Свиток 1. Волшебный меч - Егор Дмитриевич Чекрыгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Е-д-а?! — старательно выговаривая каждый звук, спросил я его, изображая, будто кладу себе в рот что-то ужасно вкусное и с наслаждением жую. Погладил пузо, а потом показал рукой на тючки, подвешенные к седлу. Он понял, но отрицательно мотнул головой, при этом на лице появилось выражение искреннего раскаяния за свою непредусмотрительность. Потом залез в другой тюк, достав оттуда чистые новые штаны, и так жалостливо-вопросительно заглянул мне в глаза. Это он, значит, хочет мои новые штаны на свой обосранный зад напялить? А вот хрен… А впрочем, ладно… Сил спорить и ругаться не было. Проведем эту потерю по статье представительских расходов и взяток. Ты мне — я тебе. Законы рынка. Я тебе чистые штаны, ты мне карты дислокации войск, тайные планы Командования, чертежи вундервафлей, бочку варенья и корзину печенья… Разрешающе махнул рукой, и он мгновенно сменил гардеробчик. Глазки весело заблестели. Слишком весело… Угрожающе помахивая дубиной, приказал ему лечь на землю и вновь связал руки. Он подчинился. А кто теперь снова всю эту трехомудию на верблюда навьючит? Похоже я… Дебил. И как тут вообще за что браться? Хреновина-то не маленькая… Небольших размеров диванчик напоминает, да еще эти тюки понавешаны. А верблюд, даже лежащий, — это оказывается громадная зверюга… Эй ты! Какой тут стороной на твою тварь сбрую надевать? Увидев, что я взялся за седло, он возмущенно заверещал, видимо, объясняя мне основы гуманного обращения с животными и необычайную ценность конкретно этого верблюда для всего человечества, галактики и мироздания. Я в ответ замахнулся на него дубиной и показал, что иначе навьючу седло на него самого. Он согласно кивнул. Все ясно, еще одна парочка старших-младших братьев. Мои степняки тоже о себе заботились только после того, как овцебыков своих обиходят. Но я-то парнишка московский… Мы там ваших старших братьев в тесных стойлах зооферм держим, костной мукой кормим и сотнями тысяч в день на бойнях забиваем. Мы звери, мы суровые и беспощадные, слово «жалость» нам неведомо! Где же, блин, у этой хрени перед, а где зад? И как за нее сподручнее взяться, чтобы на спину этой твари зашвырнуть?
Пленник протявкал что-то, явно командное. Верблюд поднялся и ушел… Бунтовать, значит, надумали? Врезал мятежнику дубинкой по плечу… Левому, тому, что пока еще здоровое. Он стерпел и встал, набычившись в ожидании нового удара. Ну на, получи еще… еще… еще… Упал… вот тебе еще разок, и пока хватит. И так тут проторчали слишком долго. Могли бы за это время уже полтыщи шагов пройти. Седло??? А хрен с ним, пусть тут валяется…
Давай, вставай… Осталось еще тысячу пройти, и на сегодня уже точно все. Вон и солнышко уже за степь заходит. Как раз тыщу шагов пройдем и отоспимся… А если найдем что-нибудь горючее, сядем прямо возле него и устроим костерок… Жрать все равно нечего, зато костер — это тепло… А тепло, это, считай, та же еда. Чего мы расходуем, пока идем? — правильно, калории, а чего в костре выделяется — тоже калории. Так что посидел возле костерка, впитал в себя энергию, считай, уже сыт. Главное, чтобы этого бреда мой учитель физики не слышал, а себя в чем угодно убедить можно…
Вот так вот, шажок за шажком, шажок за шажком… так, глядишь, и до Лга’нхи с Осакат дотопаем… И Лга’нхи добудет много-много мяса… Осакат нажарит его на тонких гибких прутиках, и мы начнем жрать его, как настоящие дикари, обжигаясь обуглившимися краями и обливаясь кровью. А с мясом придут и силы, и здоровье. Вот увидишь — нажрешься мяса, и тебе тоже полегчает. И бок сразу пройдет, и ребра срастутся, и кровью кашлять перестанешь. Мясо — это сила! Тебя как, кстати, зовут-то? Я вот, — Дебил! А ты? Как-как? Иобиваасик? Эк тебя сподобило… Ну да ничего. Не переживай. Я так вообще Петр, сиречь Камень… Гы-гы! Шутку-юмора не понимаешь? — немчура безъязыкая. А я тебя буду звать Пивасиком. Очень почтенная и уважаемая кличка. Гордись…
А верблюда твоего, ты уж извиняй, Лга’нхи поймает и убьет из большой личной неприязни, которую я к нему, в смысле к верблюду, испытываю. Вот к тебе я ничего такого не испытываю, ты мне уже почти родной… Да и как можно не любить человека по имени Пивасик? А вот верблюд твой меня конкретно раздражает, потому что он симулянт. Какие-то сраные царапинки на спине, а крику-то поднял… Я тут вообще, можно сказать, подыхаю, а ничего, шажок за шажком, шажок за шажком… Главное, не останавливаться, пока норму не выполнил. Сказано тысяча, значит, тысяча. Не восемьсот пятьдесят, ни девятьсот сорок четыре, а ровно тысяча. Привет Лга’нхи, ты откуда выскочил? Надо идти ровно столько, сколько себе назначил… Это по-пацански. За базары надо отвечать. Потому что… Отвали дубина… Я сказал, надо идти ровно тысячу, а ты меня куда-то тянешь… А мне надо идти…
Глава 6
— Не ходи ты к нему… — пытался убедить меня Лга’нхи, торопливо выхватывая слегка запекшийся кусок печенки из костра. — Он все равно говорить толком не может. Я его спрашивал, а он вообще ничего не понимает… Не человек он.
— Это ты его не понимаешь, — возражал я, также отдавая дань печени свежеубитого оленя. —
