Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815 - Эрнест Лависс

Пруссия во время войны за независимость. Но пока главной задачей Пруссии было не погибнуть. Месяцы, предшествовавшие походу в Россию, были ужасны: не предпочтет ли Наполеон, вместо того чтобы ринуться в северные дебри, уничтожить Пруссию и дожидаться здесь нападения Александра? Император подумывал об этом. Австрия с удовольствием прибрала бы к рукам Силезию. Король купил несколько месяцев отсрочки ценой постыдного союза, в силу которого он предоставлял Наполеону все ресурсы, с таким трудом накопленные именно против французского императора. Пруссия вновь была унижена до последней степени и страшно опустошена. Французская армия все более и более становилась похожей на шайки Валленштейна; некоторые из ее начальников подавали пример грабежа; пребывание Жерома обходилось маленькому городку Глогау по 1500 франков в день; маршал Виктор требовал ежедневно по 75 экю на содержание своего штата. Баварцы, вюртембержцы, баденцы «находили грабеж Пруссии совершенно естественным, а их офицеры не могли постигнуть, как можно запрещать им грабить». С жителями, приносившими жалобы, обращались жестоко; войска уводили их с собой в качестве заложников. В стране, доведенной таким способом до крайности, весть о поражениях французов в России пронеслась как трубный звук, призывающий к освобождению[49]. Ниже мы познакомимся с историей восстания Пруссии, а за ней — всей Германии. Ограничимся пока указанием результатов, к которым привела тогда военная деятельность Шарнгорста, и определим характер национального движения.

С начала 1813 года вся Пруссия была под ружьем. Комиссия по вооружению, душой которой был Шарнгорст, работала над приведением войск в военное положение. 8 февраля особая прокламация относительно добровольцев обращалась с призывом к «слоям населения, в силу существующих законов освобожденным от военной службы и обладающим достаточными средствами, чтобы вооружиться и обмундироваться за свой счет». 16 февраля отменены были на время войны всякие льготы по призыву в армию. 17 марта Шарнгорст дал подписать королю указ, которым призывался Landwehr (первое ополчение), а 21 апреля эта мобилизация всех сил монархии была дополнена декретами о Landsturm'e (второе ополчение). Значение этих мероприятий не раз получало неправильную оценку: как Франция в 1789 году, так и Пруссия в 1813 году вовсе не была спасена добровольцами. Движение получило непреодолимую силу благодаря тому, что оно было основательно изучено специалистами, у которых проницательность не была затемнена страстью и которые все время сохраняли за собой руководство этим движением. Обстоятельства позволяли им осуществить проекты, до этого времени. возбуждавшие страх у короля и затрагивавшие чувство сословной гордости у дворянства. Льготы, отмененные во время войны, никогда уже не были восстановлены, и Пруссия первая из всех цивилизованных народов имела отныне армию, действительно представляющую собою весь народ.

Таково было первое достижение войны за независимость. Второе заключалось в горделивом сознании необычайного национального подъема.

10 марта король учредил орден Железного креста для награждения всех, без различия происхождения и звания, кто отличился в боях с врагом. Со всех сторон притекали патриотические добровольные пожертвования; женщины приносили свои обручальные кольца; к концу войны считалось позорным иметь серебряную утварь. Университеты и старшие классы гимназий опустели. В Бреславле профессор Стеффенс собрал своих учеников вокруг кафедры и, взволнованно, со слезами на глазах, возбуждал в них пламенные чувства долга и героизма. В Берлине Фихте, сам павший жертвой ухода за ранеными, твердил своим слушателям, что только одно несомненно, а именно — вечная жизнь, что ее можно заслужить смертью и утратить рабской жизнью. Шлейермахер благословлял солдат, которые шли сражаться за царство божие, за то, чтобы «вечные права человека были признаны за всеми людьми, даже самыми ничтожными». Улицы оглашались воинственными песнями, то пошлыми и грубыми, то исполненными удивительной поэзии.

