Умельцы военной поры - Анатолий Михайлович Киселев

гильза в патроннике, и сколько бы ни старался бронебойщик, открыть затвор не мог. Тогда в спешке он ударял по рукоятке затвора первым попавшимся твёрдым предметом. Не помогало и это. Заканчивалось тем, что из-за столь неделикатного обращения рукоятка отламывалась, а ружье годилось лишь для рукопашной схватки, да и то в руках человека, обладавшего недюжинной силой.

Причину дефекта выяснили быстро. Боевой выступ затвора заклинивало в уступах ствольной коробки так, что без больших усилий их не разъединить.

А вот почему заедало — специалисты фронта определить не могли. То ли конструктор дал слишком большие допуски на размеры деталей столь тонкого свойства, то ли виной производственный просчёт, то ли ещё что, но часть ружей утрачивала боеспособность. Их следовало обнаружить, собрать и постараться как можно быстрее возвратить в строй.

Как это сделать, предстояло решить прибывшей с завода на Брянский фронт бригаде конструкторов и технологов, которую возглавлял, генеральный конструктор В. А. Дегтярёв. Проверив калибрами размеры и сравнив их с чертежами, они выявили, какие ружья нужно отправить на завод для исправления. Получилось немало.

Правда, ремонт требовался совсем пустяковый: в ствольной коробке самую малость закруглить угол скоса уступа. На заводе выполнить такую операцию проще простого — там специальные станки имеются. Да только путь до завода и обратно займёт несколько дней. А на переднем крае без ружей даже часа не обойтись. И без того скудные складские резервы основательно поредели после проверки.

Артиллеристы-ремонтники, хорошо осведомлённые о сложившейся ситуации, начали ломать голову, как выйти из создавшегося положения. На первый взгляд казалось, что станочное оборудование фронтовых мастерских не поможет.

Однако все-таки нашёлся умелец — помнится, мастер токарного дела, старший сержант… Фамилию, к сожалению, память не сохранила. Назовём его Красавиным.

Скрупулезно рассматривал Красавин чертёж ствольной коробки, мысленно стараясь прикинуть, как лучше подобраться к месту, где снять совсем небольшой слой металла, чтобы вернуть ружьям боеспособность. Вначале обдумал приспособление для закрепления в патроне токарного станка ствольной коробки, потом приступил к самой сложной части замысла — какими замысловатыми и точными движениями резца достигнуть уступов и придать им нужную форму.

Всю ночь, не смыкая глаз, проработал воин за верстаком, а утром удивил своей смекалкой офицеров-техников и коллег — мастеров. Предложенный им копир по праву мог считаться изобретением. Лишь из-за напряжённости момента не оформили заявку, хотя по общему признанию подобной конструкции никому видеть не приходилось.

Приехали к Красавину специалисты из других мастерских. Делали карандашные наброски копира, смотрели как ловко орудует на станке Красавин, устраняя дефект детали, а потом спешили к машинам, чтобы побыстрее наладить такой же ремонт у себя.

И вот прямо от станков на передний край стали поступать ружья, которые заговорили на этот раз уверенно, безотказно.

Спустя несколько дней перед строем воинов мастерской генерал объявил приказ и вручил Красавину государственную награду. Вручая её и пожимая изобретателю руку, проникновенно произнёс:

— Подбитые за последние дни из исправленных противотанковых ружей танки врага — и ваша заслуга, товарищ Красавин. Большая вам за это благодарность.

Сотрудники конструкторского бюро В. А. Дегтярёва, серьёзно заинтересовавшись копиром, приглашали мастера после, войны к себе на работу. Убеждали:

— Талантливый конструктор из вас получится.

Неизвестно, принял ли Красавин это предложение. А интересно было бы знать, как сложилась дальнейшая его жизнь.

Партизанский инженер

Путь человека порой совершает такие крутые повороты, которые не способно нарисовать самое богатое воображение. Именно так случилось с инженером Тенгизом Шавгулидзе.

