Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

жадно его разглядывать. Наконец-то! Теперь он принадлежит ему, это его сокровище! Самое драгоценное и прекрасное из всех!

А госпожа корком в это время читала письмо. Дочитав, она прижала Ниэльма к себе и чмокнула в щёку.

— Ты умничка, дружок. Ты просто молодчина!

Он поведал ей, с какими непредвиденными трудностями ему пришлось столкнуться, в том числе и о взбучке и наказании от госпожи Розгард.

— Да мой ты отважный дружище! — крепко-крепко притиснула его к себе госпожа корком и легонько встряхнула. — У меня просто слов нет, какой ты молодец! Просто блестяще справился! Ты заслужил свой кораблик, малыш.

Ниэльм, обнимая её за шею, сказал:

— Если тебе понадобится передать ещё письмо для Онирис, я к твоим услугам, госпожа корком!

— Благодарю тебя, друг мой, — поглаживая его по спине, сказала та с теплом в глазах и голосе. — Меня зовут Эллейв.

— А я решил поступать в Корабельную школу, — радостно сообщил мальчик. — Чтобы быть как ты!

Эллейв блеснула ясной улыбкой.

— Здорово, малыш... Ты сообразительный малый. У тебя всё получится, я уверена. Но и потрудиться придётся немало.

— Госпожа Розгард тоже так сказала, — кивнул Ниэльм. — Ещё восемь лет мне надо учиться, чтобы туда попасть! А раньше точно не принимают?

— Это вряд ли... На моей памяти был только один случай, когда взяли на год раньше, — сказала Эллейв.

— Это был кто-то, кто очень-очень хорошо учился? — встрепенулся Ниэльм.

— Это была я, — усмехнулась Эллейв. — Пришла и попросила разрешить мне сдать экзамен. И сдала. Но я была к нему готова и знала всё, что требовалось. Может, и у тебя так получится, если обнаружишь способности к учёбе выше среднего.

— А выше среднего — это как? — хотел знать Ниэльм.

— Это значит — очень-очень хорошо, — со смешком чмокнула его в щёку Эллейв. — Ну всё, беги, умница мой. Спасибо тебе, родной.

Ниэльм, увы, не мог хранить кораблик дома, иначе возникли бы вопросы, откуда он его взял. Поэтому он, хорошенько налюбовавшись, спрятал его в свой тайник и только потом вернулся к Веренрульду и Кагерду.

«Драгоценная моя Онирис, счастье моё! Я пребывала в неописуемой тревоге весь остаток своего ареста, лишённая наших свиданий в снах. У меня были дурные предчувствия, и они оправдались, когда я встретила врача, выходившего из вашего дома. Любовь моя! Вести о твоём недуге сразили меня. Чувствую себя виноватой в твоей болезни, боюсь, я была жестокой в своей настойчивости. А на твою матушку у меня зла не хватает!!! Как можно было запугать тебя настолько, что одна лишь мысль о попытке вырваться из-под её удушающей опеки приводит тебя к болезни?! Это возмутительно, я словами не могу описать своё негодование! Моя б воля — немедленно увезла бы тебя на Силлегские острова, в дом моей матушки. Я не знаю никого, кто бы обладал столь же великой, просветлённой, мудрой душой, коей обладает она, с нею тебе было бы хорошо. Но так прямолинейно действовать я опасаюсь, не могу резко вырывать тебя из твоей семьи, боюсь причинить тебе страдания. Сперва тебе нужно восстановить здоровье, радость моя. Пока ты не поправишься, не буду ничего предпринимать, буду только ждать. Мои мысли летят к тебе каждую минуту. Моё сердце и душа — с тобой. Люблю тебя. Твоя Эллейв».

«Дорогая Эллейв! Мне тяжело держать карандаш, поэтому пишу не слишком пространно. Не суди о моей матушке столь резко и однозначно. Она не злодей и не тиран, просто чрезмерно меня любит. Её любовь — это страдание, по-другому она не умеет. Она сама и мучается от этого в первую очередь. Я осознаю, что мой уход из-под её опеки — жизненная необходимость для меня, остаться — значит потерять себя. Но для неё это будет крайне болезненно. Боюсь даже думать о том, как она будет с этим справляться. Прошу, не вини себя! Это не ты жестокая, это я слишком слабая. Ты поступаешь так, как должно поступать, ты отважная и решительная, а я труслива и бесхребетна, малейшая боль выбивает меня из колеи. И я люблю тебя, моя Эллейв. Страдаю от невозможности увидеться с тобой хотя бы во сне, недуг препятствует в этом. Посылаю тебе свои объятия. Твоя Онирис»

4. Древо любви

Недуг Онирис продлился три недели. Но и спустя два месяца после окончания озноба она не чувствовала себя прежней: качество жизни серьёзно ухудшала слабость и утомляемость, её преследовала одышка и приступы учащённого сердцебиения. Онирис старалась выносить последствия недуга стойко, через месяц вернулась на службу, хотя врач был убеждён, что она поторопилась с этим. Передвигалась она медленно, используя трость, а на службу и домой её возил личный экипаж, выделенный ей госпожой Розгард. Утром она садилась в чёрную повозку с гербом, а вечером та ждала у входа в её учреждение.

Эллейв в конце осени отплыла из столицы. Её корабль входил в службу охраны торгового флота, она сопровождала грузовые суда, обеспечивая им вооружённую защиту от морских разбойников. Владычица Дамрад боролась с пиратами, но, несмотря на все её усилия, пиратство трудно поддавалось искоренению. Седвейг продолжала работу в этом направлении, прилагая даже ещё больше стараний в этой области, чем её предшественница; она приказала построить дополнительные корабли, которые целенаправленно занимались бы охотой на пиратов. Несколько таких кораблей были спущены на воду и уже приступили к выполнению своей задачи, строительство других ещё продолжалось.

Пираты, понимая, что в прямой схватке с правительственным военным кораблём они, скорее всего, проиграют, в бой вступали лишь в самых крайних случаях. Чаще всего им приходилось удирать и прятаться, в чём они изрядно поднаторели. Выше всего у них ценилось умение водить корабль на подушке из хмари для увеличения скорости, ибо это давало им шанс уйти от преследования. Такое умение считалось самым сложным в судовождении, им владели далеко не все команды — как пиратские, так и законопослушные.

Эллейв давно мечтала заняться именно охотой на пиратов, но начальство пока не давало добро на её перевод в новое формирующееся спецподразделение по борьбе с морским разбоем. У этого подразделения уже было неофициальное название — «Морское правосудие Её Величества», а членов его команд называли «морскими стражами». Чтобы удостоиться чести быть туда принятым, следовало иметь за плечами опыт морской службы не менее пятнадцати лет, раньше могли принять только за особые заслуги. У Эллейв ещё