Тысячеликая героиня: Женский архетип в мифологии и литературе - Мария Татар

старушка на пороге бедного маленького воробушка. Она подобрала его и накормила, а потом держала на утреннем солнышке, пока на его крылышках не высохла ледяная роса. После старушка отпустила его, чтобы он вернулся в свое гнездо, но воробей решил побыть с ней и отблагодарить ее своими песнями.

Каждое утро воробей взлетал на крышу дома и пел веселую песенку. Старик с женой радовались этому, потому что любили вставать пораньше и приниматься за работу. Но по соседству с ними жила вредная старуха, которой совсем не нравилось просыпаться так рано. Наконец, она совсем рассердилась, поймала воробья и отрезала ему язык. Бедный воробушек улетел домой – петь он больше не мог.

Когда добрая старушка узнала об этом, она сильно опечалилась и сказала мужу: «Пойдем отыщем нашего бедного воробушка». Отправились они в путь и по дороге спрашивали каждую птичку: «Не знаешь, где живет воробей с обрезанным языком?»

Наконец, повстречалась им летучая мышь – она дремала, повиснув вниз головой.

– Добрая мышка, – сказали они, – не знаешь ли ты, куда отправился воробей с обрезанным языком?

– Знаю, – ответила летучая мышь. – Вон по тому мосту и наверх, в гору.

И вот старик со старушкой добрались до дома своего маленького друга. Воробей очень обрадовался их приходу. Он вышел встречать их с женой и своими детишками, и все они поклонились старикам до земли. Затем воробей провел их в дом, а его жена и дети поспешили накрыть на стол: они принесли вареный рис, рыбу, салат и сакэ.

Когда солнце стало клониться к закату, старик со старушкой засобирались домой. Воробей вынес две корзины.

– Хочу подарить вам подарок, – сказал он. – Какую из них возьмете?

Одна корзина была очень большая и выглядела тяжелой, а вторая была маленькой и легкой на вид.

Старики решили не брать большую корзину, побоявшись, что в ней все богатство воробья. Они ответили:

– Путь далек, а мы стары. Мы возьмем корзину поменьше.

Взяли они корзину и отправились домой через гору и мост, счастливые и довольные. Придя домой, они решили посмотреть, что же подарил им воробей. В корзине лежали свертки шелка и груда золота – такое богатство, о каком они не смели и мечтать.

А злая старуха, что отрезала воробью язык, следила из-за приоткрытой двери за тем, как соседи разбирают корзину. Увидав свертки шелка и груду золота, она и сама захотела заполучить такой подарок.

На следующее утро пришла она к доброй старушке и сказала:

– Мне так жаль, что я отрезала язык вашему воробью. Расскажи мне, как отыскать его дом. Я пойду к нему и попрошу прощения.

Добрая старушка рассказала ей, как отыскать дом воробья, и злая старуха отправилась в путь. Она перешла через мост, поднялась в гору и прошла через лес. Наконец она добралась до дома воробушка. Он не слишком ей обрадовался, но был так добр, что все равно поприветствовал ее как гостью. Когда она собралась домой, он, как и в прошлый раз, вынес две корзины. Конечно же, злая старуха выбрала ту, что побольше. Эта корзина была тяжелая и такая большая, что цеплялась за ветки, пока старуха шла через лес.

Домой она добралась полумертвая от усталости, но тут же поплотнее задвинула двери, чтобы никто не мог заглянуть в дом, и открыла свой подарок.

Ох, какое же там было богатство! Едва она открыла корзину, как из нее вырвался целый рой жутких тварей. Они стали ее жалить и кусать, гонять по комнате, царапать и смеяться над ее воплями. Наконец она добралась до стены и раздвинула дверь-ширму, чтобы сбежать от этих чудовищ. Но тут же вся стая набросилась на нее, подняла ее с пола и унесла в ночную тьму. С тех пор о злой старухе никто не слышал{136}.