Поначалу жизнь его складывалась как нельзя лучше: 1937 год семья Шавгулидзе отметила радостным событием: Тенгиз успешно окончил Московский электромеханический институт инженеров транспорта. Особую гордость ощущал отец Евгений Ананьевич — машинист локомотива, талантливый изобретатель-самоучка.

— Вот и сбылась моя мечта, — растроганно говорил он, любуясь дипломом сына. — Теперь у нас в семье есть свой инженер-железнодорожник. Ты, Тенгиз, достиг того, к чему я всегда стремился. Но что поделаешь: моя молодость проходила в годы, когда о таком образовании наш брат мог лишь мечтать. Теперь, сын, все зависит от тебя самого. Недостаток знаний здорово мешал мне заниматься изобретательскими делами. Перед тобой — открытая, светлая дорога. Только не ленись.

Вскоре молодой Шавгулидзе зарекомендовал себя достойным преемником своего отца. В первый же год после института вместе с отцом нашёл важное техническое решение, а чуть позже получил самостоятельное авторское свидетельство.

Семейный фонд изобретений наверняка продолжал бы пополняться, если бы не война. Она поломала далеко идущие планы, нарушила размеренную жизнь, заставила выбросить из головы идеи, которые в недалёком будущем обещали воплотиться в реальные конструкции.

28-летний инженер надел военную форму. Возглавив тяговый взвод железнодорожной бригады, лейтенант Шавгулидзе оказался в самом пекле ожесточённых боев, а потом и в окружении. Не всем посчастливилось выйти из него. Раненный, потерявший сознание, Тенгиз попал в фашистский плен. В лагере все свои помыслы он подчинил лишь одному желанию — бежать. Вырвавшись наконец на свободу, оказался в партизанском отряде, действовавшем на территории Белоруссии.

Имя добродушного, весёлого, общительного сына солнечной Грузии, буквально начинённого техническими идеями, приобрело широкую известность среди белорусских партизан. Первое же его участие в боевой операции убедило, что на этого человека можно положиться в любой, самой опасной и критической ситуации.

Однако на свои горячие просьбы отправить его вместе с диверсионной группой на боевое задание Тенгиз получал неизменный отказ. Командование высоко ценило Шавгулидзе за незаурядную техническую смекалку, столь необходимую в отряде. Не случайно за ним закрепилась репутация «главного изобретателя» и даже «главного инженера».

Творческая мысль, мастерство Тенгиза проявились, в отряде в первые же дни, когда командование поручило ему организовать ремонт и восстановление оружия и военного имущества. Товарищи искренне удивлялись, как легко возвращал Шавгулидзе в строй вроде бы безнадёжно разбитый пулемёт или автомат, осваивал трофейное оружие.

А спустя ещё немного времени по его инициативе в белорусских лесах и деревнях, свободных от оккупантов, заработали партизанские мастерские: токарные, столярные, кузнечные, слесарные. Они не только выполняли срочный ремонт, но и производили по заказам партизанского командования сконструированные им, Тенгизом, предметы вооружения, боеприпасы.

Первый заказ поступил от подрывников. В 1942 году железные дороги оккупированной Белоруссии были перегружены фашистскими воинскими эшелонами. С небольшими интервалами поезда, забитые солдатами, танками, пушками, боеприпасами, автомашинами, тянулись на Восток. Рискуя жизнью, партизаны старались сделать все для того, чтобы как можно меньше составов достигали места назначения. Даже израсходовав последнюю взрывчатку, подрывники, возглавляемые отважным командиром, впоследствии Героем Советского. Союза Григорием Аркадьевичем Токуевым, не прекращали своих опасных операций. Вооружались ломами, гаечными ключами, извлекали из Шпал костыли, нарушали соединения рельсов. Порой такая затяжная работа прерывалась встречей с