Сирени горький аромат - Татьяна Аксинина

Никитой дядя опекунство оформил. Никитку жалко. Талантлив, но как бы по наклонной дорожке, как его папаша, не пошел. Не понаслышке знаю о его подвигах. Дурная кровь, знаете, она проявляется. Сколько раз вытаскивал это молодое дарование из разного дерьма. Помогаю мальчику, как могу в память о Валентине Петровне. Святая женщина была, столько вынесла, а не озлобилась. Честно говоря, не верю, что Никита не причастен к убийству Жаклин. При его образе жизни всё возможно. Но попробую разобраться и помочь Никите. Вам что, плохо? Вы побледнели.

– Здесь душно, пахнет чем-то неприятным. Я, пожалуй, пойду.

– А как я свяжусь с Никитой?

– Он вам позвонит.

– А с вами мы увидимся?

– Разумеется.

Я резко встаю. Кружится голова. Мне дурно. Я сейчас упаду в обморок. Из последних сил стараюсь идти прямо. На улице в парке останавливаюсь у ближайшей березы. Ветерок обвивает мое разгоряченное лицо. Я должна дойти до выхода из парка. Там меня ждет Денис.

Денис буквально на себе тащит меня домой. Ноги отказываются идти. Я еле бреду. Денис пытается расспросить меня о том, как прошла встреча. Сил нет разговаривать. Молча, протягиваю ему диктофон.

Дома Ксюша бросается ко мне. Она теребит меня, трогает лоб.

– Даша, что случилось, на тебе лица нет.

– Там всё, на диктофоне, у Дениса.

Даша капает мне в стакан какие-то пахучие капли.

– Выпей и ложись, отдохни. А тебе Никита звонил. Беспокоится. Хочешь с ним поговорить?

– Никита? Скажи ему, чтобы больше не звонил мне никогда. И никогда не подходил ко мне, на глаза мне не попадался! А то я сама в полицию заявлю. Я его ненавижу! Так и передай.

Я ложусь в маленькой комнате на диване, отворачиваюсь к стене и закрываю глаза. Даша укрывает меня пледом и на цыпочках, осторожно уходит. Я зажимаю зубами край подушки, чтобы не кричать от душевной боли. Слезы потоком катятся из моих глаз. Я узнала нашу тайну.

Утром Ксюша и Денис обращаются со мной, как с больной. Даша усаживает меня за стол, подает мне бутерброды, Денис наливает в кружку кофе. Есть не хочется. Отодвигаю тарелку с бутербродами, отпиваю немного из кружки.

– Даша, поешь, пожалуйста. Хочешь, каши тебе сварю? Или блинчиков? Котлеты есть в холодильнике. Разогреть?

– Не надо.

– Даша, мы с Денисом на несколько раз прослушали вашу вчерашнюю беседу. И мы не верим в то, что всё в рассказе Кормилова – правда. Он явно завидовал этому Игорю. Они же на одной улице росли, мало ли чем его Игорь обидел в детстве. Игрушку не поделили или ещё чего. А Кормилов по своей природе очень злопамятный. Один журналист его слегка покритиковал в своей статье, так Глеб добился, что журналиста с треском с работы выгнали, и «волчий билет» тому обеспечил. Пришлось бедолаге в другой город уезжать. Так ведь и там его Кормилов достал. И про Никиту мы думаем…

– Ксюш, меня Никита больше не интересует. Жалею, что втянула вас с Денисом в это дело. Хотите, помогайте ему, хотите – нет. Мне всё равно.

– Даша, ты упоминала про Леонида Васильевича. Так мы его нашли.

– Кто такой Леонид Васильевич?

– Он работал в ДК «Строитель», вел музыкальную студию. Володя, которого ты не знаешь, а Денис к нему ходил на занятия, сейчас продолжает его дело. Именно Леонид Васильевич когда-то создал ансамбль «Черный орел», где пел Игорь Чернов. Я уверена, он сможет рассказать нам про Игоря более объективно. И более того, Никита упоминал, что Леонид Васильевич навещал его после смерти отца. Если бы Игорь был таким отъявленным негодяем, разве стал бы Леонид Васильевич разыскивать и навещать его сына. Заметь, он очень хорошо отзывался об Игоре.

– Со слов Никиты. И о покойниках плохо не говорят. Кстати, о Никите. Вы передали ему вчера мои слова?

– Нет. Сама звони и говори, что хочешь. Это – ваше личное дело. Мы не станем вмешиваться. Но я бы пока не делала скоропалительных выводов. Хорошо бы выслушать других свидетелей тех событий. Мы с Денисом собираемся ехать в Михайловку. Леонид Васильевич всё лето живет там на своей даче. Нам дочь дала его адрес.

– Зачем ехать, не проще ли позвонить?

– В Михайловке связь плохая. Ловит за деревней с какого-то бугра. У Леонида Васильевича сеансы связи с дочерью по средам и субботам бывают. Сегодня четверг, сеанс вчера был. Так что, мы сегодня едем в Михайловку. Ты дома останешься или с нами?

– Я к себе домой пойду. Узнаю, как ремонт продвигается. Игоря нет в живых, так что мне некому угрожать. И отец мой не виноват.

– Даша, мы не хотели тебя волновать. Дело в том, что тебя искали в Боровом вчера вечером. Черный джип приезжал на Лесную улицу, спрашивали дом Бориса Майорова. Никакого Бориса Майорова нет, я выдумала его. А на Лесной улице в 21-ом доме сестра Дениса живет. Она нам позвонила поздно вечером, когда ты уже спала. Даша, тебе угрожает опасность. И не забывай про конверт. Кто-то его настойчиво ищет. Тебе лучше побыть здесь, в этой квартире, про неё никто, кроме нас с Денисом, не знает.

– Мне все равно.

– Вот и прекрасно. Отдыхай, фильмы посмотри, диски лежат в тумбочке в большой комнате. В холодильнике полно еды. А хочешь, я с тобой останусь?

– Нет, не стоит. Я хочу одна побыть.

Ксюша с Денисом уходят, взявшись за руки. Невооруженным глазом видна симпатия, которую они испытывают друг к другу. Как нежно Денис на неё смотрит. Она ни разу не вспомнила о Валерке за последние дни. Что же могло случиться с тем олухом? Уверена, его исчезновение каким-то образом связано со мной. Не мог Валера вдруг воспылать внезапной страстью ко мне. Не способен он на страсть ни к чему, кроме своей карьеры. Что ему надо было от меня? Конверт?

Куда могли этот злосчастный конверт спрятать? Бабушка точно спрятала бы в нашей квартире. В загородном доме она не жила, навещала его крайне редко. Конверт должен был быть при ней. Но строители тщательно искали эту бумагу в квартире. Я сама слышала, что они перерыли все книги, поднимали пол. А бабушкин комод и шкаф для одежды? Это – старые добротные вещи из натурального дерева, изготовленные в начале прошлого века! В них мог быть тайник. Я не разрешила их выбрасывать и переделывать. Марина собиралась лишь покрыть их новым лаком.

Я кладу в сумку телефон, деньги, на всякий случай ключи от машины и документы. Звоню Ксюше. Связи нет, её