Лента Mru - Алексей Смирнов

– А мы в чем виноваты? – казалось, что квадратное лицо Марата прохудилось, и из дыр, вот-вот готовых образоваться, сейчас польется ядовитая кислота, замешанная на гное гнева.

Он оттолкнулся от руля и неуклюже выбрался из машины. Тамара осталась сидеть – прямая, словно черная королева. Средняя часть ее лица была вдавлена, как будто ее вмяли сапогом, тогда как лоб и подбородок выступали далеко вперед. Фигура, доставшаяся в жульнической партии жлобу, любителю хапать. Ей очень хотелось выйти на воздух, но Тамара не двигалась с места. Она поправила косынку и безучастно уставилась на мятое оцинкованное ведро, забытое кем-то на обочине бесстрастно-серого шоссе.

Марат вразвалочку, пригнувши светло-колючую голову, приближался к оконцу – источнику разочарования и вероятному ответчику за все прошлые и будущие злоключения. Гравий, по которому он ступал, хрустел, будто выбитые зубы. Он чуть не сбил с ног щуплого человека в стандартном комбинезоне. Марат остановился в дециметре от этого вспомогательного существа. Не говоря ни слова, он выставил палец в направлении квадратика, на котором уже вполне отчетливо, в подтверждение самым безрадостным мыслям, читалось: «Бензина нет».

– Что за на хер? – Марат приступил к человеку, грозя смести его с дороги вопреки всяким разумным доводам, ибо если и была для них какая надежда, то она заключалась именно в этом создании без возраста и пола. – На сотню километров ни литра горючего, так? Вы совсем оборзели в вашей деревне?

Человек же в ответ повел себя с неожиданным достоинством.

– Отойдите от меня, – сказал он обиженно. – Сдайте на пару шагов. В чем, собственно, дело? В пяти километрах есть еще одна заправка. Нам не повезло, мы оказались первыми на этой трассе – все приезжают и все предъявляют какие-то претензии.

Это «все» охладило Марата. Он машинально шагнул назад и принял менее воинственную позу.

– В пяти километрах? – переспросил он с сомнением. – Это точно?

Человек в комбинезоне сердито мотнул картофельной головой:

– Чего мне врать-то? Ну, может, в семи, но не больше. Никто туда, знаете, с угломером не ходил.

Марат, не уверенный в уместности угломера, сунул руку в карман шортов, вынул пачку, выщелкнул сигарету, прикурил.

– Здесь нельзя курить! – вскинулся служитель заправки.

– Почему же? – с издевательской иронией осведомился Марат, своим курительным действием нимало не реагируя на запрет. – Ведь нет же бензина!

– Нельзя! Что я буду вам объяснять, – вздохнул заправщик. – Лучше бы вам отсюда уехать. Говорю вам, в восьми километрах…

– Ах, уже восемь! – воскликнул Марат и выдохнул дым в гладкое, больное лицо. – Ну и дела творятся в глубинке!

Человек в комбинезоне помолчал.

– У вас совсем нет бензина? – спросил он вдруг. – Я хочу сказать… если вам не проехать эти самые восемь километров…

– Я пятьдесят проеду, – надменно отрезал Марат. – Но не больше, мужик. Не больше пятидесяти. Короче, если я правильно тебя понял – в общем, сколько?

– Да нет, – запротестовал заправщик, который отчего-то растерял непозволительный гонор так же внезапно, как и приобрел. – У меня сущая капля. Капля, для личных нужд. Если вам хватит на пятьдесят километров, вы запросто попадете на Ленту…

– На какую, к лешему, ленту? – скривился Марат, проклиная себя за разговоры с ничтожеством.

Служитель заправки зачем-то сделал себе ладонь козырьком и повернулся к закату, хотя кровавое солнце никак не могло резать ему глаза.

– На Ленту, – повторил он. – Я должен вас предупредить, что там очередь.

Марат поиграл брелоком, усугубляя игрой неотвратимую угрозу, которая исходила от него, будучи адресованной всему вокруг, но прежде всего – беззащитному работнику бензозаправки. Он уже приготовился повысить голос и малость встряхнуть этого недоумка, когда тот разродился неуважительным, даже хамским вопросом:

– А вы далеко едете?

Марат усмехнулся, дивясь такому бесстыдному интересу. Какое, черт побери, этому хорьку дело до их путешествия, которое и так уже непозволительно затянулось?

Но вместо того, чтобы поставить шестерку на место и напомнить, что тузы не обязаны перед ней отчитываться, Марат послушно буркнул:

– В Лагуну.

– В Лагуну? – изумился заправщик. – Но это же совсем в другой стороне.

– Я знаю, – процедил Марат. – Мы сбились с пути, пока искали этот чертов бензин.

– Тогда вам одна дорога – на Ленту, – заправщик сопроводил эту непонятную фразу решительным вздохом.

