Конский волос - Алексей Кротов

у него помутилось, и он опять потерял сознание.

Глава 23

Снова в Луге

Следователь Лужской прокуратуры Кирилл Александрович Попов заканчивал завтракать, когда раздался телефонный звонок.

– Я подойду, – сказала жена и сняла трубку.

Вернувшись через минуту, она сообщила, что звонил прокурор и просил немедленно явиться к нему в кабинет.

– Голос у него был не очень приятный, – многозначительно добавила супруга.

– У него всегда неприятный голос, – махнул рукой Попов, дожевывая колбасу.

– Мне его голос показался взволнованным, – уточнила жена.

– Ну что ж, узнаю все на месте, – сказал Попов и стал собираться на работу.

Олег Константинович Ермолкин пребывал в отвратительнейшем настроении. Его последняя инспекция в районный центр Маловицы завершилась полным провалом. Маловицкая милиция показала себя достойно и прокурору при всем желании не в чем их не было упрекнуть. Вполне естественно, что Ермолкин теперь искал на ком бы сорвать раздражение. В кабинете, кроме него, находился только Дудынин и, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто стал очередной жертвой прокурора.

– Наверняка кто-нибудь из ваших подчиненных сообщает заранее о моей проверке, – гремел прокурор. – Узнаю, – предупредил он, – голову оторву, так и передайте.

Дудынин в ожидании Попова, верный своей привычке, вышагивал по кабинету прокурора. Остановившись, он недовольно произнес:

– Можно подумать, я знаю, кто предупреждает о ваших поездках.

– Тем более возмутительно, – насупился Ермолкин. – Это говорит о том, что вы не знаете, что творится в вашем ведомстве.

– Ну хватит! – взорвался Дудынин. – По-моему, никто никого не предупреждает, просто у нас хорошие кадры на местах.

– Пьяницы, – безапелляционно заявил прокурор.

– Что вы такое говорите! – возмутился Дудынин. – Как вам не стыдно?!

– А я говорю пьяницы, – отрезал прокурор и вытащил свою любимую трубку.

– По-моему, Олег Константинович, вам пора в отпуск, а эти ваши инспекции пора прекратить.

– Я вас забыл спросить, – огрызнулся Ермолкин.

Дудынин пожал плечами и продолжил измерять кабинет. Ермолкин раздраженно взглянул на часы.

– И где носит этого Попова? – проворчал он, зажигая трубку.

Дудынин остановился и недовольно заметил:

– Какой у вас все-таки маленький кабинетик, Олег Константинович, негде разгуляться, – и подумав добавил, чтобы позлить прокурора (на что он имел полное моральное право):

– Не кабинет, а шмакодявка.

Ермолкин тут же взвился до небес. Спустившись оттуда, он язвительно бросил:

– Точно, не предназначен для ваших променадов. Я, в отличие от вас, не гуляю в нем, а работаю.

В этот момент отворилась дверь, и вошел Попов.

Ермолкин, хотя и ждал того с минуты на минуту, от неожиданности поперхнулся табачным дымом и закашлялся.

– Надо стучаться, Кирилл Александрович, – сделал замечание следователю Дудынин, – это все-таки не проходной двор.

– Так спешил, Владислав Анатольевич, что забыл об этикете, – обезоруживающе улыбнулся Попов.

– Не очень-то вы торопились, – прокашлявшись, заметил прокурор.

– Извините, крылья сломались, – отшутился Попов.

Ермолкин, прежде чем перейти к делу, не преминул пожаловаться следователю на свою неудачную инспекционную поездку.

– Я знаю в чем тут дело, – махнул рукой Попов, подозревая, что такой пустяк не стоит внимания.

– В чем? – жадно спросил прокурор.

– Просто все так напуганы вашими поездками, что превратились в образцово-показательных служащих. Они знают, что вы можете появиться в любую минуту и потому не позволяют себе расслабиться, – лучезарно улыбаясь объяснил Попов.

Дудынин рассмеялся и даже Ермолкин выдавил из себя некое подобие улыбки.

Однако оно тут же исчезло и хозяин кабинета заговорил суровым тоном.

