Воющие псы одиночества - Александра Маринина

- Парадокс, - согласилась она. - Шустов за что боролся, на то и напоролся. Как он вашего сына гнал из дежурки? А потом его самого погнали, и точно такими же словами, дескать, не мешайте работать, у нас дела поважнее есть. Как ты относишься к окружающему миру, так мир относится и к тебе, все на основе взаимности. И ведь он даже не понял, что ему аукнулась его собственная жизнь, представляете? А о каком похищенном олигархе он говорил? О Татищеве, что ли?

- Наверное, - пожал плечами Никотин. - Вроде его как раз года два назад похищали. Ты смотри, дочка, как жизнь переменилась-то, а? Раньше, при советской власти, слово «убийство» было магическим словом, при звуках которого все поднимались в ружье и работали не покладая рук. А теперь что? Никому ничего не надо, даже не всякое убийство на контроль у руководства ставят. Теперь даже не стесняются публично объявлять, что одно убийство важнее другого. Раньше хоть вслух не говорили, считалось все-таки неприличным, считалось, что жизнь всякого человека бесценна. А нынче все имеет цену, даже труп. Богатый труп или властью наделен - цена выше, а за медсестру никто задницу рвать не станет. Я, кстати, помню, как ты орала и топала ногами, когда в девяносто пятом тебя хотели с одного убийства снять и в бригаду по раскрытию убийства известного журналиста включить. Интересно, сегодня ты тоже так орала бы или смолчала бы и пошла убийцу журналиста искать?

- Во-первых, вас при этом не было, так что помнить вы ничего не можете, - возмутилась Настя. - Я действительно орала, но это было в кабинете Гордеева. И во-вторых, я ногами не топала.

- Да? - удивился Никотин. - Значит, Витька приврал, подлец. А почему не топала?

- Я не умею, - призналась она, пряча улыбку, - Орать могу, а топать ногами - нет. Зато я могу плакать.

- Это вещь, - кивнул Назар Захарович, - полезное дело, иногда очень помогает.

Из подъезда вышла жена Шустова, огляделась по сторонам, увидела Настю и Бычкова и неуверенно направилась к ним.

- Я сказала мужу, что пошла в аптеку. Давайте зайдем во двор, у нас там детская площадка и скамеечки стоят. А то муж может в окно выглянуть и нас увидит, - смущенно сказала она.

Они пошли во двор и уселись на скамейку, точнее, Настя и Инна Семеновна Шустова сели, а Назар Захарович остался стоять. Несколько минут ушло на объяснение истинной цели визита, и Настя поразилась, с каким мастерством проделал это полковник Бычков. Ему удалось не только не вызвать в женщине разочарования, но и пробудить в ней искреннее желание помочь. «Учись, Каменская, - твердила себе Настя, - учись, пока есть у кого. О Бычкове ходили легенды, говорили, что у него самый обширный в Москве спецаппарат, потому что он умеет работать с людьми. Тебе несказанно повезло, что на твоем пути снова попался Никотин, так используй эту удачу на двести пятьдесят процентов. Смотри, слушай, запоминай, вникай, перед твоими глазами работает мастер высочайшей квалификации».

- Я не осуждаю Мишу за то, что он пьет, - говорила между тем Инна Семеновна, ответив на все вопросы о покойной дочери, - я же понимаю, что это от одиночества. Сначала, когда только-только все случилось… с Танечкой… тогда он еще держался и меня поддерживал, утешал, как мог. А потом, когда оказалось, что он со своим горем никому из сослуживцев не нужен, что никто не собирается из-под себя выпрыгивать, чтобы убийцу найти… Он-то думал, что у него в милиции полно друзей, ну а как же иначе, ведь он столько лет прослужил, а как беда случилась, так оказалось, что никого у него и нет. Следователь для вида что-то поделал, оперативники тоже несколько дней покрутились, а потом все и заглохло. Месяц проходит, другой, Миша все носился с мыслью, что Танечку маньяк убил, ведь не зря же иконка у нее на лбу лежала, так он все газеты просматривал, криминальные новости слушал, думал, может, этот маньяк еще раз проявится, тогда Миша пошел бы к тому следователю, который то, новое дело вести будет, и про Таню рассказал бы. Но больше никаких убийств с иконками не было. Тогда Миша пошел к одному оперативнику, которого давно и хорошо знал, и сказал, мол, давай вдвоем убийцу искать, сами найдем, раз государству до моей убитой дочери дела нет. А тот ему говорит, плати деньги - буду искать, а за так - не получится. Вот после этого он и запил уже всерьез. Понял, что на самом деле он на всем белом свете один-одинешенек и никому, кроме меня, не нужен.

- Но раз вам нужен, значит, не совсем один-одинешенек,- заметил Назар Захарович.

- Я не в счет, - махнула рукой Шустова.

- Почему?

