Грим - Анастасия Худякова

и похоронят, не дав раскрыться. Скромность никогда не приходит одна. Ее лучшие подружки тут как тут: слабость, неуверенность и робость. Отвратительный квартет!

– А что же делать с недостатками? О них тоже заявлять во всеуслышание?

– Иногда можно и промолчать.

Роман снял кастрюлю с плиты и ненадолго замер, наблюдая за тем, как большие руки с узловатыми венами натирают мясо специями, сбрызгивают его маслом, нарезают чеснок и спаржу. «Варварская поэзия, – подумал Роман, но не мог отвести глаз. – Потому что ты и есть тот самый варвар». Он смутился, когда Ульф заметил этот взгляд и усмехнулся.

– Второго фартука не найдется?

Роман протянул ему свой. Он как будто выпал из реального времени и сам не мог объяснить, где находится и с какой целью. Безнадежно взглянул на часы, которые неумолимо приближали появление Теодоры и напрочь испорченный вечер. Роман открыл бутылку, отставив вино подышать, и бросил короткое спасибо.

– А если серьезно, зачем вы здесь? – Роман уперся ладонями в столешницу, стоя напротив гостя. Ульф слегка удивленно вскинул бровь.

– Я ведь сказал. Я чувствовал некоторую… вину. Не так мне хотелось начать знакомство.

– Не хотите ли вы сказать, что в любом случае заявились бы, чтобы познакомиться, если бы мы в то утро не встретились у Магнуса?

– Конечно. Что, здесь с соседями дружить не принято?

Ульф отвернулся к плите. Шипение и аромат жарящегося мяса заполнили всю кухню плотным флером предвкушения потрясающего ужина. Роман не отрываясь наблюдал за ним, особенно теперь, когда Ульф стоял к нему вполоборота, но почти спиной, так что не мог заметить его заинтересованность. Он словно всегда присутствовал на этой кухне, и для Романа, в принципе не привыкшего к компании, это было еще более странно, чем для любого другого.

– А сами-то вы откуда?

– Издалека, – без запинки ответил Ульф, не поворачивая головы.

– Вот как. И чем же это прекрасное далеко вам не угодило?

– Надоело сидеть на месте. Захотелось посмотреть, поездить, разнообразить круг общения. Вам разве порой не хочется того же?

– Не то чтобы… Но в Норвегии для того, чтобы посмотреть и разнообразить круг общения, есть места и поинтереснее.

– Может быть.

– И надолго вы к нам?

– Зависит от обстоятельств. Но пока мне здесь нравится. – Ульф снял сковороду с плиты и обернулся. – Куда интереснее, чем я ожидал.

На мгновение они замерли, глядя друг другу в глаза. Роман отвернулся, а Ульф потянулся за противнем и пергаментной бумагой.

– Кстати, как там Магнус? Специалисты установили, что это был за зверь?

– Он умер.

– Что? – Роман не сразу понял, что Ульф имел в виду, так внезапно это прозвучало, как очень плохая шутка. – Он… кто? Зверь?

– Магнус. Он скончался вчера. Инфаркт. – Ульф помолчал. – Я думал, вы знаете.

– Нет. Какой ужас…

– Да… Очень жаль. Отчасти потому я и…

Роман молча достал бокалы и разлил принесенное Ульфом вино.

– Я почти не знал Магнуса, но он, кажется, был хорошим стариком. Все скучал по жене. Пусть земля будет пухом.

Не чокаясь, они пригубили вино.

– Отличное. Большое спасибо. – Роман покачал бокал в руке.

– Одно из любимых. Кстати, вы знали, что Магнус был убийцей?

Роман поперхнулся. Небольшой глоток «пошел не туда», он закашлялся, а оправившись, злобно посмотрел на Ульфа, на лице которого не было и тени веселости или любой другой эмоции в принципе. Оно почти ничего не выражало.

– Это еще что такое? Объяснитесь. Почему вы так сказали?

– Потому что это правда. Он сам мне сказал. Мы пили чай, как раз вечером того дня, когда случилось несчастье с его овцами. И вдруг он расчувствовался, а потом рассказал мне историю своей жизни. Не умолчал ни о чем, включая и то, что долгое время являлся браконьером, а именно устранял бездомных или брошенных собак, причем самым жестоким и негуманным способом. Потому что так было дешевле. – Ульф сделал паузу, впрочем, не отвлекаясь от готовки. – Его жена держала приют для животных, но их становилось слишком много, а помощи, выделяемой государством, уже хватало впритык, так что в карман утекать постепенно перестало. Его бедная женушка стала просыпаться в холодном поту. Еще парочка хвостатых – и отмывать будет нечего. Все сожрут бедные и голодные. Магнус, конечно, не мог расстроить любимую. Да и самому без щедрых чаевых оставаться не слишком хотелось. Думаю, что было дальше, объяснять не нужно.

Ульф пожал плечами, глядя куда-то поверх головы Романа, и пригубил вино. Оно оставляло алые разводы на его четко очерченных губах, только верхняя была слегка скрыта темной щетиной.

– Это бред какой-то. – Роман запустил пальцы в волосы.

– Когда волк расправился с его овцами, он потому и перепугался до смерти. Подумал, это карма его настигла. Что ж, возможно, в чем-то он прав.

– Верите в карму?

– Конечно. А вы разве не верите?

Роман чуть было не усмехнулся, но сдержался, понимая, как неуместно это выглядело бы сейчас. Уже много лет он сам выполнял обязанности этой справедливой стервы, которую все так боялись. Он промолчал, но его молчание Ульф расценил как согласие.

– Люди так наивно полагают, что в конце им встретится лишь смерть, которая неизменна как для плохих, так и для хороших. Смерть не делает исключений, а потому нет резона быть святым. Но они забывают, что еще раньше все без исключения встречают кого-то гораздо страшнее. Карма не забирает жизнь, но кара ее куда изощреннее примитивной обыденной смерти.

– Черт, по виду ведь совсем не скажешь!

– О чем?

– Магнус. С виду – божий старичок… Ладно, о покойниках плохо не говорят. Будем! – Роман сделал глоток вина, глядя в светящееся нутро духового шкафа. – Ульф, простите мне мою грубость.

Роман взглянул на гостя из-под бровей, касаясь столешницы кончиками пальцев. Ульф молчал, как будто требовал продолжения. И Роман продолжил:

– Вы потеряли друга. Ладно, может, друг – это слишком, но единственного знакомого здесь. Я ведь видел, как хорошо вы к нему относитесь. А я повел себя как настоящий придурок.

– Не утрируйте. Я пришел без приглашения, и если бы кто-то так бесцеремонно заявился ко мне, я захлопнул бы перед ним дверь.

– Вот как! А ко мне, значит, заявиться можно было?

Роман сказал это слегка возмущенно, но беззлобно и как будто с тенью улыбки.

– У меня ведь трагедия.

Они снова обменялись взглядами, но на этот раз каждый из них отразил улыбку другого. В этот самый момент в дверь постучали.

– Ох, это, должно быть, ваша гостья, – не меняя выражения лица, сказал Ульф.

– Ах ты черт твою налево! – на одном дыхании выпалил Роман и заметался