На острове - Карен Дженнингс

Человек нашел каменную хижину и увидел мертвое тело. Он понял, что Самуэль раскрыл его преступление.

Самуэль осторожно поднял взгляд. Человек воздел палец, но вместо того, чтобы, как в прошлый раз, провести себе по горлу, поднес палец к губам и произнес:

– Тс-с-с.

· День четвертый ·

САМУЭЛЬ ПРОСНУЛСЯ, сжимая нож. Вся рука у него затекла. Он сел и подвигал плечом, пытаясь разогнать кровь. Нож он положил на матрас, зевнул, потянувшись, затем обследовал языком зубы и снова зевнул.

Снаружи донеслись знакомые звуки. Стук металла о камень, удар за ударом в медленном темпе. Вероятно, от этого Самуэль и проснулся. Он встал, подошел к окну и отодвинул занавеску. Окинул взглядом часть нужника, влажную траву, валун и чаек в небе. Быстро натянул вчерашнюю одежду, еще не совсем высохшую после того, как он бегал проверять маяк под дождем. И снова взял нож, крепко сжав влажные пальцы.

В гостиной он увидел, что человек аккуратно сложил одеяло и накинул на спинку дивана. Занавески были раздвинуты, окна приоткрыты. Но, выйдя в прихожую, Самуэль увидел, что входная дверь закрыта. Человек усвоил свою ошибку. Самуэль потянулся к ручке. Дверь застряла, как и всегда в сырую погоду. Ему пришлось прильнуть к ней, подергать ручку и поднять, чтобы дверь открылась внутрь. И тогда он заметил, что в замке нет ключа. Самуэль никогда им не пользовался, потому что замок, насколько он знал, был сломан, но ключ всегда был в замке, до этого момента. Его взял человек. Все стало ясно Самуэлю. Он понял, что человек хотел посадить его под замок. Запереть его и присвоить себе остров.

Остров. Остров. Этот остров принадлежал Самуэлю. Ему и больше никому. Это он знал на вкус его землю из каменной хижины, это он его оформлял, укрощал и обустраивал. Никто у него не отнимет остров; пришло время дать это понять человеку. Самуэль был с ним достаточно добр, возможно даже слишком; никто бы не стал с ним так церемониться. Теперь же он ему выскажет все как есть: что он может оставаться до тех пор, пока не придет судно снабжения, и ни секундой дольше. А до тех пор может спать на диване, носить одежду, какую ему выдали, и есть что предложат. И нечего больше шататься по острову, соваться в комнату Самуэля, махать своими пальцами и брать чужие вещи. Через две недели ему придется покинуть остров и забыть сюда дорогу. Его тут не ждут.

Выйдя во двор, Самуэль увидел, что куры клюют зерно. Человек их выпустил, насыпал им зерно. Рыжая курочка тоже была там. Она сидела, закрыв глаза, возле ноги человека, на оголившейся пупырчатой коже виднелись подживавшие болячки. Она совсем не боялась кувалды, опускавшейся в паре шагов от нее. Сильные удары легко крошили камень. Уже набралась кучка щебенки.

Кувалду человек взял без спроса в прихожей. Кроме того, надел туфли и широкополую панаму. Шнурки он не завязал, и они волочились, намокшие и испачканные песком. Рядом лежали пять больших булыжников, но тачки нигде не было видно. Неужели он принес их в руках? Самуэль не мог понять, как этот тощий вонючий дикарь сумел сделать за пару часов то, на что у него ушел бы не один день.

Глядя, как он складывает в кучу колотые камни, Самуэль задумался, для чего они ему. Для ремонта изгороди многовато. Даже слишком. Затем Самуэль вспомнил мертвую женщину, вспомнил, что человек нашел ее и принес ему черепаший панцирь. Он решил похоронить ее, скрыть свое преступление, пристроив ее где-нибудь под изгородью. Но даже для этого камней было слишком много. Чтобы скрыть тело – во всяком случае, такое небольшое, – хватило бы и половины этой кучи. Если бы тел было два, тогда другое дело. Самуэль отметил, что камней хватало на два тела.

Он закрыл глаза, и перед ним возник замок без ключа и зловещий палец, чертящий по горлу и касающийся губ. Второе тело будет его, Самуэля. Человек запрет его в коттедже, подождет, пока он лишится сил от голода, а потом перережет глотку. Его кровь зальет поблекший ковер и окрасит песок в черный цвет. После чего он окажется под изгородью вместе с мертвой женщиной. Их тела будут лежать и разлагаться, превращаясь в грязь, и остров впитает грехи человека.

Человек поднял взгляд, сдвинул назад панаму и увидел Самуэля. Он сильно вспотел, но не снимал футболку и джемпер. Вытер пот со лба рукавом. Пот остался на дешевой ткани серым пятном. Человек шагнул к Самуэлю, но остановился, заметив нож. Улыбка застыла у него на губах, и он взял кувалду обеими руками. И двинулся к нему.

Самуэль выставил перед собой руку с ножом, повернув лезвие боком, чтобы было заметнее.

Человек приближался к нему. Он качнул головой в сторону ножа и что-то спросил сильным грубым голосом. Самуэль тоже качнул головой.

– Думаешь, я просто старый дурак, который не знает, что ты задумал? Я тебя знаю. Как облупленного. Этот старый дурак знает, что ты сделал и что задумал сделать. – Он указал ножом на кувалду: – Положь. Остров ты не получишь, так и знай. Положь кувалду. Она не твоя. Тут ничего нет твоего.

Человек стоял и смотрел на Самуэля. Самуэль двинулся вперед.

– Положь кувалду, – сказал он, качнув головой. – Давай, ложи.

Человек крепче сжал ручку кувалды и нахмурился.

– Сказал же, положь. Это земля моя. Ты ее не получишь.

Наконец человек чуть заметно пожал плечами и сделал шаг назад. Он вытянул перед собой кувалду и бросил на землю. Затем поднял руки с открытыми ладонями и отошел еще назад.

Какое-то время они стояли, глядя в глаза друг другу. Под ногами у них кудахтали куры, ковыряясь в грязи. На каменную изгородь опустился баклан, почесал клювом под крылом и улетел.

Человек заговорил спокойным голосом. Руки он держал поднятыми и все так же смотрел в глаза Самуэлю.

– Чего ты там говоришь? Ты же знаешь, я тебя не понимаю. Чего ты говоришь?

Человек шагнул вперед. Самуэль резанул ножом воздух.

– Не подходи. Даже не думай. А то получишь.

Но человек сделал еще один шаг в его сторону, продолжая что-то тихо говорить. Он слегка покачал головой и криво улыбнулся, медленно приближаясь. При каждом его шаге хрустел песок, а следом волочились грязные шнурки. Человек говорил слова, ничего не значившие для Самуэля. Тем не менее они заставили его замешкаться. Он опустил взгляд и переложил нож в