Кит на краю света - Джон Айронмонгер

– Позвольте мне показать вам кое-что, – сказал он и поманил Джо к окну. Вместе они смотрели на кривые линии улочек и крыш, здания Сити из стекла и металла, а также на гранитные памятники прошлого. – Джо, это никогда не касалось вопроса денег. Лондон был лучшим городом в мире, когда я был еще совсем мальчиком. Мы гордились быть частью города с населением в восемь миллионов. Но нас обошли. – Он сделал паузу, чтобы Джо мог насладиться видом из окна. – Нас обогнал Нью-Йорк, – сказал он. – Когда я впервые оказался в Нью-Йорке, там жило десять миллионов. Первый мегаполис мира. Я едва ли мог в это поверить. Многие люди приезжали посмотреть на высокие здания и огни Таймс-сквер. Я ездил туда, чтобы понять, как все устроено.

– Как все было устроено, сэр?

– Джо, как можно прокормить город с населением в десять миллионов? Сколько грузовиков с едой должны приезжать ежедневно? Сколько тратится топлива? – Он повернулся к молодому человеку. – Как прокормить Лондон? Кто все организует?

– Я не думаю, что кто-то знает.

Лью Кауфман кивнул.

– Совершенно верно. Никто, это не чья-то личная заслуга. Все работает благодаря сотням и тысячам цепочек поставок. Потому что тысячи людей в двухстах странах мира просыпаются утром и делают абсолютно то же самое, что делали прошлым утром. Они обрабатывают, собирают, упаковывают и перевозят. Мука, сахар, какао, кофе и еще огромное количество еды, топлива, запчастей и устройств. Мы же знаем об этом, правда, Джо? Мы знаем об этом, потому что мы сами этим занимаемся, мы с вами. Мы исследуем цепочки поставок и ищем слабое звено.

– Именно так, – произнес Джо.

– Джо, вы когда-нибудь бывали в мегаполисе? – Кауфман отошел от окна и снова сел на свое место. Он не ждал ответа. – Конечно же. Сейчас и Лондон является мегаполисом. Двадцать миллионов человек, но мы сдаем позиции. Сейчас насчитывается двадцать пять городов крупнее Лондона. Рио больше. Лагос больше. Токио – почти тридцать пять миллионов жителей. Я как-то стоял в пробке по пути в аэропорт Джакарты. Там двадцать пять миллионов человек, Джо. Сколько из них занимаются поставками продовольствия?

– Не так уж и много, как я думаю.

– Нет. Я так не думаю. Сейчас почти полмиллиарда человек живут в мегаполисах, при этом большинство из них живут впроголодь. Даже тут, в Лондоне. Что случится, Джо, если нарушится цепочка питания? Что произойдет, если начнут голодать двадцать миллионов человек в Гуанчжоу, Каире, Тегеране или Париже?

– Я никогда об этом не задумывался.

– Мало кто задумывается об этом. – Кауфман протяжно вздохнул. – Джо, вы спросили меня, ради чего все это замышляется. И это не ради денег, это никогда их не касалось. Вы когда-нибудь слышали про Нормана Эйнджелла?

Молодой человек покачал головой.

– Как быстро забывают великие имена, да? Он был писателем и депутатом от лейбористской партии. В 1933 году он получил Нобелевскую премию мира. Я когда-то виделся с ним, тогда я был еще мальчиком, а он уже стариком. Предельно очаровательная личность. В 1910 году он издал книгу «Великое заблуждение». Вы читали?

Еще одно покачивание головой.

– На самом деле неудивительно. Она вышла из моды, как вы сейчас говорите, но, в свое время, она имела ошеломительный успех. Тысячи людей по всему миру читали эту книгу. Только помните о том, что 1910 год очень сильно отличается от нынешнего времени. Тогда не было компьютеров или мобильников, но у них были значимые достижения промышленной революции, глобальная торговля и мир. Мир. – Кауфман повторил это слово, как будто уже давно не слышал его. – Ах, да. Мир. Если не считать колониальные стычки, вроде Второй англо-бурской войны, сверхдержавы сохраняли мирные отношения еще со времен Крымской войны, которая произошла за шестьдесят лет до этого. Эйнджелл пытался доказать всем, что в мире больше никогда не случится серьезных войн. Он считал, что все народы должны быть настолько сильно заинтересованы в глобальной экономике, что ни одна страна никогда ничего не выиграет от потенциальной войны. И вот – пожалуйста. Всего через четыре года началась мировая война.

– Понимаю.

– Вы знаете, из-за чего начинаются войны? – пожилой банкир поднял брови. – Первые войны начинались из-за веры. Всего лишь из-за того, что кто-то верит в другие вещи – богов, если быть точным – убивали и завоевывали. Последующие войны начинались из-за власти. Из-за тщеславия правителей, которые желали править самыми великими империями. Но современные войны… – он поднял палец, словно хотел предостеречь Джо, – эти войны за ресурсы. Еду. Lebensraum[4]. Воду и нефть.

– А что насчет свободы, демократии и защиты прав человека? – спросил Джо.

– Это, конечно же, хорошие вещи, если они есть, но они никогда не являются вескими причинами для начала войны.

– Так вы, мистер Кауфман, беспокоитесь из-за войны? Вы к этому ведете наш разговор?

Старик поднес палец к губам.

– Я уже не знаю, беспокоюсь ли я на самом деле, – произнес он. – Я бы сказал, что смирился с неизбежным. Мы уже миновали пик нефтедобычи – никто не хочет это признавать, но это правда. В ближайшее время спрос на нефть быстро превысит предложение. Когда настанет кризис? – Он приподнял худые плечи. – Я не знаю, но уверен, что «Кэсси» может нам что-то рассказать. Вряд ли государства к нам прислушаются, верно? Нефть очень важна для национальной безопасности. Ни одна страна в мире не останется в стороне, глядя на то, как добываются последние ее капли.

На мгновение мужчины посмотрели друг другу в глаза. Молодой аналитик с бледным лицом и сморщенный банкир с обвисшей кожей.

– Мистер Кауфман, – тихо заговорил Джо, – а вы не такой человек, каким я вас себе представлял.

– А каким человеком я выгляжу?

– Я не знаю.

«Но явно не тем, кто думает о пальмовых деревьях, Фрэнсисе Гальтоне или упадке цивилизации», – подумал Джо.

– Когда мы впервые встретились, и вы показали мне «Кэсси», я спросил вас, можете ли вы вписать человеческую природу в свое уравнение, вы помните об этом?

– Личную выгоду? – спросил Джо. – Да, я помню.

– Вы понимаете, почему это показалось мне важным?

– Возможно, – ответил Джо. – Но я все еще…

– Вы когда-нибудь читали «Левиафана»?

– Левиафана?

– Томас Гоббс?

Встреча уже стала образовательной.

– Нет, сэр.

– Интересный парень. Он из Мальмсбери – это где-то недалеко от Суиндон. Он родился в ту ночь, когда испанская Армада напала на английский флот. В какой-то степени это могло повлиять на его философию. Кто знает? Левиафан – это монструозное морское чудовище, но Гоббс использует эту метафору для описания государства. Туловище левиафана состояло, по его описанию, из