою жизнь, что угодно, только бы не уходить отсюда, не потерять Анютку. Но страшная сила, мочи не было с которой сопротивляться, непонятной тяжестью навалилась на него, затянула и выплюнула, как говорила старуха, уже в две тысячи девятнадцатом году…

Глава 3.

Глава 3.

Юрий Алексеевич очнулся в больнице. Рядом с ним на голой холодной кушетке в процедурной сидела Анна Сергеевна. Увидев, что сын очухался, запричитала:

- Выспался??? Изверг ты, изверг, совсем совесть потерял, а ведь учитель, с высшим образованием человек. Смерти моей хочешь от позора?

- Мам, голова трещит….что случилось?

- Что случилось? – Всплеснула руками Анна Сергеевна, пытаясь как можно больше нагнать тумана. – И это он у меня спрашивает…

Сын молчал, лихорадочно припоминая события.

- Перепил ты, вот в больницу тебя привезла, кровь почистить. Ладно Светка, Светлана Васильевна, помогла. А так бы шиш тебе, никто бы с тобой возиться не стал. – Ответила наконец мать с обидой, - ещё и в подъезде угораздило же тебя грохнуться! Куда идти-то собирался, бедолага?

- Идти собирался? – Переспросил задумчиво Юрий, вот этого он не помнил. Помнил только сначала неспешные медленные и всё нарастающие клубки позёмки, они, быстро крутя и поднимаясь, заволакивали всё и округа вмиг сделалась белой, стонущей, а вдалеке едва заметным пятнышком растворялась старуха, увозя от него Анюту.

- Идти, - ворчала мать, - да еще и в бомжатском одеянии куда-то тебя понесло.

Он схватился руками за виски, застонал.

- Ну будет тебе, - сочувственно проговорила Анна Сергеевна, - давай домой собираться, таблеточки вот нам выписали, ничего, всё обойдётся. Света? – Крикнула она в пустоту коридора.

В родительском доме Юрий ощутил блаженство. Было ли все сном, или явью, случившееся с ним?

Вот сейчас он находился в своей комнате, стенка, стол, книги, стопка аккуратно сложенных рубашек, свитер на кресле и вот он среди привычных вещей. Но ведь он был не здесь, он это не только помнил, но и знал, ощущал. Это отличное от сна особое чувство, когда ты помнишь свои действия, слова, события, окружающую обстановку до мелочей; «сон люди так не запоминают и не воспринимают», думал Юрий. Никак не могло это быть просто сном, да и вообще этого никак быть не могло. Вот на работе он мог быть, таскать брёвна у соседа – мог, а в сорок втором – никак не мог оказаться, ни по каким законам физики, вселенной, ни по каким воспоминаниям – не мог!

Вернувшись с матерью домой, Юрий осторожно, словно ощупывая существующую действительность, отправился в душ, долго мылся, вспенивая гель и вдыхая ментоловый аромат, терпкий, заполнявший всё пространство ванной. Трогал пальцы, живот, рассматривал руки,