Грим - Анастасия Худякова

– Увидела твою машину у входа. Часто здесь бываешь?

– Не слишком. Нужно было подумать в тишине.

– О, я не…

– Нет-нет, я не имел в виду тебя, – спохватился Роман. – Тем более что я уже подумал.

– Это замечательно. – Теодора подложила подушку под спину и скрестила руки. – И к каким же выводам ты пришел, дорогой? – нажала на последнее слово и не смогла сдержать улыбки.

– Да-да, я должен объясниться. Точно. – Роман спрятал лицо в чашке с кофе. – Так что там с тем делом сумасшедшего с истерией?

– Роман!

– Ну прости, прости за тот звонок! Мне пришлось выкручиваться и тянуть время, так что наговорил первое, что в голову пришло.

Она внимательно, без улыбки посмотрела на него.

– Почему ты позвонил мне?

– Потому что… – Он мог бы солгать. Ему следовало солгать, вероятно. Но ложь была для него хуже всех мыслимых наказаний и бед. Он не лгал. – Потому что твой номер – единственный, который я помню наизусть.

Теодора долго смотрела на него с тем же выражением, слегка прищурившись и вскинув подбородок. Ее отвлек подошедший официант. Теодора заказала латте с корицей и, когда официант скрылся, села чуть ближе к столу и уперлась локтями.

– Собираешься рассказать мне, что это была за история?

– Ну, вообще-то…

– Не заставляй меня сообщать в «Гаустад»[9], что на свободе бегает психически нестабильный пациент.

– Мне очень стыдно за эту выходку, – виновато произнес Роман, состроив жалостливое выражение лица.

– И правильно. Потому что бабуле Иде подарок не понравился.

Роман улыбнулся ей. Улыбнулся не столько потому, что его рассмешили ее реакция и слова, а потому, что эта секунда чистейшего фарса стала первой секундой откровения между ними. Посмотрев на нее, на то, как эта улыбка медленно перелилась в ее карие глаза, на полную решимости осанку и светлую прядь волос, упавшую на щеку, слегка покрасневшую от тепла в баре, он увидел женщину, с которой больше никогда не хотел расставаться. Единственную женщину, которая была нужна ему в тот момент и будет нужна только сильнее с каждым днем упорного отрицания и самоизоляции.

– Ладно, – наконец сказала Теодора. – Я не буду больше спрашивать. Расскажешь, когда сам захочешь.

Наблюдая за тем, как официант ставит перед ней чашку, как она делает глоток, облизывает губы и аккуратно сжимает фарфор тонкими изящными пальцами, Роман проклинал себя. Если что-то и радовало его, так только то, что нечеловеческие муки никак не отражались на лице, а это оберегало Теодору от ненужных мыслей.

– Серьезно, Теодора, извини меня. Веду себя как кретин в последнее время. Сам не пойму…

– Так поездка в Мандал остается без изменений? – спросила Теодора, меняя тему.

– Да, но… – Роман взглянул на нее в замешательстве.

– О, если ты передумал…

– Нет, что ты! – перебил он, не позволив ей продолжить мысль. – Конечно, нет. Просто я был уверен, что ты откажешься.

– Почему ты так решил?

– Тебе нравится, когда я заявляю, что вел себя как кретин, да?

– Совсем немного, – кивнула она с улыбкой.

– Так ты согласна?

– Я уже купила туфли.

Он снова против воли одарил ее взглядом, который говорил непозволительно много. Теодоре показалось, что в баре стало слишком душно.

– Знаешь, а у нас в округе объявился волк.

Она резко выпрямила спину. Глаза стали намного больше.

– Волк?.. Ты в этом уверен? Откуда…

– Знаю, они здесь не водятся. Но представляешь, еду утром на работу, а на дорогу выбегает старик, мой сосед, и падает в обморок, потому что всех его овец задрал волк… Теодора? Ты хорошо себя чувствуешь?

Она побледнела и упала спиной на подушку. Потянулась к кружке и, пока подносила ее ко рту, чуть не расплескала кофе.

– Так, вот это мне уже не нравится, – пробормотал Роман под нос. Он сел вплотную к ней и коснулся сначала бледного лба, затем щеки, задержав на ней ладонь до тех пор, пока Теодора не подняла на него глаза. – Тебе плохо?

Беспокойство в его голосе было неподдельным, и на несколько спасительных секунд Теодора позабыла о своем самом большом кошмаре, ощутив непривычное тепло его кожи. Колено Романа касалось ее бедра, второй рукой он придерживал ее за плечи. Теодора кивнула, отвела взгляд и вновь почувствовала тошноту.

– Я вызову скорую.

Он уже потянулся к мобильнику, но она остановила его, коснувшись локтя.

– Не валяй дурака, я в порядке.

– Ну да! То есть быть белее этой салфетки для тебя норма? – Он скомкал лежавшую на столе бумажную салфетку. – Что с тобой?

– Это… просто так не объяснишь.

– Объясни непросто.

– Не сейчас, – прошептала она одними губами. – Это ПТС.

– Посттравматический синдром? У тебя? И при чем здесь волк? Теодора, о чем ты вообще?

– Прости меня. Я не могу об этом сейчас. Скажи лучше, этого… волка кто-нибудь видел?

– Нет. Не знаю! – Он угрюмо помолчал, разглядывая свои руки на коленях. – Я хочу знать, что с тобой происходит, Тео.

– Почему ты стал звать меня Тео?

– Тебе не нравится? – Роман смутился.

– Нравится, просто… Ладно, это не важно, зови как хочешь.

– Ты опять переводишь тему.

– Да.

– Почему?

– Потому что не готова говорить об этом сейчас. И не знаю, буду ли готова когда-нибудь.

– Тебе ли не знать о пользе признания. – Ему в голову пришла другая мысль, и он слегка отодвинулся. – Дело во мне? Ты не хочешь говорить об этом со мной?

– Нет! – резко возразила она. – На самом деле, наверное, если уж пошел такой разговор, ты – единственный, с кем я могла бы поговорить об этом, Роман.

– Хорошо. Тогда почему не сейчас?

– Мне нужно подумать.

– Я тебя и не тороплю.

– Нет. Подумать серьезно.

– Я хочу помочь. Я… как бы чувствую себя слегка в долгу перед тобой после того спектакля.

Теодора глухо рассмеялась и тряхнула головой.

– Тогда с условием: я расскажу, но потом и ты объяснишь, что и зачем это было.

– Это не условие, а шантаж, Холл.

– Ну как хочешь.

Он сделал вид, что задумался. То, что она высказала желание доверить ему свою тайну, разбудило в нем нечто такое, что Роман испытывал крайне редко, – чувство ребенка, который искренне верит в исполнение желаний небесами и впервые видит падающую звезду. Это была нежность. И надежда.

– Приходи ко мне на ужин. Тогда и поговорим.

Теодора ответила не сразу. Решив зайти в бар, она не предполагала, что невинная беседа обретет такое продолжение. На секунду девушка испугалась. Сознание завопило, в панике забилось на полу, капризно замахало ногами. Потом успокоилось, сделало каменное лицо и рассудило: Теодора не преувеличила, когда сказала, что Роман