Леди и Волк - Джулия Берд

Голубым мерцанием в глазах Стефана отражались навернувшиеся слезы. И хотя он попытался скрыть нахлынувшие чувства, Кэтрин протянула к нему руку.

— Нет, Кэйт! — отвернулся он. — Мне не нужна твоя жалость!

Гоня прочь неуместную сентиментальность, Стефан со стоном вытер глаза. Но девушка уже обвила его талию руками, и он вздрогнул. Тело напряглось, когда ее голова прижалась к его спине. Стефан понимал, что ради нее самой не имеет права отвергнуть жест сострадания. Он слишком долго ждал этого. Он ощутил толчки крови в паху. Желание его лишь возрастало по мере того, как руки Кэтрин гладили его по животу наивным утешающим жестом. Сколько камней было вырублено из стены, что разделяла их до этого мгновения! Он вдыхал аромат вереска и розовой воды. Боже! Как близка она была теперь!

Уверенный, что последняя преграда к их близости пала, Стефан дал волю своему желанию. Он повернулся и, обняв девушку, прижал ее к своей груди и бедрам. Едва расслышав удивленный возглас, Стефан припал к ее губам. Кэтрин не сопротивлялась, и лишь слабый стон раздавался из ее груди. Стефан знал этот звук — такой же рождался в его содрогающемся теле. «Когда желание столь велико, — мелькнуло в голове у Стефана, — оно подобно острому ножу». Его язык погрузился в сладкую влагу ее рта, исследуя и танцуя в нем. И в эти секунды казалось, что с каждым вдохом и выдохом они все больше менялись своими душами.

Вкус ее губ был таким же пьянящим, как и запах. О! Он хотел Кэтрин! Лаская матовую кожу ее шеи, его пальцы скользнули вниз по тонкой ткани к грушевидным холмикам.

Кэтрин затаила дыхание, чувствуя как теплая рука легла ей на грудь. Стефан со стоном расстегнул платье, освобождая восхитительный плод. Он встал на колени и обхватил сосок губами, лаская его языком.

— О, Стефан! — бормотала девушка, прижимая его голову к груди.

Неожиданно она отпрянула от него. Она задыхалась. Ошеломленная, Кэтрин пыталась унять разгоревшееся в ней пламя. Она одернула платье, пряча набухшую грудь.

— Мы зашли слишком далеко, — прошептала она, и горькие слезинки заблестели в глазах. — Слишком далеко.

— Нет, недостаточно далеко, — хотелось крикнуть Стефану. Но увидев ее лицо, подобное цветку на закате солнца, он едва слышно пробормотал эти слова.

Дрожащими руками Кэтрин закрыла лицо.

— Зачем я так поступила? — всхлипывала она сквозь пальцы. — Я знаю, что это неправильно.

Стефан поднялся, но не последовал за ней, а направился к потухшему очагу.

— Нет, Кэтрин, ты поступала по велению своего сердца. Как же это может быть неправильным?

Она раздраженно всплеснула руками:

— Да потому, что я нарушила клятву брату! И как же ты сможешь теперь поверить обещаниям, которые я дам тебе? А клятве, которую дают во время бракосочетания?

Стефан в сердцах пнул бревно, лежащее у очага, и раздраженно пересек комнату.

— Да ты понимаешь, что эти слова делают нашу свадьбу невозможной? Что значит «неправильно» дарить любовь своему жениху, мужчине, который вскоре станет твоим мужем? Или ты предпочитаешь, чтобы после свадьбы у меня появилась любовница? Сколько можно цепляться за эту клятву? Пока смерть не разделит нас? И не забывай, что ты согласилась на этот брак.

— Если уж вы заговорили об этом, то хочу напомнить, что это была вовсе не моя идея!

— Значит, ты выходишь замуж только для того, чтобы носить мое имя? И предлагаешь мне восхищаться твоим глупым обещанием, данным человеку, которого уже нет в живых?

— Да, — произнесла Кэтрин, обращая на Стефана горящий взор.

— Кэйт… — Он не верил своим ушам, это было крушением всех его надежд. Он припал к ее коленям, взял за руку и не отпускал ее, хотя девушка пыталась освободиться. — Кэйт, дорогая! Я думал, что для тебя важно лишь убедиться в моей честности и благородстве. Но даже это ничего не значит! Ты отвергла этот брак задолго до нашего знакомства. Измени свое решение, пожалуйста, и давай закончим эту войну!

Губы Кэтрин предательски дрогнули, и она отвернулась, не желая демонстрировать свою уязвимость.

Не услышав ответа, Стефан бросил ее руку и поднялся. Он был похож на сгорбленного старика.

— Да будет проклято это обещание! Твое чувство долга будет вечной преградой между нами, — сказал он с отчаянием.

— Если, все, что тебе от меня нужно, — мое тело, так можешь обладать им и без моего согласия, — с вызовом бросила девушка. — Это — все, в чем ты нуждаешься, не так ли?

Каждый мускул его тела напрягся. Стефану хотелось ударить ее за грубые слова. Девушка, несомненно, хотела довести его до приступа ярости. Но он не собирался предоставить ей такую возможность.

— Ты права. Единственное, что мне нужно, это место в твоей постели, — произнес Стефан и саркастически добавил: — Но помни, что я не размениваю свою честь! Я никогда ничего не краду, даже женское достоинство. И никогда не сплю с женщиной, если она сама не просит меня об этом, как вскоре будешь просить и ты, дорогая леди. Запомни это.

С этими словами он направился прочь. Пока он шел к выходу, девушка выкрикнула:

— Зачем надо было вообще говорить об этом? Неужели это настолько важно?

Стефан пожал плечами и усмехнулся:

— Я полагал, что не настолько! Но, похоже, ошибался.

Он поклонился и вышел, давая ей возможность обдумать его резкие слова.

Глава 8

Возвращаясь на следующее утро в Блэкмор, Кэтрин и Стефан хранили тяжелое молчание. Они весело попрощались с Джоном и Элизабет, скрывая от них свою ссору. По дороге в замок Стефан изредка подшучивал над Кэтрин. Но в каждом слове и каждом жесте его можно было улавливать скрытый смысл. И хотя казалось, что в этих шутках не было ничего, кроме явного желания обольстить ее, в его глазах горели озорные огоньки, которые лишь убеждали девушку в том, что кот ни за что не успокоится, пока не заставит пойманную мышку подчиниться его желаниям.

Несмотря на напряженность, возникшую между ними, Кэтрин была весела и полна надежд. То время, что они провели вдали от Блэкмора, словно вдохнуло в нее новые силы, и она с радостью возвращалась домой. Тем более что девушка везла с собой травы для Констанции и надеялась, что они помогут им помириться. Кэтрин готовилась склонить на свою сторону всех недоброжелателей искренней любовью, единственным благородным оружием в отношениях с графиней. И сердце ее учащенно забилось, когда в розовой дымке рассвета показались башни замка.

Когда они миновали ворота, Стефан тут же занялся делами, и в первую очередь направился в покои отца справиться о его здоровье.

Европа позвала Кэтрин в свою комнату, где для девушки уже была приготовлена кадка ароматной горячей воды.