Марат уставился сперва на него, потом на «пежо», в котором смутно различалась Тамара, и, наконец, на сумеречное шоссе.

– Что ты понты гонишь, – сказал он сердито. – Не можешь говорить по-человечески? «На ленту», – передразнил он бензинщика. – Будто на Марс. Это что, деревня какая-нибудь?

Заправщик утомленно вздохнул:

– Нет, это не деревня. Мы так называем трассу, она проходит километрах в семи отсюда.

– И на хрена она мне?

– Вы не попадете на заправку, если не выберетесь на Ленту. Это самый короткий путь.

Марат мрачно спросил:

– Большая там очередь?.

– Как знать. Мне рассказывали, что приличная. Да не в ней дело.

– А в чем? Какое дело? Кто рассказывал? Когда? Почему рассказывал? Ты разве сам не видел?

– Нет, – расплылся в улыбке заправщик. – Это же Лента! Куда нам, сирым. Бог с ней, мы как-нибудь здесь управимся.

Марат смерил его испепеляющим взором, от которого, будь на заправке бензин, непременно случился бы голливудский взрыв. В какой-то миг ему страшно захотелось схватить этого придурка за бледный водянистый нос и поводить вправо-влево, но это желание быстро прошло. Марат повернулся и, ничего не сказав, пошел к машине.

– Удивительно, – проронила Тамара, когда он втиснулся обратно за руль.

– Что?

– Ничего. Удивительно, говорю, что человек остался жив.

Марат резко, насколько позволил ему солидный живот, развернулся к Тамаре лицом и поднял палец:

– Послушай сюда. Если ты. Еще раз. Позволишь себе разинуть свою пасть и сказать мне гадость, я вышвырну тебя голую на обочину, как последнюю суку, и можешь потом ползти к своему человеку. Пусть он дерет тебя, дуру, с утра до вечера, здесь и сдохнешь…

Тут Марат охнул и схватился за ухо, про которое забыл и в котором снова разразилась канонада.

Тамара насмешливо хмыкнула, благо привыкла к беспомощным угрозам – в них было хамство, все то же осточертевшее, одинокое, отмороженное хамство, и никакого дела.

– Ты трус, – она полезла в аптечку, вынула пенталгин и протянула пластинку Марату. – Ты боишься меня больше, чем этого горемыку, – Тамара мотнула головой в направлении бензозаправки. – Вообще, тебе нужно к врачу. Я совершенно серьезно тебе говорю: с ушами не шутят. Нам не нужно в Лагуну, нам нужно в городскую поликлинику.

– В Лагуне есть врач, – пробурчал Марат. Он бросил в рот пару таблеток, запил их теплой крем-содой. – Поехали. Этот придурок сказал, что через семь километров будет какая-то трасса, которую он величал Лентой. По ней надо чуток проехать, и будет другая заправка.

Он завел мотор. «Пежо», чего с ним почти никогда не случалось, чихнул, словно сопротивляясь.

Тамара утомленно вздохнула.

– Почему – лента? – спросила она, когда Марат выруливал с площадки. – В первый раз слышу, чтобы так называли шоссе.

– Они здесь, наверное, все с прибабахом, – отозвался Марат. – У этого гада где-то припасена пара канистр, печенкой чую. Почему не продал – не знаю. Что у меня, денег нет, что ли? Я купить не могу? Я заплатил бы этому козлу столько, сколько бы он сказал.

– Он тебе испугался сказать, – предположила Тамара.

– Ни хрена, – возразил тот. – Он только с виду такой пришибленный, а сам с норовом.

Оба замолчали. «Пежо» летел сквозь душный вечер – но нет, уже сквозь ночь: солнце скрылось за лесом. Пустынное шоссе подкладывало под брюхо машины полоску за полоской. Марат включил фары, и желтизна света сообщила надвигавшемуся однообразному пейзажу лунный оттенок.

– Мышастые туши, – задумчиво сказала Тамара. – Летучие мышцы, – добавила она, взглянув на бицепс Марата.

Тот поморщился: отвяжись. Не полагаясь на гримасу, он включил музыку, от которой казалось, будто неподалеку ворочается великан, распираемый газами.

Шоссе стлалось угодливо и мягко, елки брали на караул, машина мчалась.

– Скоро будем на месте, – с сомнением сказал Марат, обращаясь, скорее, к себе одному. – Если этот деятель мне наврал…

– Пять километров мы уже точно проехали, – заметила Тамара и сняла, наконец, очки. Глаза у нее оказались маленькими и прозрачными, как свежая вода в школьном аквариуме.

Марат не ответил и подался вперед. Послышался шорох: асфальт неожиданно закончился, и шины взвихрили пыль, ворвавшись на грунтовую дорогу. Тамара откинулась на сиденье и смерила Марата долгим немигающим взглядом. Тот ругнулся и притормозил.