– Я пригласил вас, Кирилл Александрович, по важному делу. Вы, конечно, знаете, что в Полянске идет расследование.

– Да, – кивнул Попов, – я в курсе. Похоже, повторяется прошлогодняя история.

– Вчера днем Еремею Галактионовичу Макушкину проломили голову, – без обиняков выложил новость Ермолкин.

– Он жив? – обеспокоенно спросил Попов.

– Жив, – успокоил следователя Дудынин. – Наложили несколько швов. Сильное сотрясение мозга.

– Нельзя сотрясти, то, чего нет, – глубокомысленно произнес прокурор, выбивая трубку о край стола. – А мозгов у Макушкина нет, я ему еще в пятницу сказал, что он дурак и, как оказалось, был прав.

– Перестаньте паясничать, – одернул прокурора Дудынин. – Я собираюсь в больницу. Надеюсь, нам разрешат с ним переговорить. Вы едете со мной? – властно спросил полковник, обращаясь к следователю и прокурору.

Те кивнули и поднялись.

Прошло чуть более недели, а Еремей Галактионович Макушкин снова попал в храм чистоты, только на этот раз уже не на своих двоих, а в качестве пациента.

По иронии судьбы Макушкин оказался в одной палате с Петром Петровичем Бобриковым. Их койки стояли рядом. Увечный строитель обрадовался нежданному соседу.

– Вот счастье-то привалило, – потирая руки проговорил он. – Товарищ следователь пожаловать изволил. Вы не думайте, – продолжал он, – я вам завсегда рад, а то тут народ какой-то смурной и поговорить толком-то не с кем.

Макушкин промычал в ответ что-то нечленораздельное и отвернулся к стене. У него жутко болела голова.

Лечащий врач разрешил представителям закона десятиминутное свидание с больным.

На этот раз всех троих заставили одеть и тапочки и халаты.

Когда троица вошла в палату, Бобриков, знавший в лицо прокурора, тут же поприветствовал его.

– Здравствуйте, Бобриков, – соизволил обратить на него внимание Ермолкин.

– Это кто еще такой? – тихо спросил Попов у Дудынина.

– Тот, что с лестницы упал, – так же тихо ответил полковник.

Лечащий врач подошел к Макушкину и негромко произнес:

– Еремей Галактионович, вы меня слышите?

– Да, – слабо ответил тот.

– К вам пришли коллеги. Они хотят с вами поговорить. Только, пожалуйста, не напрягайтесь.

– Хорошо, – кивнул Макушкин.

Врач выразительно посмотрел на часы.

– Десять минут, – предупредил он и вышел из палаты.

Бобриков начал было что-то говорить, но Ермолкин оборвал его.

– Замолчите, Бобриков.

Потом он повернулся к Макушкину и бесцветным тоном, скорее для проформы, спросил:

– Как вы себя чувствуете, Еремей Галактионович?

– Плохо, – слабым тоном ответил следователь. – Голова раскалывается.

– Еще бы, когда… – прокурор хотел сказать очередную гадость, но вовремя спохватился, все-таки перед ним лежал больной человек.

– Расскажите, пожалуйста, если можете, что произошло, – дружелюбным тоном взял на себя инициативу Дудынин.

Макушкин в двух словах, запинаясь, рассказал, как он увидел Морозова, пошел за ним, услышал сбоку какой-то шум, отвлекся и потерял Морозова из виду. Потом наклонился к ручью, чтобы умыться.

– Внезапно сзади раздались шаги, я хотел поднять голову, но увидел чью-то руку и дальше пустота.

– Вы не видели кто это был? – задал вопрос прокурор.

– Нет, – ответил Макушкин.

– А как вы думаете, Морозов заметил, что вы следите за ним? – спросил Дудынин.

– Нет, ни в коем случае, – даже попытался приподняться с постели Макушкин.

– Да вы лежите, лежите, – поспешно проговорил Дудынин.

– Я готов поклясться, что он меня не видел, – напрягая голосовые связки, силился убедить присутствующих Макушкин.

– Здесь