Надо – значит надо! - Дмитрий Ромов

— киваю я, когда лейтёха уходит. — Нужен человек. Кадровый офицер, с боевым опытом, с умением руководить, желательно такой, который не любит уголовников и всё с ними связанное. Такой, чтобы требовал неукоснительное соблюдение приказов и чтобы сам исполнял и рука чтоб не дрогнула, в случае чего. Мразь разную устранять ни один раз придётся. Работа руководящая, в Москве. Задачи будут стоять такие. Формировать боевые подразделения спецназа из ветеранов, как правило, списанных. Штурмовые бригады. И делать это надо во всех частях Союза. Заниматься боевой подготовкой, воспитательной работой, вопросами обеспечения… Да вообще всем. Короче, нужен командующий армией, которой вроде бы не существует, но которая, на самом деле, является грозной силой.

— Это ты про «Факел» свой?

— Про него.

— Странные задачи какие-то.

— Нормальные задачи, товарищ майор, — пожимаю я плечами.

— А Скачков?

— Он в другое место уходит, поэтому я ищу надёжного и грамотного человека. Подполковника сразу дадут, дальше, правда, не знаю, как пойдёт. Но хорошую квартиру и служебную машину получите моментально. Если вдруг жена будет, дети, с жильём, с пропиской никаких проблем не возникнет. Зарплата, опять же, будет хорошей. Вы, кстати, где воевали?

— Да подожди ты, — хмурится он. — То есть ты что, предложение мне делаешь? Или что?

— Делаю. А вы Татьяне Александровне сделайте, наконец. Сколько можно человека за нос водить?

— Брагин! Не лезь, куда не просят!

— Ладно. Смотрите, если интерес есть, я вам всё подробно расскажу. Но придётся смириться, что без моего одобрения ни одно важное решение приниматься не будет.

— Больно ты шустрый, как я погляжу…

— Подумайте, пожалуйста, только недолго. Можете отпуск взять, приедете, посмотрите своими глазами. Или я вам командировку попробую организовать… Да, думаю, это возможно.

— А что же ты себе не организовал, если такие широкие возможности имеешь?

— Не хотелось бы проводить никаких аналогий, но только так и можно…

На следующее утро мы с лейтёхой везём Славу на работу, а потом едем в Кяхту, поскольку меня вызывает полковник Гуревич, начальник отряда. Так что, соединяем необходимое и полезное. Подъезжаем к таможне. Жена лейтенанта выпрыгивает из машины и бежит к крыльцу здания, а мы провожаем её взглядом.

— Егор, — тихонько говорит заместитель начальника заставы. — Каждый раз, как подъезжаю, вспоминаю. Я тебе не говорил. В общем, я твой должник. Ты понял?

— Ром, да харэ, — киваю я. — Было и прошло. Слава Богу, всё благополучно закончилось. Для всех.

Я разворачиваюсь, выезжаю с пяточка перед таможней и молчу, что Рома должен был заранее и в профилактических целях если и не начистить Анусу рожу, то обозначить высокий уровень личной ответственности за его молодую и аппетитную жёнушку.

— Вот именно, — угрюмо качает он головой. — Слава Богу! А вот если бы…

Договорить он не успевает. Навстречу машине шагает человек, буквально бросается под колёса и хлопает здоровенной ручищей по стеклу. Бля… лёгок на помине.

— Анус, — говорю я и, открыв дверцу, выскакиваю из машины. — Привет, Борик. Ты как? Мы как раз о тебе говорили.

Он немного схуднул, но рожа, всё равно, одутловатая и по-прежнему вызывает ассоциации с тем словом, коим назвали его остроумные коллеги по работе.

— С-сука, — хрипит он.

— Что с голосом? — как бы удивляюсь я. — Простудился? Хрипишь, как будто.

— С-сука…

Подходит лейтёха.

— Подождите, товарищ старший лейтенант, не стреляйте пока, — говорю я. — Послушаем, что он скажет.

— Из-за тебя, — скрежещет Анус, — я лишился голоса. Здоровья.

— Из-за меня? — демонстрируя высшую степень удивления, переспрашиваю я. — Ты ничего не перепутал, сердечный? По-моему, всё что ты имеешь, обусловлено твоим собственным интеллектом и дальновидностью. И, кажется, ты урок не извлёк. Товарищ старший лейтенант, он, походу, не понял ничего.

— Это ты, щенок, не понял, — кривится он и прижимает рукой горло. — Из-за тебя, я потерял всё, что у меня было. Я потерял здоровье, положение, репутацию, перспективы, работу, зарплату…

— Ну, мог бы ещё и свободу потерять или даже самое дорогое, что у тебя есть. Жизнь свою никчёмную.

— Из-за тебя, — хрипит он. — Сучёнок!

Лейтёха моментально разъяряется и хватает Ануса за шкирку.

— Ты, бл*дь, боров, сука!

— Товарищ старший лейтенант, погодите, он же сказать хочет что-то. Давай, жопа, толстомордая, говори, чего тебе надо.

Лейтёха притормаживает, но не выпускает козлину.

— Я лишнего не прошу, но за понесённые потери нужна компенсация.

— Да ты чё? То что семенники тебе не оборвали и не посадили недостаточно? Даже ведь голову не проломили. Ты помнишь, что ты сделать пытался, чудище поганое?

— Это только с твоих, сука, слов! — шипит он.

— Да ты подзабыл как всё было, червь? Напомнить тебе? Может, для закрепления отрезать лишнее? Шарики ведь тебе покоя не дают, правда?

— Я узнавал, — косит он в мою сторону. — Я могу на тебя написать заявление. Нападение, причинение телесных, всё такое. У меня свидетели. Не открутишься. Но я, в отличие от тебя, не мудак, я ведь с пониманием. Если так сделаю, всю жизнь тебе переломаю. Суд, зона, петушатник, сломленный и потерянный человек. Въезжаешь? Поэтому десять тысяч в качестве возмещения и всё, мы в расчёте.

— Десять тысяч? — присвистываю я. — А ты довольно наглый чувак. Где же солдат-срочник найдёт такую сумму по-твоему?

— Да мне пое*ать, где ты найдёшь, — щерится он. — Попроси у начальника таможни, он же твой корешь, впрягся за тебя, ну, пусть и колыбашки даст. Или девка спасённая. Мне-то посрать, въезжаешь? Вопрос довольно простой. Или деньга или поедешь ты в места неблизкие. Дисбат и зона. Вон у старлея займи. Его девки это тоже касается. Я ведь с ней не закончил ещё.

Старлей на эти довольно неприятные и дерзкие слова реагирует интенсивным встряхиванием Ануса и ужасно-агрессивным выражением лица.

— Да чё ты пыжишься? — усмехается Анус. — Вместе с Брагиным сесть хочешь? Сядешь. Надолго сядешь.

Вот же наглец, как его назвать ещё. Понимает, что физическое преимущество на нашей стороне, но, тем не менее, произносит все эти слова, которые могут обернуться для него весьма печальными последствиями.

— Вон стоят свидетели, — вибрирующим от тряски голосом говорит он.

Лейтёха поворачивает голову и чуть ослабляет хватку. У стены здания действительно стоят свидетели. Те же самые уродцы,