Надо – значит надо! - Дмитрий Ромов

— А на самом деле?

— А на самом деле, — развожу я руками, — работы у меня там много, причём критически важной. Не для меня, важной, а для страны.

Он хмыкает.

— Василий Тарасович, я хочу вам предложить кое-что.

— Предложить?

— Да. Необычное, но очень серьёзное и…

На столе звонит телефон.

— Погоди, — машет он рукой. — Майор Белоконь. Здравия желаю, товарищ полковник. Брагин? Так точно. Так точно. Да, вот он прямо передо мной находится. Так точно. Понял. Что? Шутите что ли… Виноват… Виноват… Так точно!

Он вскакивает и вытягивается по стойке смирно.

— Майор Белоконь слушает! — чётко и звонко рапортует он, а глаза его делаются огромными, как блюдца.

9. Домой!

— Здравия желаю, товарищ маршал Советского Союза, — чеканит Белоконь. — Так точно! Начальник заставы. Майор… Так точно… Так точно… Я бы не стал. Никак нет. Служит отлично. Рельеф? Разнообразный. Холмистый, пустынный и скалистый. Да, наша застава. Ещё и река пересекает в трёх местах, не считая узких рукавов.

Майор, довольно быстро справившись с удивлением и волнением, отвечает чётко, не мандражирует и не подобостраствует.

— Нет. Нареканий по службе не имеет. Образцовый солдат. Товарищи? Уважают. И старослужащие тоже. Замполит? Замполит без него, как без рук. Так точно. Нет. Никак нет. Нет такого. У меня поблажек не бывает… Майор Белоконь. Так точно.

Он замолкает и слушает, что ему там говорят, несколько раз кивает и вдруг улыбается. Капец! По-моему, первый раз за всё время вижу его улыбающимся. Потом он подбирается и снова вытягивается, будто на том конце провода его могут увидеть.

— Служу Советскому Союзу! Так точно, передаю.

Он протягивает мне трубку и теперь уже мне приходит пора вытягиваться и принимать положение в пространстве, настоятельно рекомендованное уставом.

— Рядовой Брагин слушает, — говорю я.

— Кхм… — раздаётся в трубке. — Ну… здравствуй э-э-э… Егор…

— Здравия желаю, товарищ маршал Советского Союза, — повторяю я формулу, опробованную майором.

— Ну, кхм… как ты?

— Всё отлично! А… вы?

В канцелярию заходит старлей, и Белоконь прижимает палец к губам, чтобы тот не вздумал ничего говорить. Сам он выходит из-за стола и выводит его в коридор, оставляя меня один на один с генсеком.

— Кхм… обижаешься… на меня? — спрашивает «дедушка» и вздыхает.

— Нет, конечно, Леонид Ильич, — отвечаю я. — Отчизне служить везде почётно.

— Молодец… Скучал?

— Конечно, да, Леонид Ильич.

Я улыбаюсь.

— Кхм… э-э-э… кхм…

— Ждал вот звонка вашего… Как там Галина Леонидовна поживает?

— Ты кхм… когда э-э-э… приедешь? — спрашивает он.

— Это же, Леонид Ильич, не мне решать.

— Ладно… э-э-э… приезжай… кхм…

— Хорошо, при первой же возможности приеду.

— Я… э-э-э… распоряжусь…

Разговор получается коротким, но информативным. Я кладу трубку и приоткрыв дверь, выглядываю наружу. Белоконь, заметив, что я закончил, заводит в кабинет старлея.

— Нормально объясни, Роман, — говорит он. — Что там сказали тебе?

— Сказали, что состава преступления нет. А это значит…

— Я знаю, что это значит, — кивает майор. — Это значит, что этот жопорожий ублюдок вернётся на работу и снова займётся своим непотребством.

— В таможню он вернуться не сможет, — качаю я головой.

— В таможню не сможет, но девушки у нас не только в таможне встречаются, — хмурится майор.

— Смотрите, — говорю я. — У меня есть очень серьёзный человек в МВД, и я могу его попросить пресануть Ануса по полной программе. Его и дружков.

— Точно есть такой человек? — прищуривается лейтёха. — Здесь или в другом месте.

— Не сомневайся, — кивает Белоконь. — У Брагин все козыри на руках.

Я хмыкаю и продолжаю:

— На федеральном уровне.

— Как-как?

— На всесоюзном то есть. Но тут есть один момент… Со стороны этих подонков было только покушение. Это доказать сложно, по моему разумению. Но даже если их закошмарят и всё докажут, сроки… сами понимаете. Может, вообще условные получат. Я в этом не спец, но просто логически рассуждаю.

— И что ты предлагаешь? — спрашивает Козловский.

— Я пока ничего не предлагаю. Просто пытаюсь анализировать. А вообще… у меня и другие козыри имеются.

— Какие же?

— Не бьющиеся, — пожимаю я плечами. — Можно провести кастрацию или операцию по полному прекращению жизнедеятельности. Запустить под лёд, например. Думай. Те. Думайте, Роман Ильич. Такие специалисты тоже есть.

Он хлопает глазами, глядя на меня. Кажется, такой подход он пока не рассматривал.

— Товарищи офицеры, — говорю я, — хочу сообщить, что скоро от вас уеду.

— Куда это? — не понимает старлей.

— В Москву, — поясняет Белоконь. — Я так понимаю, звонок был с этим связан?

— Так точно, товарищ майор.

— Ну что, готов признать, что не все эти, — кивает он, — как ты говоришь, мажоры?

— Мажоры, — усмехаюсь я.

— Так вот, готов признать, что не все мажоры одинаковые.

— Просто я-то не мажор, товарищ майор.

— Я не понял сейчас, — качает головой Козловский.

— Чего не понял-то? Забирают у нас Брагина. Проверили его здесь на вшивость, судя по всему, и обратно забирают. Звонили сейчас, расспрашивали, как он служит. Сверху звонили. Вот если бы он тут права качал и строил из себя звезду полей, тогда бы здесь оставили.

— Так надо было сказать, что он плохо служит, — подмигивает мне старлей.

— Не совсем, товарищ майор, — улыбаюсь я. — Всё равно бы забрали. Тут дело не в этом. Меня же не на перевоспитание присылали. А то, что я старался нормально служить, это ни на что не влияет, просто как иначе-то? Как говорится, назвался груздём, полезай в кузов.

— Теперь я не понял, — хмурится Белоконь, — но это и не моё дело. Когда уезжаешь-то?

— А как он уедет? Приказ будет или что? Перевод что ли?

— Будет, наверное, — пожимаю я плечами. — Я даже и не знаю, как это всё оформят. Забегают сейчас. Возможно несколько дней займёт.

— Ещё бы не забегать, — хмыкает майор.

Старлей недоумённо смотрит то на него, то на меня, а потом начинает собираться.

— Ладно, — говорит он, — разрешите идти, товарищ майор?

— Иди.

— Так вот, не договорили,