ДВЭЙН - Наталья Ракшина

и будущая жрица Паучьей Королевы приблизились к возвышенности, с которой открывался вид на пойму. Первая же борзая, оторвавшаяся от своры, стелившая свой легкий бег так, будто не прикасалась к траве, а летела над ней — была взята влет лесной хищницей. Волчица практически не прилагала усилий. Будучи в два раза тяжелее, она сбила салюко и в один миг сомкнула мощные челюсти на незащищенном горле изящной собачьей шеи. Короткий визг, переходящий в хрип, слился с истеричным и одновременно — испуганным и недоумевающим лаем остальных собак. Они моментально отпрянули назад, под защиту приближающихся всадников, но вошедшая в раж убийства волчица настигла еще одну борзую, затем — третью.

Все произошло быстрее, чем сгорает от шального огня сухая былинка. Ночным зрением, не менее острым, чем у животных, Вэйлин видел, как свирепая союзница бьется за свою маленькую стаю, и слышал свист стрелы, предназначенной волчице. Но последнюю многому научила облава на волков и собственные ошибки в предыдущей борьбе за жизнь и ту стаю, которая была перебита. Волчица ушла с лини выстрела достаточно быстро — настолько, что стрела только лизнула ее бок, не вонзившись. Вырван клочок шкуры по касательной, и — хвала звериным богам! — это стрела воина, а не отравленная игла из рук будущей жрицы…

Быстро обернувшись, юноша окинул взглядом бледное и решительное личико Меви, и понял, что подруга держится из последних сил. Но так же, как и он сам, она предпочтет умереть на месте.

— Вниз! — крикнул ей Вэйлин, и девушка мгновенно сориентировалась.

Она пригнулась и ничком упала в небольшое углубление между двумя замшелыми валунами, догадываясь, что собирается сделать ее фэйри и понимая, что становится лишней мишенью для его же собственных подручных — взметнувшихся в воздух живых лезвий.

Эту ночь преследователи запомнили надолго. Беглый раб не сдвинулся с места, не пытаясь спрятаться от стрел или метательных игл. Он даже прикрыл глаза — поначалу могло показаться, что обреченно ждал приближавшихся всадников. На самом деле никто не знал, в каком напряжении пребывает сейчас сын Астор и Лейса, механик, которому нет равных… Он был окутан музыкой металла, такой, к которой невосприимчиво ухо тех, кто не распознает восьмую ноту.

Его маленький арсенал, доведенный за последние месяцы до двадцати пяти лезвий, справился с боевой задачей за несколько песчинок времени, отмеренных сверхточным хронометром.

Эльфийской крови (включая благородную кровь будущей жрицы Ллос) он пролил много, но ни одна из ран не была смертельной. Калечащие — да. На восстановление уйдут годы, потому что перебитые в нескольких местах сухожилия и разорванные мышцы кистей и запястья не только не дали никому из преследователей воспользоваться оружием, но и исключили полноценное сверхточное владение верхними конечностями на долгий срок. Молниеносные жалящие удары в коленные суставы и бедра дополняли воздействие. Собак и лошадей юноша не тронул; виртуозные движения лезвий на ходу рвали подпруги седел, мешая седокам удержаться на конях, под ногами которых кубарем крутилась волчица. Она ловко уходила от ударов копыт, успевая оставить обжигающий кровоточащий след своих зубов на лошадиной шкуре. Трое оставшихся в живых салюко сбились в дрожащую огрызающуюся кучку под защитой нескольких валунов. Рядом с этими же валунами упал с коня, обезумевшего от страха и укусов волчицы, Дил, возглавлявший погоню. Остальные участники уже лежали на земле, их кони разбежались, гонимые ужасом перед хищным и опасным зверем.

Дил был единственным, у кого остались целы руки. Кровь хлюпала в правом сапоге — была повреждена лодыжка вместе с суставом, хромота сохранится надолго. Невольно опытный воин чувствовал восхищение и уважение: ай да «бестолочь», ай да «недотепа»! Всех поимел парень, которого считали рукожопым, ни на что не годным мальчишкой… Такому позволительно держать меч хоть как мотыгу, хоть как удочку, ибо меч все сделает за него сам.

Но не всякий.

Свой живой меч, подчиняющийся только одному хозяину, Дил уже вынимал из ножен, превозмогая боль в ноге и стараясь принять боевую стойку. Ничего личного, но сейчас парень свое получит. Служба есть служба, а Дил на службе у старой грымзы Ингрен… Но что это?! Катана отказывалась покидать ножны, как будто была к ним прикована.

Дил не мог знать, что стоящий перед ним юноша, чье лицо блестело крупными каплями пота, сейчас сломал последний барьер, отделявший его от превосходства над всеми прочими механиками в этом мире. Он договорился с металлом, которого никогда не касался, обойдя все тайные ловушки и препоны, создаваемые самыми опытными механиками для работы с индивидуальным мечом, предназначенным для руки одного-единственного воина.

Все. Да будь здесь сейчас хоть десяток жриц со своими поясами для метательных отравленных игл — ни одна игла не покинет свое гнездо, как и любой клинок — ножны.

Три лезвия зависли перед лицом Дила, как назойливые мухи. Их не отогнать и вообще ничего с ними не сделать. Одно движение — и они разорвут плоть, выбьют глаза, прошьют кости. На озаренной луной возвышенности наступила тишина, прерываемая лишь стонами раненых и скулежом до полусмерти перепуганных борзых. Улеглась вздыбленная шерсть на загривке волчицы; хищница бегло осмотрела поле боя и встала рядом с юношей, готовая в любой момент кинуться вперед. За спиной Вэйлина тенью прошелестела по траве Меви. Она расширенными от ужаса глазами осматривала поле битвы — и ее переполняла гордость за своего фэйри. Она не стала прятаться за спиной, а встала сбоку, не прижимаясь — чтобы не стеснять Вэйлину движения, если понадобится.

— Почему ты пощадил мои руки? — коротко спросил Дил, потирая ушибленное при падении плечо и не сводя глаз с нацеленных в лицо лезвий.

— Кому-то надо всех перевязывать. — В тон ему ответил Вэйлин. — И… эти руки щадили мою собственную шкуру. Я помню. Понимаю, что благодарность херовая, из-за ноги хромать ты будешь долго, но или мы…

Юноша кивнул в сторону Меви и волчицы.

— … или вы.

Он вытянул шею, как бы указывая подбородком на раненых.

Дил усмехнулся.

— Силен, парень. А меч все-таки поучись держать как надо. Хотя бы для красоты.

Он смотрел вслед этой странной троице, которая быстро покинула возвышенность и исчезла в высоченных камышах чавкающей грязью поймы реки.

* * *

Тисы священны для всех эльфов, будь