«С тех пор о злой старухе никто не слышал»: воробей лишается голоса, когда старуха отрезает ему язык, но и сама старуха оказывается обречена на молчание, когда «жуткие твари» нападают на нее и уносят восвояси. Последнее предложение накладывает на нее печать молчания не менее действенную, чем отрезание языка – на воробья. Есть что-то неприятное, даже нездоровое в том, что именно старуха, живущая сама по себе, демонизируется в этой сказке как главный враг песни и красоты.

Может, это своего рода фантасмагорическая перетасовка мотивов и штампов из истории о Прокне и Филомеле и теперь женщина сама выступает в роли насильника и мучителя? Или, может, этот упрек всем «старухам» и обвинение их в убийстве чужих песен – некая форма странного отрицания того, что женщин испокон веков принуждали к молчанию? Судьба воробья, как видно по нашим трем характерным сказкам о песнях, историях и принуждении к молчанию, свидетельствует о том, что слова, свободно циркулируя в социальных кругах, сформированных вокруг женской работы, тем не менее заглушались и подвергались многочисленным проверкам. В этой аллегории принуждения к молчанию женщина становится источником, а не жертвой насилия: не ее лишают речи, а она лишает речи другое существо. Вспомним, что язык, речь и вымышленные сюжеты были одними из немногих инструментов, позволявших женщинам в былые времена протестовать против своей доли и менять мир вокруг себя. Признанием их силы и смелости могли быть не только сюжеты о женской самодостаточности, но и сказки (как правило, записанные исследователями-мужчинами), которые осуждали пустую болтовню, импровизацию и споры, одновременно с этим проецируя на женщин жестокое поведение, направленное на истребление красоты песен и историй.

Движение #MeToo вскрыло, насколько глубоко наша культура заинтересована принуждать женщин к молчанию, пресекать их попытки говорить друг с другом и выступать в публичном пространстве. Все эти соглашения о конфиденциальности, договоры о неразглашении и т. д. становились частью более обширной правовой стратегии, направленной на то, чтобы жертвы сексуального насилия, подавленные грузом вины и стыда, продолжали молчать. В следующих главах мы разберем историю женской речи, и эта история переполнена попытками обесценить, дискредитировать и проигнорировать то, что женщины хотят сказать. Выступая на Национальном съезде Демократической партии США в 2020 г., Джулия Луи-Дрейфус сделала важное наблюдение об американской правовой системе: «Я нутром чую, что справедливо, а что нет», – сказала она, подразумевая, что институты не всегда прислушиваются к голосам женщин и что сейчас, возможно, настало время исправить эту ошибку. В последние годы мы заново открываем истину, отраженную в сказках всего мира: порой наше инстинктивное чувство того, что правильно, а что нет, может и должно играть ведущую роль, а правовая система должна приложить все усилия (а их потребуется немало) для того, чтобы найти способ включить этот незамысловатый принцип в свою практику. И сделать это честно и беспристрастно, а не выдумывать очередные выгодные «соглашения», покрывающие преступников.

Глава 3

Сопротивление и откровение

Сказительство и героини сказок, оставшиеся в тени

Примерно в том возрасте я думала, что эти волнующие сказания о доблести и приключениях открывали мне двери в мое будущее. Но я стала немного старше – в десять или одиннадцать лет, – и мир стал смыкаться вокруг меня, и я поняла, что песни предназначены моим братьям, а не мне.

ПЭТ БАРКЕР.

Безмолвие девушек

Когда историю рассказывает кто-то другой, она может казаться обычной сплетней, но в устах рассказчика сплетня – искусство.

БАРБАРА НИЛИ.

Бланш в бегах

Открытое высказывание: сопротивление и откровение

Когда в 2016 г. Шанель Миллер опубликовала на BuzzFeed свое «заявление о воздействии на жертву», она использовала псевдоним Эмили Доу. «Это сильное письмо стэнфордская жертва прочитала своему насильнику» – гласил заголовок статьи о том нападении. Этот материал почти сразу «завирусился»: в следующие несколько дней его просмотрели 11 млн пользователей. Анонимность, как позже написала Миллер, была ее «золотым щитом», защищавшим от унижения, мести,