Конский волос - Алексей Кротов

– Но как вернуть деньги, так чтобы не случился скандал? – задала вопрос Авдеева.

– Я думаю положить деньги в ту коробочку и сказать Сазонову, чтобы он обнаружил их в присутствии Кречетова, – предложила выход Таисия Игнатьевна. – Конечно, Кречетов не поверит, что деньги там и лежали, но если мы будем молчать, он ничего не узнает.

– Что ж, пожалуй, так и поступим, – согласился Скворцов. – Хорошо, что хоть эта история разъяснилась, – продолжил он рассматривая ладонь левой руки. – Еремею Галактионовичу будет меньше хлопот.

– Да, – кивнула Сапфирова, – в отношении кражи нам повезло. Вы, Александр Иванович, оказались в нужном месте в нужное время.

– Я думаю, что эта история собьет несколько спесь с Дарьи Валентиновны, – сказал Сорокин.

– Интересно, а Сазоновы действовали заодно, или же Денис Семенович не замешан в краже?

– Не знаю, замешан ли он, но то, что Денис Семенович с самого начала подозревал жену, это очевидно, – высказался Сорокин. – Ведь не случайно же он появился в лесу.

– Интересно, почему она прятала деньги в лесу? – продолжала задавать вопросы Авдеева.

– Я думаю она боялась обыска, – ответил девушке Скворцов.

– А знаете, какое место было бы самым надежным для украденных денег, если бы Сазоновы действовали заодно? – заинтриговал присутствующих Сорокин.

– Какое? – спросил Скворцов.

– Бумажник Дениса Семеновича, Ведь никто не считал его денег. Он положил бы четыреста рублей к остальным и попробуй докажи, что они ворованные.

– Пожалуй, вы правы, – поддержала его Таисия Игнатьевна. – Да, я склоняюсь к тому, что Сазонов не участвовал в краже.

– Вообще, он подозрительный тип, – вступила в разговор Авдеева. – Когда я обыскивала дом, он вдруг явился и бормотал что-то насчет карт. А что, если он специально оставил заднюю дверь открытой, зная, что я приду и спрятал там этот шприц, чтобы его нашли, а потом забрал снова, а потом… – тут она запнулась, видимо, не зная, что было потом и махнув рукой произнесла: – Нет, что-то я совсем запуталась.

– Досужие вымыслы, – вынес вердикт Сорокин.

– Я думаю, мы уже достаточно устали, чтобы продолжать этот разговор, – подвела итог Таисия Игнатьевна. – Лично я иду спать и вам то же советую.

С этими словами она вошла в свой двор, остальные тоже отправились по домам.

– Где это вы пропадали? – поинтересовался следователь Макушкин, когда Скворцов вернулся в штаб.

– Гулял, – не моргнув глазом соврал тот.

– Гуляли, – сердито сказал следователь, – а я тут вот работал.

– Я тоже не баклуши бил, – обиделся Скворцов. – Я обсуждал дело с Таисией Игнатьевной, Авдеевой и Сорокиным.

– Ну и как? – с иронией спросил Макушкин.

– Да никак, – развел руками лейтенант.

– То-то и оно, что никак. Да, не оправдывает себя ваша хваленая Таисия Игнатьевна.

– Подождите, Еремей Галактионович, дайте ей время, и она во всем разберется, вот увидите. Цыплят по осени считают.

– Что же эта канитель со счетом до осени тянуться будет? – проворчал Макушкин.

– Думаю раньше закончится, – оптимистично заглянул в будущее Скворцов. – Кстати, я изменил свое мнение о Сорокине. Наверное, вы были правы, я относился к нему необъективно.

– Очень хорошо, что вы это признаете, – похвалил лейтенанта Макушкин. – Но что заставило вас переменить свое мнение?

– Просто я понял, что был к нему несправедлив, – ответил Скворцов.

Ленка Образцова неотрывно наблюдала за передвижениями Сорокина, Сазоновых, Сапфировой, Скворцова и Авдеевой в тот вечер. Когда последние четверо, наконец, разошлись, она поспешила рассказать обо всем своим соратницам по добыванию и распространению сплетен.