Романтики спустились с заоблачной высоты в гущу толпы. Не все избавились от преобладания литературной искусственности: в стихах Фуке, Коллина, Штегмана, Шенкендорфа, даже в знаменитом произведении Рюккерта, названном Сонеты в латах, душевное движение слишком затемнено воспоминаниями исторического прошлого, погоней за формой, пристрастием к абстракции, изобилием эффектных образов. Мориц Арндт, один из первых начавший борьбу против всемогущего Наполеона, если не более искренен, чем все они, то более близок к народу, и столь известная его ода Бог, который создал железо, не хотел рабов очень возвышенна в своей простоте. Чаще всего его трезвость переходит в сухость, и он впадает в банальность. Знаменитая песнь Арндта Где родина немца — довольно жалкая немецкая Марсельеза, монотонная и холодная. В группе этих Тиртеев только один был действительно крупным поэтом, — это Кернер, в котором, казалось, ожил новый Шиллер и который, прежде чем умереть в рядах лютцовских стрелков, успел дать своей родине Песни лиры и меча. Эти стихи, местами посредственные, местами возвышенные, свидетельствовали, как и все поведение народа, об одном: о решимости победить или умереть. Раздавались требования настоящей войны, люди решили не останавливаться, пока родина не будет вся освобождена. Все ухищрения дипломатов не изгладят воспоминаний об этой «весне свободы». В этот момент Пруссия заняла первенствующее положение в Германии; в Пруссии воплотилось общее отечество.

ГЛАВА V. ВЕНГРИЯ. 1790–1814

Леопольд II и пробуждение конституционализма (1790–1792). Смерть Иосифа II, хотя уже наполовину побежденного и смирившегося, встречена была мадьярами как надежда на освобождение. Собрания комитатов состоялись без особого созыва, и здесь послышались речи, внушенные знаменитой клятвой в зале Jue de раumе и «Декларацией прав человека». Однако в этой стране традиций, по строю своему более похожей на Англию, чем на Францию, больше ссылались на исторические прецеденты, чем на отвлеченные принципы. В силу именно этих прецедентов Пештский комитат, самый радикальный из всех, заявил, что беззакония, совершенные в царствование Иосифа, должны повлечь за собой низложение династии. Наиболее умеренные требовали немедленного созыва сейма, который не собирался уже двадцать пять лет. Умный Леопольд II понял, что для него самого необходимо и даже полезно восстановить это собрание в полной его силе, и одним из первых его мероприятий было распоряжение о созыве сейма в июне. Он видел, что национальное пробуждение, если к нему отнестись должным образом, может быть не угрозой, а силой. Поэт Бароти писал: «Радуйся, дорогая моя родина! Можешь радоваться и ты, Австрия: корона прочно держится на твоем челе, когда мадьяр охраняет тебя». Последний стих является истинным выражением венгерской истории в течение тяжелого двадцатипятилетнего периода, который теперь начинался.

На выборах выступили две партии, обе одинаково исполненные патриотизма, но одна — консервативная, другая — демократическая. Первая оказалась в значительном большинстве и обязала своих депутатов стоять за сохранение как независимости и старой конституции, так и аристократических привилегий. Этим объясняется то обстоятельство, что новый король, давно уже прославившийся в Тоскане своими гуманными и реформаторскими идеями, явился в сейме защитником низших классов венгерского общества против чрезмерно аристократического либерализма. Для крестьян, угрожающее поведение которых, по его мнению, требовало уступок, а по мнению дворян — жестоких репрессий, он добился свободы передвижения, но ему не удалось добиться отмены телесных наказаний. Точно также городским обывателям и сербам сделано было несколько уступок в области распространения на них общего Законодательства и установления веротерпимости. Протестанты с радостью приняли 17 статей, являвшихся прогрессом в отношении веротерпимости.

В политических вопросах между королем и венгерским народом в течение двух лет этого короткого царствования господствовало почти полное согласие. Мы говорим — почти, потому что Леопольд решительно устранял всякое вмешательство венгерского сейма в австрийские дипломатические и военные дела.

Во время своего коронования и позднее король выполнял весь ритуал и признавал все вольности, имевшие цену в глазах мадьяр: коронование нового монарха должно происходить не позднее шести месяцев после вступления его на престол. Корона св. Стефана должна оставаться в Вуде. Король от времени до времени будет жить в Венгрии. Наместник (в то время эрцгерцог Александр, позднее в течение долгого времени эрцгерцог Иосиф) будет наблюдать за выполнением законов. Король должен сохранять в неприкосновенности королевство и его границы. Мадьярскими делами он может заниматься не иначе, как при содействии советников-мадьяр; он не может применять в Венгрии законов, которыми управляются другие его владения. Сейм, от которого зависит рекрутский набор и взимание налогов, будет созываться по крайней мере каждые три года. На протяжении долгого царствования сына императора Леопольда эти принципы часто не соблюдались, но никогда не были забыты.