Февраль - Коля Николаев

- Ага…- нахально ухмыльнулся мальчишка, пытаясь проскочить. Но учитель ловко преградил ему дорогу, поймав за рукав футболки.

- Пустите…

- Ищи дурака, - ещё крепче схватил его учитель, - ну-ка пойдём…

Перетащив паренька на крыльцо и усадив рядом с собой, Юрий Алексеевич выпытал, что незваного гостя зовут Кирилл, что живёт он неподалёку, через три дома от учителя. Что раньше частенько, пока дядя Ваня здесь жил, он прибегал к нему «угощаться», а потом, когда дом осиротел и вместе с ним и сам Кирилл, то он просто заходил иногда дрова зимой брать, летом малину в огороде. А сегодня зашёл порыться в сарайке, там у Ивана Михайловича старая обувь была, может что для лета и для сейчас подошло бы. Шлёпанцы там были, это Кирюха точно помнил. А то жарко в ботинках скоро будет ходить. Они конечно изрядно порвались и весной начали пропускать воду, но всё равно бегать в них жарковато и неудобно. А вот в шлёпанцах скоро будет как раз, легко и покупать не надо… Всё равно они просто так валяются, никому не нужны. А Кирюхе пригодились бы.

Юрий Алексеевич слушал паренька и в нём бурлила агрессивная жалость, и к самому пареньку, и к его родителям, и к обстоятельствам. И зло распирало, и жалость била.

- Вам-то они зачем? – Спросил Кирилл, сидя с учителем на крыльце и швыряя в разлёгшегося серого кота мелкие камешки. Камешки не долетали, и кот совсем не обращал на сидящих внимания, наслаждаясь солнечным теплом.

- Что? – Не понял учитель вопроса, погружённый в свои мысли.

- Ну шлёпки-то вам зачем? Ходить в них будите?

- Нет, нет.

- Так может я заберу? – Прищурился Кирилл.

- Да, пойдём, пойдём, - заторопился учитель.

Они вернулись в сарай. На нескольких деревянных стеллажах, сколоченных накрепко, как говорится, на века, стояли коробки, банки, лежали узлы, мешки, у противоположной стены сложены дрова.

Учитель и Кирилл принялись выискивать обувь, открывая мешки, коробки, вороша их содержимое. В одной из них учитель увидел альбом, такой крепкий, в кожаном переплёте, пухлый, начинённый чьей-то долгой жизненной историей. Он машинально перелистнул несколько страниц, не вынимая альбома из коробки и в памяти ненавязчивым пятнышком мелькнуло прошлое. Мальчишка в шапке с мысиком, с испуганными, но по-детски любопытными и задорным глазами.

- Ванька! – Прошептал Юрий Алексеевич и потащил коробку с альбомом к дому. Кирилл, уже отыскавший шлёпки, решив, что он нашёл что-то ценное, бросился за ним.

Разложив на маленьком столе в кухне альбомы, учитель аккуратно перевернул страницу. Вот родители мальчишки, молодые, светлые, уверенные, ещё не знавшие войны. Вот Ванька, маленький и смешной, перевязанный шалью подмышками крест на крест. А вот он за руку с матерью и каллиграфическая приписка под карточкой «В эвакуации. Свердловск». А дальше взросление, белая рубашка, зачёсанная чёлка, потом свадебная карточка. Потом цветные фотографии где-то среди гор, ещё и ещё. И современная фотография уже здесь в Галково у дома среди детей и внуков.

Юрий Алексеевич закрыл альбом в быстрой перемотке пройдя вместе с Иваном весь его жизненный путь.

- Так вот ты какой Ванька! Исполнилась всё-таки твоя мечта…

Любопытный Кирюха стоял рядом и переминался с ноги на ногу, соображая, что происходит.

- Там что-то есть, - указал он учителю, - там в альбоме торчит..

Юрий Алексеевич провёл рукой, так и есть – под корочкой альбома что-то лежало. Оказался потайной карман. Изловчившись, учитель двумя пальцами вытащил оттуда камушек. Это был тот самый кусок малахита, который так берёг Ванька, последний подарок отца-геолога.

- Знаешь, что это? – Повернулся физик к Кирюхе, внимательно наблюдавшему за всеми его действиями.

- Камень. – Пожал плечами Кирилл.

- А ты, когда вырастешь, кем хочешь стать? – Спросил учитель, вспоминая свою встречу с Ванькой в том голодном, страшном городе.

Кирилл пожал плечами:

- Фиг его знает.

- А в школу ходишь?

-Хожу.

- А чему вас там учат?

- Фигне всякой…

- Что это у тебя, - не выдержал учитель, - везде одна фигня?

- Так, - неопределённо буркнул Кирилл, разглядывая синие дедовы шлёпанцы.

- Я пойду, - сказал он, - мамка проспится, потеряет меня, заорёт. Я пойду.

Учитель поднялся:

- Мандарин хочешь?

И не дожидаясь ответа, достал и протянул Кириллу целлофановый пакет с несколькими мандаринками. Тот взял без удивления и благодарности, словно, так и положено было, кивнул учителю и убежал. А Юрий Алексеевич вновь уселся за стол, рассматривая кусочек малахита. Гладкий, яркий, с молочно-белыми полосками. Вот она жизнь, как этот камушек. Где бы ты не был, никогда не знаешь, где окажешься в конце. Один видит просто камень, другой драгоценный подарок, за который нужно жизнью рисковать. Удивительно всё, удивительно.

Юрий прислонился лбом к пыльному деревенскому окошку, провожая взглядом Кирилла, бегущего по двору. Господи, подумал он, как верно -то всё и как правильно; тот старик с молоком в Ленинграде - ведь про меня это он рассказывал. Чего ж я смотрел на других, а свою душонку забросил. И Ванятка неслучаен в моей судьбе: сначала я спас неугомонного мальчишку, а сейчас он спасает меня.

Кирилл, погоняв по двору кота, взмахнул пакетом с яркими апельсинами