Леди и Волк - Джулия Берд

Кэтрин смотрела на ритуальные движения старой женщины, как завороженная. Озноб бил ее тело.

— Вы говорили, что вы — не ведьма, — еле слышно прошептала она, когда встретилась с Элизабет взглядом. — А сами молитесь языческой богине! Я ничего не понимаю.

Женщина накрыла чашу грубой тканью и протянула ее Кэйт.

— Не бойся, я — не ведьма. Но в том, что я делала, есть кое-что от языческих заклинаний. В них мудрость столетий. Вопреки запретам Церкви, все, что есть у нас в жизни, дает нам Земля.

С этими словами Элизабет улыбнулась и потрепала девушку по щеке.

— Здесь, — указала она на чашу, — находится то, что дала нам Мать-земля. Насыпьте немного смеси в кипящую воду и дайте настояться. Этот отвар нужно пить каждый день до тех пор, пока не почувствуете, что ребенок зашевелился. Я уверена, что это поможет.

Старая женщина подошла к другой бочке и достала из нее сухие цветы, листья и ветки. Все это было быстро уложено и завернуто в разные тряпицы. Четкие и стремительные движения рук говорили о многолетней привычке.

— Если однажды вы почувствуете слабость, то смешайте эти черные листики с листьями лабазника. Сделайте настой и выпейте.

Кэтрин взяла травы и прижалась щекой к морщинистому лицу старой женщины.

— Я очень вам благодарна. Это вселяет в меня надежду. Лекарство поможет сотворить настоящее чудо, которое вы и представить себе не можете.

— Я очень рада, что вы хотите родить ребенка Стефану и так беспокоитесь об этом, — удовлетворенно улыбнулась Элизабет.

— О! — выдохнула Кэтрин, сообразив, что старая женщина неправильно поняла ее. Она так растерялась, что не знала, как исправить это недоразумение. — Я… не… лекарство нужно не мне, а Констанции. Если я смогу ей помочь, то она перестанет ненавидеть меня.

Элизабет кивнула, но было очевидно, что сомнения не покидают ее. Она смотрела на девушку проницательным взглядом. После долгих колебаний Кэтрин улыбнулась.

— Да, меня волнует Стефан, — произнесла она вслух свои сокровенные мысли, — хотя сама не знаю почему.

Ее тихое признание прошелестело, подобно мягкому бризу, тронувшему подвешенные к потолку сухие травы. Кэтрин не хотела, чтобы Стефан узнал, насколько она беспокоится о нем. Она не была уверена, к чему приведет такая осведомленность.

Элизабет тяжело вздохнула. Интуиция подсказывала ей, что девушка недоговаривала.

— Он не знает? — осторожно спросила она.

— Нет, Элизабет. — Сердце Кэтрин громко стучало в груди. — Я не хочу, чтобы он знал, пока я сама не пойму, что со мной.

— Любовь нельзя понять, миледи. Любовь — это драгоценный подарок, который надо принимать с радостью и благоговением.

— Вы говорите непостижимые для меня вещи, — ответила девушка. — Я хотела ненавидеть Стефана, а встретила лишь благородство и нежность… О Всевышний! — Она закрыла глаза. — У смертного ложа своего брата я поклялась посвятить свою жизнь молитвам. Но стоит появиться Стефану, я обо всем забываю.

Кэтрин открыла глаза. Взгляд ее был полон замешательства.

— Он хочет, чтобы я слепо верила ему, но так и не объяснил, почему убил сэра Роби. Джордж говорил, что Стефан — негодяй, и все же… мне не верится.

— Тогда доверьтесь сердцу и собственной мудрости. Это первый шаг навстречу любви, — уверенно сказала Элизабет.

Простые истины, о которых она говорила, волновали Кэтрин. В глубине души она наконец признала, что их хрупкие отношения со Стефаном — не что иное, как любовь. И от этого признания, которое далось ей с таким трудом, ее бросило в дрожь. Опасения, надежда, страх и восторг — все эти чувства, побеждая попеременно, боролись в ее сердце.

— Я не люблю Стефана, — сказала Кэтрин неуверенно. — Мне небезразлично, как он относится ко мне, но это еще не любовь.

Элизабет терпеливо улыбнулась.

— Тоска, которая звучит в вашем голосе, заставляет сомневаться в истинности этих слов.

Мягкий свет струился через ставни, освещая пыльный воздух комнаты. Закрыв глаза, Кэтрин прошептала, словно в забытьи:

— С таким сердцем, как у меня, я никогда не смогу открыться мужчине. И если мне суждено полюбить, то только человека, похожего на Стефана. Но невозможно умирать от любви к своему мужу!

— Бог с вами, миледи! Если нельзя любить своего мужа, то кого же тогда любить? Другого мужчину?

— Конечно же нет, Элизабет! — Кэтрин в недоумении взглянула на нее. Помолчав немного, она грустно добавила: — Но однажды муж сорвет нежный пьянящий цветок и, вдоволь налюбовавшись на него, отбросит его в сторону без сожаления. Кроме того, он смертен так же, как и те любящие, которых мы оплакивали. Я в своей жизни пролила немало слез, теряя близких людей.

Элизабет перекрестилась. Обняв девушку, она прижала ее к себе.

— Миледи! Не говорите так. Вы молоды, и вся жизнь у вас еще впереди! В браке не всегда можно рассчитывать на любовь, но надеяться на это нужно. Дайте своему сердцу возможность заговорить! Любовь — это единственное, что не покидает нас в тяжелые времена. Без любви мы — ничто!

Под воздействием ее настойчивых уговоров, Кэтрин мягко улыбнулась.

— Хорошо, Элизабет! — неохотно кивнула она. — Я буду надеяться на любовь, если это в самом деле так важно, как вы говорите. И тогда, может быть, стрелы Купидона пронзят меня, хотя я пытаюсь спрятаться от них.

Старая женщина удовлетворенно хлопнула в ладоши.

— У любви своя дорога. Вы еще вспомните мои слова!

Когда мужчины вернулись в дом, солнце уже садилось, оставляя красные следы лучей на потемневших облаках.

Стефан зашел на кухню, обняв Джона за плечи. Он, как всегда, был прямодушен и решителен. Подмигнув Кэтрин, он сразу же объявил, что они остаются ночевать в Даунинг-Кросс. Неважно, что прежде они собирались вернуться к вечеру в Блэкмор, никакой необходимости на самом деле в этом нет. Тем более что никто не хочет, чтобы они уезжали. И в первую очередь — Элизабет, которая весь день готовила к их приезду гуся со сладкой пшеничной кашей.

Кэтрин кратко возразила. Да, ей тоже радушный прием Джона и Элизабет больше пришелся по душе, нежели атмосфера в Блэкморе, но ее беспокоило, как отнесется ее новая семья к столь легкомысленному поведению накануне свадьбы.

Стефан в ответ заверял девушку, что никто из семьи даже не заметит ее отсутствия. При этом он опирался на поддержку Джона, который знал нравы их семьи, как никто другой. Но если бы до того дошло, то Стефан сам поручился бы за честь Кэтрин. Говоря это, он подмигивал Джону, который неодобрительно цокал языком. Девушку оказалось нетрудно удивить, так же как и Джеффри.

Восхитительный запах жареного гуся разносился по всему дому. И немного позже они уже сидели за столом, расхваливая кулинарные способности Элизабет.