Публичное одиночество - Никита Михалков

Я принял Тарантино как поэта, мастера городского романса. У него есть талант. Но это не исключает того, что мои внутренние ценности остались в неприкосновенности. Не потому, что я ортодоксально держусь руками за древко знамени, которого уже нет. Я открываю Бунина, Чехова, Достоевского, Набокова – и понимаю: все правильно, это ОНО!

Для многих будет большим откровением, что Вы можете получать удовольствие от «Убить Билла».

Это почему же?

Не вяжется ваш высокодуховный образ с фильмами, полными, так сказать, крови и насилия.

Я же смотрю «Убить Билла» не взором офонаревшего подростка! Я смотрю, как это сделано! И у меня восторг вызывает, например, история с гробом! Нет, ну это же надо! А история с мечами, а мультипликация!

За всем этим есть талант и живая улыбка. Когда Ума <Турман> подмигивает на крупном плане, я понимаю, что он посылает мне намек. Он не считает меня идиотом, он считает меня заговорщиком!

Так что не удивляйтесь, пожалуйста, что мне нравится Тарантино!

Свои картины Вы ему показывали?

Их ему Джек Николсон показывал. «Рабу любви», например. (I, 117)

(2009)

Вопрос: Скажите, пожалуйста, Вы до сих пор ненавидите Квентина Тарантино?

Не верьте слухам!

Квентин Тарантино был моим гостем на Московском международном кинофестивале.

Разве Вы не знали? (XV, 41)

(2010)

Интервьюер: Последний нашумевший фильм про войну – «Бесславные ублюдки» Квентина Тарантино. Мне кажется, что ваш фильм «Утомленные солнцем – 2» на него чем-то похож…

Тарантино – замечательный, талантливый провокатор, я его люблю. Но его взгляд на войну совсем другой, как у человека, в стране которого войны не было. Все было – и гробы приходили, и другие несчастья были. Но это война совсем другого качества: никто не спит в твоей кровати, никто не ест твою еду, никто не требует, чтобы ему чистили сапоги. Для него эта война – претекст, прецедент для разговора, он точно так же мог бы снять про англо-бурскую войну, про войну во Вьетнаме. Там нет его отношения к войне, есть веселое построение, странное, тарантиновское. Но у него нет генетической памяти, а у нас есть. Картина «Пять вечеров» кончается фразой: «Лишь бы не было войны». И это была самая популярная фраза в 1950–1960-х годах. Потом над ней смеяться стали, Галич пел: «Лишь бы не было войны». Но тогда действительно был страх, все руководство страны сосуществовало с народом, потому что все прошли войну, пока не пришло новое поколение. Это очень важное трагическое объединяющее начало.

Об одном остается жалеть: чтобы объединиться, нам нужно залезть в такое кровавое говно и потом из него вылезать. (II, 62)

ТАРКОВСКИЙ

(2009)

Интервьюер: Скажите, как Вы относитесь к лентам Тарковского и что об этом режиссере думаете?

Конечно же, я считаю его великим режиссером… Какие-то его фильмы можно любить больше, какие-то – меньше, но, скажем, «Зеркало» и «Андрей Рублев» – это золотой фонд…

«Рублев» вообще картина великая! (I, 137)

(2012)

Вопрос: Недавно прошел юбилей Андрея Тарковского. Расскажите, каким запомнили его Вы? Какие его фильмы Вам нравятся?

Вы понимаете, наверное, я один из немногих сегодня режиссеров, для которых Тарковский совсем как бы и не Тарковский. Он у нас жил, я был мальчишкой, он писал с моим братом «Иваново детство», я бегал им за водкой, стоял «на атасе», мечтал попасть к ним вечером, когда они собирались в комнате и о чем-то говорили. Меня не всегда пускали, когда пускали – это было счастьем… Поэтому для меня Андрей был другом моего брата и, следовательно, членом нашей семьи, и я не воспринимал его как режиссера. А он меня вообще никак не воспринимал. И когда я (уже будучи в армии) посмотрел в отдаленном каком-то захолустье, где-то на Камчатке, в клубе каком-то, на простыне… «Андрея Рублева», то я вдруг понял величие этой картины. Я оттуда, ночью (там-то ночь была, а в Москве – утро) позвонил, разыскал Тарковского и сказал ему, что я никогда ничего подобного не видел. И для меня это было действительным откровением: совпал тот Андрюша Тарковский с этим Андреем Тарковским, который снял «Андрея Рублева».

Меня очень тронуло, когда он на меня обратил внимание после «Пяти вечеров». На худсовете он вдруг сказал потрясающие слова про картину (не буду их повторять дословно), смысл которых был: «Правильной дорогой идешь…»

С Андреем у нас было много всяких замечательных историй, там рядом был Вадим Иванович Юсов, мой брат, Гурченко, Урбанский – много-много разного люда там, бывало, крутилось. Мое это существование там, рядом, внутренне (как я потом понял) мне очень много давало.

Андрей был человек ранимый. Думаю, что многие про него так ничего и не поняли. Потому что Тарковский сумел создать стиль, который сегодня погубил кинематограф. Объясню, что я хочу сказать. Знаете, не все золото, что блестит, и не все, что длинно – это Тарковский. У Тарковского длина кадра наполнялась и насыщалась энергией. Это не было скучно. Там появлялось новое и новое, когда количество переводилось в иное качество. А когда ты видишь сегодня в «артхаусных» картинах, как стоит человек и шесть минут чего-то ждет у забора, и ты сначала тоже ждешь, потом по сторонам начинаешь смотреть, по телефону можешь поговорить, а режиссер думает – вот это Тарковский! Это не Тарковский – это просто скучно и длинно. Это не значит, что длина должна быть обусловлена и ограничена монтажом, но когда у Тарковского идет панорама, когда там сидит Саша Кайдановский на этой дрезине, и долго мы видим его затылок с этим пятнышком седым… И ничего не происходит, только затылок и дрезина. И это количество, переходящее в иное эмоциональное качество. У Тарковского пауза – это не дырка, это умножение напряжения. К сожалению, в сегодняшних картинах, то, что называется «артхаусом», этого нет. Там – длинно и странно, а иногда просто длинно и плохо. Мне кажется, что это попытка погнаться за Тарковским, вместо того чтобы погрузиться в его философию, его страдание, его желание разобраться в самом себе. Тарковский – это не снимающий кино человек, это разбирающийся в себе средствами кино человек. Я думаю, что многие сегодня знают совершенно другого Тарковского, нежели такого, каким, как мне кажется, он был. (XV, 70)

ТАТАРСТАН

(2011)

Вопрос: Почему в День памяти и скорби, в день семидесятилетия начала Великой Отечественной войны Вы решили посетить именно Татарстан и показать нашим ветеранам свой новый фильм?