Обречен тобой (СИ) - Резник Юлия

Если честно, я особенно не надеюсь, что отец согласится. Слишком он упрям. Поэтому для себя я так решаю – договориться с врачом об обследовании, съездить, чтобы его пройти, и вернуться, если все будет хорошо. А если нет… В приоритете, конечно, будет моя беременность. Но отец удивляет меня и тут. Когда я приезжаю к нему на следующий день, врач ошарашивает меня известием о переводе отца в столичный кардиоцентр. Для чего ему даже выделяют сопровождение в виде врача-кардиолога и реанимобиль. К моим ежедневным безликим отчетам Миру добавляется сообщение-благодарность. Ведь трудно не догадаться, кто это все организовал.

«Но все же без реанимобиля можно было обойтись», – добавляю и леплю рядом улыбающийся смайлик. Ответа не жду. Уже привыкла, что Мир отвечает когда придется, в зависимости от своей занятости. Однако в этот раз ответ приходит мгновенно:

«Мне так не показалось. Когда он мне позвонил, то определённо был в шаге от второго инфаркта».

«Папа тебе звонил?!»

«А ты как думала?»

«Не понимаю зачем».

Телефон в руках оживает. Страшно волнуясь, принимаю вызов.

– Сначала он по традиции рассказал мне, какой я гондон. Потом, правда, в программе произошли изменения, и вместо привычных требований оставить тебя в покое полковник потребовал сделать его дочь честной женщиной.

Господи. Папа! Ну, кто тебя просил лезть?

Бьюсь лбом о стекло.

– Прости. Я пыталась объяснить ему, почему мне надо вернуться. А вдаваться в подробности с ЭКО и всем этим геморроем я не стала, чтобы лишний раз его не волновать.

– Ну, что сказать, Вик? У тебя ни черта не вышло. Как я уже заметил, старый хрен чуть на говно не изошел.

– Не называй его так.

– О, ты его уже защищаешь?

– Смешно, да? Это все беременность. Я теперь постоянно примеряю на себя роль родителя. В конце концов, никто не может гарантировать, что в наших отношениях с детьми все будет гладко.

– Ах вот в чем дело.

– Угу. С тобой ничего подобного не происходит, как я понимаю? – улыбаюсь, хотя сердце обливается кровью.

– Нет. В моей жизни вообще мало что поменялось, Вик. Наверное, наши чувства вообще неправильно сравнивать.

Да. Он прав. Но, господи, как бы я хотела быть с ним на одной волне! В горле сохнет. Я смущенно откашливаюсь.

– Ясно. Ну, раз папа согласился на перевод, я договорюсь с врачом насчет даты и времени приема. Ты не планировал ко мне присоединиться?

– Нет.

– Хорошо, – стравливаю по чуть-чуть воздух, чтобы Мир не услышал, что я начала задыхаться. – Тогда я расскажу тебе о результатах. Или не надо?

– Ну почему же? Обязательно расскажи. Должен же я понимать, к чему готовиться.

– Договорились.

Я не даю себе разреветься. Просто не позволяю, и все. Сейчас гораздо важнее дети. Чтобы отвлечься, посвящаю вечер сбору вещей. За эти дни их немного прибавилось. Я не планировала оставаться здесь надолго, поэтому захватила из дома лишь смену белья, а остальное докупала уже по ходу.

Обратная дорога проходит в тревоге. Расслабляюсь, лишь когда отца забирают в стационар.

За пять дней, что меня не было, я умудряюсь здорово отвыкнуть от своей квартиры. Первое время хожу по ней, как по музею. Но все же довольно быстро осваиваюсь.

Ближе к вечеру звонит Мир, чтобы огорошить меня новостью о том, что он передумал, и в больницу мы все-таки поедем вместе. Я не берусь выяснять, почему он так резко изменил свое мнение. Бросаю только тихое «хорошо» в надежде, что он сам расскажет. И накрываюсь с головой одеялом.

Глава 21

Из-за того, что я до последнего не понимала, когда вернусь, прием нам назначают в довольно неудобное время – аккурат к закрытию клиники. Выхожу из машины. Зябко ежусь на промозглом ветру. Мира нет. Но я, не теряя надежды его увидеть, вглядываюсь в опустившуюся на город ночь, разбавленную яркими всполохами новогодних гирлянд, которых в прошлый мой визит здесь еще не было. В тревогах последних дней совершенно забылся тот факт, что до Нового года всего ничего осталось.

