Четвертый берег (СИ) - Кленин Василий

Вот это речь. Кажется, магия Орлеанской Девы действует не только на впечатлительных французских рыцарей, вскормленных трубадурами и мейстерзингерами.

«О, мой мальчик, ты ли это? Ведь я помню твои выходки на Формозе, в Сингапуре, на Цейлоне… Однако, хоть, и прискорбно признавать, но в чем-то он прав. Пряча Жанну под крылом, я приведу к тому, что в нее станут меньше верить… И сама Дева станет меньше верить в себя. Увы, я до сих пор не понимаю, во что именно верит Жанна д’Арк в своей голове, но верит — это факт. Это не циничная самозванка, созданная для того, чтобы короновать дофина Карла… Или не только она».

Тяжко вздохнув, Наполеон уперся руками в стол и принялся изучать карту. В своей прошлой жизни он ничего не помнил о битве при Бульневиле, а, судя по отчету Гванука, сражение было весьма крупным. Самое главное, войско Рене состояло на две третьих из прирейнских жителей. При удачном раскладе, эти графы могли бы стать союзниками короля Франции и увеличить его вооруженные силы тысяч на десять. А бургундцы, наоборот, лишились бы части своих сил.

«Нда… Знать бы всё заранее, то выгоднее было Армию использовать на полях Бульневиля, а не под Парижем. Город всё равно не взять, до малолетнего королька не добраться, а войско сидит там без толку. Но кто же знал?..».

Взгляд Наполеона блуждал по карте по привычке. Лотарингии тут не было — не влезла. Просто потому, что земли Священной Римской империи не входили в зону интересов генерала. Но ведь в его родном прошлом-будущем Лотарингия — это однозначная Франция! Даже сейчас здесь живут скорее французы, чем германцы — это и по именам видно. Так почему бы не ускорить процесс — и не дойти до левого берега Рейна? Особенно, если есть повод. Возможность освободить целую толпу прирейнских графов и баронов. Восстановить законность! (Ведь Рене Доброго признали Лотарингским герцогом все… кроме бургундцев). Кстати, заполучить Рене — особу приближенную к королю — в друзья и должники тоже весьма неплохо.

Выходило… Что душевный порыв Жанны — не такая уж и глупость.

«Надо только минимизировать риски и выжать из этого наибольшую выгоду… А ведь Лотарингия очень богата железом и каменным углем. Последний практически на поверхность выходит!».

Наполеон знал, что здесь и сейчас никто каменным углем не пользуется. В металлургии точно. Но в его время уже научились пережигать эти черные камни (точно также, как и дерево) в кокс. Жгли в ямах, закрыв доступ воздуха — и полученным коксом вполне себе пользовались.

«И дешевле, и не нужно губить леса, которые уже сейчас нещадно вырубают, — задумался Наполеон. — Думаю, за свою свободу Рене бесхозный уголь отдаст нам с радостью. Наверное, и насчет железа договоримся. А с такими ресурсами Чжоли и другие китайские мастера за полгода чугунное литье на поток поставят!».

Поход постепенно приобретал статус «необходимого»! Конечно, надо бы самому вести Армию, но времени на это уйдет больше месяца. А Наполеон сейчас никак не мог уезжать. Управление провинцией еще не устоялось. Хотя, прежде всего, требовался личный контроль за работой первого Департамента. Этот проект обязан стать идеальным, чтобы потом распространять его дальше. Плюс куча задач на постройке Иля, плюс новая верфь в Арфлёре…

Генерал видел, что Гванук пристально следит за ним. На лице — неприкрытая тревога. Расслаблять парня не надо — а то привыкнет!

— Ну, а что же король английский? Что с герцогом Бэдфордом, который хозяин всей Нормандии?.. Был хозяином. Просто бросите? Всё, что было сделано — впустую?

— Нет, мой генерал! — Гванук резко оживился. Видимо, готовился к этому вопросу. — Смотри, что я придумал. Парижане нас уже дней десять не тревожат. Пробовали. Поняли, что атаки на батареи бесполезны, а потери велики. Боятся, в общем. Так вот, я велел нашим из бревен делать муляжи пушек. Поставим их на брустверы, а всё войско уйдет ночью и тихо. В лагере оставим человек 400–500. Самых небоеспособных из бригады Девы и мою вторую гренадерскую роту. Эти отряды будут постоянно изображать активность в лагере, чтобы враг думал, что мы на месте. Если все-таки сделают вылазку — я оставлю Головорезам большую часть запаса гранат. Взрывов и грохота будет тьма! Надеюсь, загонят парижан обратно.

