Свиток 1. Волшебный меч - Егор Дмитриевич Чекрыгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Насчет мельхиоровой ложечки не уверен, но интонацию, кажись, мужик уловил правильно и зыркнул на меня таким взглядом, что, не будь я сейчас полумертвым, перепугался бы до смерти. Но сейчас мне были по фигу и его взгляды, и читаемые за ними желания. Я пнул его ногой и отступил на пару шагов в сторону, как бы давая пространство для подъема, и сделал соответствующий жест. Он еще долго разгонял застоявшуюся кровь, прежде чем смог подняться на ноги. А потом я навьючил на него большую часть своего имущества и погнал на юг, туда, где меня ждал горячий костер и много-много еды. За спиной раздались шаги, — там топал верблюд, кажется, чрезвычайно довольный своим приключением. Несколько раз мне показалось, что он мне задорно подмигивает, кивая на барахло, которое я понавешал на его старого хозяина. Он явно сгорал от предвкушения, как будет рассказывать эту историю другим верблюдам. Это было единственное существо в нашей компании, довольное своей жизнью и текущим моментом.
Кролики встречались. Сурки тоже… Пару раз я даже кидал в них дротик. Но каждый раз мимо. Реакция у меня была замедленной, рука вялая, и дротик вылетал из руки обычно уже тогда, когда животина благополучно успевала удрать из зоны поражения. Несколько раз пытался разговорить пленника… но мозги вращали извилины с жутким скрипом, мысли путались, и ничего дельного из этого не вышло. Неудивительно, что я не сразу заметил, что ему не менее паршиво, чем мне. Догадался об этом я только после того, как он рухнул без сознания… Я рухнул рядом и только спустя какое-то время нашел в себе силы отвесить ему несколько пощечин, единственное известное мне средство по выведению из обморока. Сработало. Он очнулся и что-то начал бормотать… Вот только тут я почему-то обратил внимание, что его язык был абсолютно непохож ни на степной, ни на язык Осакат… Что-то такое очень певучее, с множеством сдвоенных гласных и с минимумом согласных. Кажется, сегодня он не ругался, не испепелял меня взглядом, а просто пытался что-то объяснить. Угадав, не столько по словам, сколько по постоянно скошенному вниз и направо взгляду, задрал на нем рубаху и глянул на тело. Там был огромный синяк, охватывающий почти всю правую сторону. И цвет этого синяка мне сильно не понравился. Я, конечно, в медицине ни бум-бум, но цвет у этого синяка был реально жуткий. А вот то, как ходили ребра во время дыхания, было мне вроде знакомо. У меня они так же ходили, когда шаман мне их сломал. Похоже, я вчера отделал мужика куда сильнее, чем рассчитывал. Ну что мне с ним делать? В смысле, как довести живым еще через полсотни километров?
Разобрал остатки нашего имущества. Ни хрена не нашел… Веревки и ремни кончились. Да и не сильно бы они тут помогли… Подумал. Взял сумку пленника, опять вытряхнул ее содержимое на землю, вызвав взрыв возмущения и воплей, потом разрезал ее по швам своим новеньким кинжалом… Даже толком порадоваться не смог тому, насколько он острый. Из кожи сумки сделал что-то вроде бандажа, охватывающего середину тела пленника, чтобы зафиксировать ребра… Примотал своим старым поясом, взамен которого давно уже нацепил крутой пояс вояки. Извиняй, браток, больше ничем помочь не могу! Разве что… Развязал веревки на руках и связал их уже не за спиной, а спереди. Пусть хоть будет возможность гасить удары при падении. Да и вообще, когда есть возможность держать руку на больном месте, вроде не так и болит… Скомандовал «Встать!». Он замотал головой, что-то истерично вереща и не отрывая взгляда от вываленного на землю барахла… Видать, что-то шибко ценное… Но что именно, выяснять не было сил, просто собрал все барахло и, сложив в узел, сделанный из моей старой жилетки, повесил его на поднявшегося пленника, и мы опять понуро побрели по степи…
Девяносто восемь… Девяносто девять… Тысяча. Стоп! Прошли тысячу шагов, можно делать привал. Чтобы не ошибиться, я загибал пальцы на руке после каждой сотни. Да… Докатился до загибания пальцев в математических расчетах… попаданец долбаный с могучим интеллектом жителя XXI века. М-да… Зато теперь будет повод вырезать на роже отметину о совершенном боевом походе! Ритуальным каменным ножом, который не столько режет, сколько пилит и раздирает кожу… Благодать! Великий Воин, свершивший небывалый до сей поры подвиг, захватил пленного и отконвоировал его в племя… Зачем? Никто не знает. Но в реале мне бы этот подвиг зачли. Судя по былинам, местные почему-то уважали безумную храбрость, переходящую в идиотизм. Может быть, после этого Нра’нху, отправляя меня на охоту за какашками, лупил бы только через раз. Вот же Щастье! Впрочем, ну ее в жопу, эту карьеру воина… Отныне я беру на себя роль политика и стратега, ставящего глобальные задачи, а мелкими вопросами их исполнения пусть занимается Лга’нхи… Я к окопной жизни не приспособлен. Мое место в Генеральном Штабе, на мягком диване, с чашечкой кофе в руках… Или стаканом чая… Стаканом обжигающе горячего чая с медом, который принесет мне мама. Закутает меня получше в одеяло, озабоченно пощупает лоб, возьмет мою маленькую ладошку в свою большую, но мягкую и ласковую, и начнет рассказывать что-то очень интересное и замечательное… Я толком не пойму, что она говорит, просто прижму к себе покрепче большого плюшевого медведя и буду слушать, как журчит ее голос… Такой знакомый и родной, согревающий лучше любого ватного одеяла, горячего чая и горчичников…
Ий-э-э-и-и-а-а-б-р-р-ы-ы-х-а-а-а-р. Очередной пронзительный вопль поганца верблюда… Глумливая тварь явно наслаждалась нашим тяжелым положением… В его сволочных глазках сверкали искры адского пламени, а из башки вырастали незримые рога… Нет. Это не верблюд, это демон из Преисподней, пришедший сюда, чтобы издеваться и мучить людей.
— Чего тебе надо от меня, тварь? Чего ты тут разлегся?
— Ииолиаик лоомоонуого оуоо соотууоув… (как-то так), — пропел мне пленник, тоже очнувшийся от воплей верблюда, кивая на эту тварь.
— Ага, — согласился я. — Редкостная сволочь.
— Ааороооик одооукееик оуоо уяпооо, — предложил мне он.
— Не сцы. Мы его обязательно убьем! — успокоил я его. — Очень-очень скоро убьем… Он, гад такой, за все нам ответит.
Он опять что-то пропел, старательно кивая на верблюда. Хрен его знает, чего ему надо. И зачем он мне руки