Одна из наиболее верных соратниц Ленки Мария Николаевна Симагина выслушала Ленку с нескрываемым интересом. Вскоре к ним присоединились еще две кумушки: Мира Вениаминовна Демкина и Зоя Григорьевна Федорова.

– Надо расспросить Таисию Игнатьевну, – предложила собравшимся Ленка.

– Так она тебе и расскажет, держи карман, – усмехнулась Симагина.

– Что же тогда делать? – беспомощно посмотрела на соратниц Демкина.

– Попробую Авдееву разговорить, – сказала Федорова. – Я с ней последнее время дружбу свела.

– Очень предусмотрительно, – одобрила Симагина.

Однако разговорить журналистку не удалось. Как оказалось, она умела хранить тайны.

Не только ведущие деревенские сплетницы, но и рядовые полянцы живо интересовались ходом расследования.

– И из-за чего сыр-бор поднялся? – ворчала Пелагея Егоровна Цепкина. – Ну, упал один придурок с лестницы. Всего и делов-то, а они уже переполох устроили, это все Таисия им уши прожужжала, мозги-то у следователя набекрень, вот он и поверил.

– Чему поверил? – не поняла Зоя.

– А я что, знаю, что она ему там наговорила? – гавкнула Цепкина.

– Ах, мама, вечно ты ворчишь, – недовольно сказала Зоя.

Основным источником получения информации о действиях следователя и его подчиненных была Ксения Денисовна Терентьева. Это был неиссякаемый источник, из которого черпали без перерыва.

– Следователь сегодня вызывал Деникина, – сообщила всем Терентьева, – потом долго что-то писал.

– Ужасный человек, – высказался о следователе Федоров. – Он и его подручный Скворцов просто житья не дают деревне.

Жизнь, однако, текла своим чередом и полянцы, несмотря на растущий ажиотаж вокруг расследования, продолжали заниматься повседневными делами. Кто-то работал, кто-то бил баклуши, а некоторые вовсю глушили горькую.

В числе последних были незаменимые выпивохи, горячие поклонники «Столичной» Юрий Петрович Дудкин, Амфитрион Ферапонтович Редькин и примкнувший к ним Никитин.

Гуляя вечером по берегу реки, Таисия Игнатьевна стала свидетельницей следующей сцены. На небольшой песчаной косе с комфортом расположились Редькин, Дудкин и Никитин. Выпивали как полагается из стопочек с закуской. Неожиданно на тропинке замаячила грозная фигура Пелагеи Егоровны Цепкиной. Таисия Игнатьевна остановилась, чтобы насладиться бесплатным спектаклем, сверху ей было прекрасно видно, как Цепкина неторопливо с достоинством парового катка приближается к мирно пьющим, ничего не подозревающим гражданам.

Первым заметил тещу Амфитроион. Он тут же оповестил об этом остальных, и вся троица вскочила, готовясь спасаться бегством. Однако, путь был отрезан, тропинку заслоняла Цепкина. Она сделала еще несколько шагов в сторону своих жертв и мясистые губы раздвинула ухмылка победителя. В руках Цепкина держала увесистую дубинку, что недвусмысленно свидетельствовало о ее намерениях. Музыкант Дудкин принялся крутиться на месте волчком, подпрыгивая и попискивая: «Спасайся, кто может!» Однако, спастись никто не мог. Экзекуция была неизбежна. Тяжелый бычий взгляд остановился на Амфитрионе Ферапонтовиче Редькине, отчего тот почувствовал себя как-то неважно.

– Я тебя предупреждала, чтобы ты месяц в рот ни капли не брал. Предупреждала, а? – загремела Цепкина.

Вместо ответа Редькин вооружился пустой бутылкой и отодвинулся на максимально безопасное место. Он дорого готовился продать свою жизнь.

Пелагея Егоровна продвинулась ближе, стараясь зажать его между речкой и собой. Она сделала выпад, стараясь огреть зятя дубинкой, но тот ловко увернулся в сторону. Цепкина опустила дубинку и, раскинув руки, пошла на него.

– Цыпа, цыпа, цыпочка, – приговаривала Коробочка, надвигаясь на зятя.

– Цыпа, да не твоя, –