— Ну, а если догадаются? Или сообщит кто? — Наполеон крутил и вертел план бригадира О. Плохие планы ему не нужны.

— Отойдут. К северу стоит городок Сен-Дени. Сам-то он от войны почти вымер, но цитадель там неплохая. Мы ее давно заняли, там резервные склады Армии. В общем, оставленный отряд в случае неудачи отойдет туда, а уж в цитадели несколько сотен смогут хоть полгода сидеть. Но я надеюсь, что на несколько недель этого театра хватит.

— Пойдет, — после долгих раздумий кивнул Наполеон. План не ахти, но лучше в этой ситуации не придумать.

Гванук растянул улыбку — понял, шельмец, что раз генерал тут согласился, то он и остальную часть принял.

— Ты мне тут поулыбайся! — зло рыкнул главнокомандующий. — Вечно одни проблемы создаешь. Ладно! Сегодня отдыхай, а завтра получишь приказ и все нужные бумаги.

— Мой генерал! — О аж подскочил на месте. — Так зачем ждать лишний день? Я сегодня поеду — время же дорого.

— Куда-то спешишь? — склонил голову Наполеон. — Битва когда случилась?

— 2 июля.

— А вы о ней когда узнали?

— Девятого.

— А сегодня уже вообще 12-е число. Пока доберешься до Армии, потом почти две недели топать до Лотарингии — по горячим следам напасть уже не получится. Так что один день ничего не решит. А у меня для тебя будет подарок. Дам тебе в помощь целый полк! Почти. Третий полк Шао.

— Третий? — удивился Гванук.

…Наверное, очень скоро весь пустырь между берегом Сены и стенами Иля застроят. Больно место выгодное. Но сейчас вокруг свежевыкрашенного храма Пресвитерианцев огромный пустырь. Который с самого утра заполнила огромная толпа. Позади в полукруг дощатого помоста — несколько сотен крещеных жителей Иля — солдаты и мастера. А впереди, плотным строем — шесть почти полных рот третьего полка Шао.

Наполеон долго думал, куда лучше всего пристроить бригандов — и решил, что китайская бригада подойдет лучше всего. Из тяжелой пехоты сделать щитоносный строй; а вместо арбалетчиков с кочону — лучники с лонгбоу. Доверять вчерашним бандитам огнестрел — опасно. И переучивать долго. А у китайцев они лучше всего проявят свои боевые навыки. К тому же… Скажем честно, Шао была не лучшей частью Армии Пресвитерианцев. Единственное, в чем они превосходили любые другие подразделения — это в дисциплине.

И видит бог (!) третьему полку это было нужнее всего. Два дня, ругаясь с бригадиром Хун Бао, Наполеон отобрал пару сотен китайцев, которые смогут стать офицерами и инструкторами над бригандами. Тут требовались особые люди… грубо говоря, способные войти в клетку к тигру. И умеющие из нее потом самостоятельно выйти. Хун жалел своих, но генерал был непреклонен. Полковником стал молодой, но подающий надежды командир плутонга (даже не ротавачана!) Чо Татва. Выбор пал на него, потому что Чо был одним из немногих воинов Шао, кто мог конкурировать с французами в росте, комплекции и умении махать кулаками. Конечно, не с Крохой Гийомом, но Драного Шаперона китаец (правда, на самом деле, Чо не китаец, а из небольшого народа юэ на самом юге империи Мин) был выше на полголовы. И наверняка смог бы сбить его с ног одним ударом.

Хоть что-то.

Сейчас свежеиспеченный полковник стоял впереди своих подчиненных и смотрелся мрачнее тучи. Огромные габариты не лишили Чо Татву ума, и он прекрасно понял, какой тяжкий груз взвалили на его плечи. Полк позади тоже под стать своему начальнику. В смысле, смотрелся не ахти. Как-то единообразно вооружить его не удалось. Использовали трофейное оружие и доспехи, кое-что из собственных (азиатских) запасов, а также то, что имелось у бригандов.

Выглядело дико.