Грезы любви - Джулия Берд

Джулия Берд

Грезы любви

От автора

Я не объясняю термин «лоллард» — его значение читатель поймет из романа. Лолларды, возглавляемые сэром Джоном Олдкаслом, считались еретиками. На самом деле они были предшественниками протестантских реформаторов. Когда протестанты добились религиозных преобразований в церкви, организация лоллардов распалась, потому что их программа — общество без короля — была отвергнута.

Уважаемый читатель, если образ сэра Джона покажется вам знакомым, то спешу пояснить, что его прообразом является величайший литературный герой — сэр Джек Фальстаф, созданный Уильямом Шекспиром для увеселения, а порой и раздражения короля Генриха Пятого. Думаю, что Шекспир не будет в обиде.

Пролог

Англия, 1414 год

Языки пламени вздымались к звездному небу, и рыжеватые всполохи огня освещали толпу.

«Наверное, даже в аду не разжигают таких костров», — подумал лорд Ричард Эвери. Сидя в седле и натянув кожаные поводья, он приблизился к краю толпы, пристально следящей за разворачивающимися событиями. Черный боевой конь захрапел, вздыбил гриву и закатил глаза.

— Тише, Шэдоу, — Ричард почесал коню загривок. — Думаешь, мне нравится весь этот смрад? — Запах горящей человеческой плоти разносился порывами ветра и ударял Ричарду в ноздри. Он был до такой степени едкий, что Ричард почти чувствовал на языке его сладко-тошнотворный привкус.

Перепуганный оруженосец, натянув узду своей лошади, приблизился к Ричарду.

— Да спасет Господь их души, — пробормотал Перкинс.

Ричард промолчал. Да и найдутся ли слова, способные выразить отвращение? Жизнь простых смертных всегда сводилась к участи пешек на шахматной доске, если их судьбы сталкивались с судьбою короля. Кто знал это лучше Ричарда? Он еще раз пристально посмотрел на печальное зрелище. Первый еретик вот-вот отдаст Богу душу. Несчастный извивался в огне, как пылающий факел. Еще шестеро, привязанных к столбам возле него, в ужасе ждали своей очереди. Ричард не видел их лиц. Он только мог представить себе их обезумевшие глаза и посиневшие губы, которые не могли даже прошептать молитву.

Когда королевский палач развел костер под вторым, задыхающимся от дыма еретиком, тишина окутала сотни людей. Среди них были богато одетые дворяне, купцы, воины, крестьяне, и все с любопытством глазели на страшную картину. Только треск горящего дерева да гудение огня на ветру нарушали безмолвие.

— Ты встретишься со своим монархом в аду, — успел выкрикнуть задыхающийся от дыма еретик. Языки пламени подбирались к его ногам. — Король Генрих проклят. Он не кто иной, как сын узурпатора. На нем украденная корона. Его церковь — пристанище грешников! Вы можете звать нас еретиками, если хотите. Но только мы, лолларды, истинно верующие! — сыпал свои проклятия еретик. Раздался пронзительный крик, когда пламя объяло тело несчастного. Он затих, толпа оцепенела. Ричард взглянул на небо, усеянное тысячами звезд.

«Интересно, где Бог в такую ночь, как эта. Господи, где же Ты?» — подумал Ричард. Нет такого места на земле, где смертный мог бы Его найти, пришел к такому заключению Ричард, ежась от холода и ругая свирепые январские ветры.

— Добрый вечер, ваша светлость, — гнусаво сказал кто-то и вцепился в левый сапог всадника. Взглянув вниз, Ричард увидел карлика, стоявшего возле белой шелковой попоны.

— Вы барон Истербай, не так ли, милорд? Я видел вас на турнирах. О, вы ломали пики врагов одну за другой. Не так ли? — прогнусавил карлик, скобля вшивую бороду.

— Что из того? — огрызнулся Ричард, не расположенный к пустой болтовне. Толпа на площади осветилась ярче — огонь вспыхнул под третьим лоллардом.

— Вы же близки к королю как брат. Милорд, я подумал, что вы пожелаете купить одну вещицу в память об этой ночи, ведь сегодня король торжествует победу. Эти лолларды учинили мятеж против короля Генриха, и вот что из этого вышло. А их сторонники, около восьмидесяти человек, арестованы. Их повесят, — продолжал гнусавить карлик. — А эти, — карлик указал коротким толстым пальцем на горящих людей, — эти приняли мученическую смерть в огне. Они зачинщики мятежа. Вот и пусть горят вместе со своим желанием свергнуть церковь и вышвырнуть короля! Презренные твари!

С чувством осудив вероломство еретиков, карлик вытащил из кармана овальный миниатюрный портрет. Его глаза жадно заблестели.

— Это было у лолларда. Он ему больше не понадобится. Всего за пенни. Берите, ваша светлость, — упрашивал карлик.

Перкинс спрыгнул с лошади, вырвал из рук уродца портрет в лакированной деревянной оправе и протянул его рыцарю.

— Это девушка, — сказал Ричард, взглянув на портрет. Его поразила ее редкая красота. Она могла быть чьей-то дочерью, женой, сестрой, племянницей. Кому-то судьба подарила счастье созерцать ее чарующую красоту. И этот кто-то сейчас горел на костре. Ричард приподнялся в промерзшем седле. Прикрыв портрет рукой в перчатке, он нахмурился.

— Где ты его взял? — потребовал ответа Ричард.

— В плаще у одного еретика. Вон там… где их раздели, — пробормотал карлик. Ричард отвел глаза от прекрасного лица девушки и взглянул на карлика.

— Ты воруешь у людей, приговоренных к костру? — Гнев на вопиющие беззакония этой ночи вырвался наружу. — Пошел прочь, стервятник! Иначе я прикажу оруженосцу бросить в костер тебя!

Перкинс сделал угрожающий шаг к оборванцу. Карлик отступил, заискивающе улыбаясь и протягивая грязную руку.

— За такое сокровище я прошу всего лишь пенни, ваша милость, — упрашивал карлик.

Внезапно откуда-то выпрыгнул шут, одетый в нелепые желто-красные лохмотья, с рваной треуголкой на голове. Он бренчал погремушкой из тыквы в виде человеческого черепа. Подпрыгнув, он сел на корточки перед конем Ричарда.

— О, великий дворянин! Смерть к тебе пришла, — закудахтал шут как сумасшедший. Конь Ричарда этого не смог вынести — он заржал и поднялся на дыбы. Ричард подался вперед, выкручивая ноги в стременах, чтобы не упасть.

— Тихо, Шэдоу, — скомандовал он. Подчиняясь хозяину, конь опустил вздернутые копыта, ударил ими о мерзлую землю и едва не задел упавшего карлика.

— Убирайтесь! — приказал Ричард.

— Ваша светлость, великий лорд, — бормотал карлик, пытаясь подняться. Обескураженный шут помогал ему. — Не будет же такой великий лорд воровать у вора. Не так ли?

Ричард, кипя от ярости, вынул несколько монет из кошелька.

— Проваливайте отсюда, стервятники! — выругался он, швыряя деньги на землю. Миниатюрный портрет он сунул за пазуху, бережно прижав к груди. Карлик и шут накинулись на монеты, а затем растворились в толпе.