Публичное одиночество - Никита Михалков

Зачем?

А вдруг все в пути случилось бы?

Дело-то было в декабре, дорога скользкая, меня дважды крутануло на триста шестьдесят градусов. Еще я почему-то взял попутчика. Наверное, боялся остаться один с рожающей женой. Пассажир попался какой-то странный, при выходе из машины оставил на сиденье трешку. Потом я ее в рамке застеклил. Довез Таню без происшествий и поехал к родителям. Под утро родился сын…

Да, за такой длинный по человеческим меркам период жизни было всякое, но хорошего – больше.

А сколько вы вместе?

Тридцать три года.

Татьяна рожала детей, чтобы Вы не ушли?

Таким способом меня к себе не привяжешь. Иначе бы мы с Настей не расстались…

Когда начали жить с Таней, я уже очень много работал, и полная загрузка избавляла от многих проблем, подстерегающих семейного человека. Если бы сидел на одном месте, каждое утро уходил на службу, а вечером возвращался домой, может, давно развелись бы. А так удалось найти оптимальный баланс.

Похоже, Вам нравилось чувствовать себя рядом с Татьяной этаким добрым волшебником: вот тебе, Золушка, хрустальные башмачки, носи. Завтра покатаю в СВ, а потом накормлю не первым и вторым, а карпаччо и фуа-гра.

Так во многом и было.

Показал Тане мир, о существовании которого она даже не подозревала. Впрочем, порою и я тоже.

Но когда-то чудеса должны были закончиться?

К тому моменту Таня уже заняла свою нишу.

Превратившись для Вас в незаменимую?

Одна из бунинских героинь, кажется, в «Жизни Арсеньева», говорит: «Я для тебя… как воздух: жить без него нельзя, а его не замечаешь». Таня как-то подписала этой фразой телеграмму: «Твой воздух».

Простота и наивность долго умиляют, но однажды могут крепко достать.

Это правда…

Но ведь и наивность разной бывает. Таня по-своему мудрая женщина. Интуитивно. Порой что-то не то делает или говорит, но по большому счету женский и материнский инстинкт никогда ее не подводили. К тому же хорошо усваивает уроки. Она самостоятельный человек со своим делом, ее «Русский силуэт» знает вся страна. Сегодня Татьяна Михалкова мало напоминает женщину, которую я умывал в мужском туалете Дома кино.

Поэтому теперь Вы топите в унитазе бантики, которыми так любит украшать голову жена и которые, по слухам, ненавистны Вам.

Тебе Таня рассказала про бантик? Не знаю, может, и было нечто подобное, но это столь незначительный эпизод… Не придал ему значения, не зафиксировал в памяти.

Да, случались взрывы, всплески взаимного раздражения, но они не носили характера военных действий. Повторяю, спасало, что я всегда очень много работал. И конечно, дети. Фактом существования они цементировали семью. Не в том вульгарном подтексте, который ты сложил, – мол, не хотела ли Таня привязать меня, а в самом нормальном смысле.

Она хорошая мать?

Очень. Порой даже перехлестывает в хорошести. Когда это мешает, приходится вступать в дело мне.

Добрая мама и строгий папа?

Дело не в жесткости, а в последовательности поведения, построенном на уважении и доверии. Твердость ради твердости – не мой стиль…

А Татьяна может спросить: «Где ты был, Никита, до ночи? С кем?»

Может.

А Вы что?

Таня обычно не спрашивает, а утверждает. В подобном случае вообще не вступаю в переговоры. Если человек все для себя уже решил, бесполезно объяснять что-либо. Тем более отпираться или оправдываться. Лучше промолчать. Пусть думает что хочет.

Наверняка и вашей жене звонили доброжелательницы, шептавшие в ухо: «Дорогая, знаешь, с кем у твоего роман?» Реакция у Татьяны была как у Натальи Кончаловской?

Нет, к сожалению.

Значит, бурные сцены ревности Вам знакомы?

Единственный эффективный способ борьбы с подобным – отсутствие всякой борьбы. Если начать всерьез обсуждать все романы, которые мне приписывали – от Софи Лорен до Пенелопы Крус, – можно умом двинуться. С самим собою я давно разобрался: отношения с женщинами никогда не были для меня свидетельством мужской доблести или вопросом престижа… (II, 57)

(2009)

Интервьюер: К тому времени, когда Вы женились на манекенщице Московского дома моделей Татьяне Соловьевой, у Вас сформировалось уже четкое представление о том, какая женщина Вам нужна и по форме, и по содержанию?

Да, абсолютно.

И она полностью соответствовала вашему идеалу?

Этого я бы не утверждал, но Татьяна настолько от окружающих отличалась, что была мне интересна.

Злые языки говорят, что у вас произошел недавно разрыв, причем очень серьезный…

Да нет, это неправда. (I, 137)

ТАРАНТИНО

(2000)

Интервьюер: На нынешний Московский кинофестиваль приезжает Квентин Тарантино. Говорят, у Вас с ним сложные отношения?

Сложных отношений у меня с ним не может быть по определению. Тарантино получил «Пальмовую ветвь» в Каннах, хотя она, по словам Жиля Жакоба и отзывам в прессе, должна была достаться «Утомленным солнцем».

Но при чем тут Тарантино?

Он снял картину, которая получила «Пальмовую ветвь». И слава богу! Другой разговор, что лучше всего этого не знать. Например, когда директор фестиваля подходит в день закрытия и поздравляет, дескать, случилось. И ты после этого, тая от радости, одеваешься. А потом выясняется, что ничего не произошло.

Вот и все.

С тех пор я железно знаю, что если твоя картина находится в конкурсе, то в последний день фестиваля надо просто уезжать из города и возвращаться лишь перед началом церемонии. Тогда нет обманутой надежды.

Ведь нечаянная радость – самая замечательная… (II, 32)

(2005)

Интервьюер: Когда Тарантино победил в Каннах с «Криминальным чтивом», а «Утомленным солнцем» достался второй приз, Вы были сильно разочарованы, говорили об антигуманности картин Тарантино. А в прошлом году не без удовольствия приветствовали его в Москве.

Недавно я снова внимательно смотрел «Убить Билла» и наслаждался абсолютной раскованностью режиссера, его вольным обращением с музыкой, изображением, диалогами.

Это полет!

Он как маленькая девочка, которая сидит перед зеркалом с маминым макияжем.

И я понял, каким образом выстраивалась логика каннского жюри в тот год. Понимаете, самолеты летят по разным воздушным коридорам. Ни один из них не лучше и не хуже другого. Но в тот момент это «другое» (плюс политика, плюс то да сё) показалось жюри интереснее классического кино, которое я представляю.