Значит, я могу загадать желание, правда? Почему нет? Кто мне помешает? И нет, я не буду просить вернуть мне Мира. У меня есть желания поважнее. Запрокидываю лицо к макушке ели. «Эй, ты, там! Я хочу стать мамой. Вот мое желание. Не многого я прошу, да? Так что ты уж не обессудь».

– Любуешься?

Вздрагиваю, хотя Мир и предупреждал о своем приходе, но все же его появление для меня всегда полная неожиданность.

– Да, красиво.

– Насмотришься еще. Пойдем, холодно.

Послушно плетусь за ним. В холле клиники витает дух праздника. Пхнет крепким чаем с лимоном, истекающей смолой елью, имбирными пряниками… И все это лишь убеждает меня, что все будет хорошо.

В ярком свете помещения Мир зачем-то еще раз мне кивает. Коротко и деловито. Помогает раздеться и сам сдает мое пальто в гардероб, пройдясь по лицу изучающим взглядом. В коридоре, куда мы проходим, свет совсем не такой яркий, как в холле. Он будто обволакивает его высокую фигуру, струится по обтянутым добротным сукном плечам, подчеркивает проступающие вены на тыльной стороне ладоней, высветляет в сумраке твердый профиль и написанную на его красивом лице усталость. Я залипаю, потому что… Боже мой, как же дико я по нему скучала!

– Мир, – окликаю Таруту.

– М-м-м?

– У тебя все хорошо? Ты выглядишь…

– Нормально все, Вик. Пойдем, – не дает мне договорить. Сникаю. А поймав себя на этом, распрямляю плечи и растягиваю губы в улыбке, не позволяя собственным загонам испортить этот день. Наверное, просто нужно смириться с тем, что нельзя получить все и сразу. Ничего, я терпелива.

– Виктория… Мирослав Игоревич. Рада вас видеть, – улыбается, выходя из-за стола, мой врач. – Присаживайтесь. Должна заметить, что результаты первых анализов очень меня порадовали…

Прежде чем перейти к УЗИ, которое и является главной целью нашей встречи сегодня, меня подробно расспрашивают о моем самочувствии на фоне поддерживающей терапии. И только потом отпускают за ширму, чтобы я могла подготовиться к процедуре. Мир сидит в изголовье, вдали от интимных потребностей. Что, наверное, правильно. Я бы и сама смущалась, если бы он увидел, как в меня погружается вагинальный датчик, но в то же время есть в этом какая-то необъяснимая печаль.

– Так-так-так, что тут у нас? В полости матки визуализируется два плодных яйца…

– Два? – сиплю я.

– Два. У нас стопроцентная результативность.

– Ух ты…

– Сейчас они примерно два с половиной сантиметра каждый. И весом – один грамм.

– Один грамм, – лепечу я в шоке от того, какие они маленькие. По лицу катятся слезы, а я даже не сразу понимаю, что плачу.

– Да, но, тем не менее, вот, посмотрите. Это уже настоящий маленький человечек…

Вероятно, я бы это увидела, если бы смогла навести резкость. Слезы же не дают. Из болота эмоций меня выдергивает какое-то движение. Не скрывая раздражения, опускаю взгляд на наши с Миром руки. И вдруг понимаю, что все это время до боли вжималась ногтями в его кожу, а он терпел и лишь сейчас попытался ослабить хватку.

– Прости! – всхлипываю истерично.

– Ничего. Смотри… – кивает на экран.

– Сердечко состоит из четырех камер, мы можем его услышать. Вот. Что еще вам рассказать интересного? Хм… К этому моменту у малышей сформировались зубы, пропал хвостик и появились пальчики на руках и ногах.

Он весит один грамм, а у него уже есть зубы и пальчики. Это просто в голове не укладывается. Я задушенно всхлипываю и неосознанно принимаюсь шарить ладонью по простыне в поисках руки Мира, которая стала моим якорем в бушующем океане эмоций. Не знаю, сумела бы я в них не утонуть, если бы пришла на УЗИ одна. Скорее всего. Когда выбора нет, включаются какие-то скрытые резервы, уж мне-то это как никому известно. Но все же я счастлива, что этот трогательный судьбоносный момент нам удалось разделить с Миром. Сейчас даже представить страшно, что могло быть и по-другому.