- Жены и мужья почему-то не считаются, - она слабо улыбнулась. - Замечали, сколько раз пожилые супружеские пары жалуются на одиночество? Не вдовы и вдовцы, а именно пары. Даже выражение такое придумали: одиночество вдвоем. А мы ведь с Мишей не вдвоем, у нас еще сын есть, он сейчас в армии служит, осенью должен вернуться. Но Миша и его не считает, видно, очень больно его вся эта история по самолюбию ударила.

- А сами-то вы как свое горе перенесли? - участливо спросила Настя. - Сначала Михаил Андреевич вас поддерживал, а потом, когда он запил, вы же совсем одна остались, от него уже помощи никакой не было.

- Спасибо Андрюше с Элей, они меня все это время тащили. В полном смысле слова.

- Андрюше с Элей? - переспросил Бычков. - Кто это? Родственники?

- Соседи. Вернее, в соседнем доме живут, вон в том. - Инна Семеновна указала рукой на блочную девятиэтажку, стоящую по другую сторону двора. - У них тоже горе в семье случилось, только раньше, чем у нас. Дочка маленькая погибла. И каким-то образом они узнали про Танечку, видно, кто-то из жильцов поделился, в этом дворе все гуляют с детьми и с собаками, все друг друга знают. Элечка сама ко мне на улице подошла, познакомились мы, разговорились, потом они с Андрюшей к нам в гости пришли. И вот целый год - не поверите! - целый год Элечка по ночам со мной сидела. У меня бессонница началась, если удавалось уснуть - кошмары мучили, Миша все время пьяный, но днем как-то еще ничего было, на работу схожу, потом в магазин зайду, ужин приготовлю, в квартире приберусь, постираю, белье переглажу, а как дело к ночи - так хоть волком вой. Такая тоска грызет - передать невозможно. Сижу, Танечку вспоминаю, зайду в ее комнату, подушку ее обниму и плачу, а за стенкой Миша пьяным храпом храпит. И некому пожаловаться, и не с кем поговорить, подруги есть, конечно, но ведь они спят давно, у всех семьи, звонить неприлично среди ночи. Да и что им звонить? Разве они поймут, что я чувствую? Только мать, потерявшая ребенка, может меня понять, а все остальные будут просто сочувствовать и в глубине души ждать, когда же я от них наконец отстану и дам спокойно жить. Вот где одиночество-то настоящее! А Андрюша меня понимал, и Элечка понимала, хотя у нее не дочка погибла, а племянница. Но она все равно понимала и сидела со мной каждую ночь, часов до четырех, пока меня сон не сморит.

- Погодите, Инна Семеновна, - нахмурилась Настя, - я что-то не поняла насчет ваших соседей. Они муж и жена?

- Нет, брат и сестра. Это у Андрюши дочку убили. А Эля - его сестра. Она с ними живет, ведет хозяйство.

- С ними? Или с ним?

- С ними. У Андрюши еще двое детей, старшие. А та, которую убили, та была самой младшей.

- Он что, вдовец? Или разведен? - спросил Бычков. - Почему ваша Эля ведет у них хозяйство?

- Знаете, они об этом не любят говорить. Но жены у Андрея нет, это точно. Он в разводе. А уж как так получилось, что дети с ним остались, я не знаю. Они в этом доме недавно живут, года три, наверное, или четыре, и переехали сюда они уже с Элей, никакой жены там не было.

Бычков недоверчиво приподнял брови.

- Откуда вы знаете? Вы ведь с ними только два года назад познакомились.

- Они сами так говорят. Да и другие соседи тоже жену Андрюшину не видели, Элю - да, знают, а жену - нет. Да какое это имеет значение? Что вы о них все расспрашиваете? - в голосе Инны Семеновны зазвучали нотки подозрительности.

- Инна Семеновна, голубушка, - успокаивающе зажурчал Назар Захарович, - нас интересуют все семьи, где кого-нибудь убили. Я же вам объяснял. Когда, вы говорите, у ваших соседей случилось несчастье?

- Давно, еще до того, как они сюда переехали.

- Не знаете, убийцу нашли или нет?

- Нашли, это точно, Андрюша рассказывал, что они даже на суд ходили.

- Фамилию убийцы он вам не называл, случайно? - быстро спросила Настя, отрываясь от блокнота, в котором записывала все, что говорилось.

- Нет, да я и не спрашивала. А вам зачем?

- Инна Семеновна, - укоризненно протянул Никотин, и женщина согласно закивала, словно спохватившись. - Как вы думаете, ваши друзья согласятся с нами побеседовать?

- Думаю, согласятся, - без колебаний ответила Шустова. - Они хорошие люди, очень добрые, они ваш интерес поймут. Тем более убийцу нашли и наказали, так что у них такой ненависти к вам, как у моего Михаила, не должно быть. Хотите, я им позвоню? Сегодня суббота, Андрюша с сыном, скорее всего, куда-нибудь поехали, а Элечка наверняка дома.