Чаша Грааля. Софиология страдания - Отец Сергий (Булгаков)

Слова имеют творческую силу, это не мысли только или символы её, но идеи силы, творческие начала бытия. Отдельные «дни» творения раскрывают его множественность, связанную, однако, в многоединстве ступеней бытия, так что всё предыдущее включается в последующее: вещество неорганическое – в жизнь органическую, низшие его виды – в высшие. Наверху же лестницы мироздания, как его обобщающее целое, макрокосм, находится человек.

Мир человечен в том смысле, что он смыкается в человеке, в нём находит свою полноту и высший смысл и оправдание. И сотворил Бог человека по образу Своему (Быт. 1:27, ср. Быт. 1:26), поставив его выше всего творения, для «обладания» и «владычествования» им (Быт. 1:28), что, несомненно, указывает на онтологическую иерархичность творения с первенством человека.

«Наречением имён» всему животному миру человек раскрывает себя как всеживотный всеорганизм, стоящий в то же время над всей тварью и призванный возделывать и хранить её. Печать человечности полагается над всем миром в самом его творении, мир онтологически есть человек. (Даже ангельский мир создан в соотношении с этим человеческим миром и для служения ему. Поэтому мир бесплотных духов хотя и выше человека своею близостью к Богу, но онтологически он скуднее его, ибо бесплотные духи не имеют собственного мира, но «служат» человеческому.)

[Образ Божий в первом Адаме и во Христе]

Однако эта человечность мира уже в самом сотворении своём таит в себе богочеловечность, как и «первый» Адам создан уже по образу «второго Адама», Христа, есть человеческий образ грядущего в мир Богочеловека. В новозаветных писаниях эта мысль, которая могла найти в ветхозаветной письменности сокровенное выражение, получает полное и настойчивое раскрытие. Здесь говорится о возлюбленном Сыне, Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всей твари, ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое… все Им и для Него создано. И Он есть прежде всего и все Им стоит (Кол. 1:15–17), и в Нем обитает вся полнота (Кол. 1:19; 2:9–10). Это есть и основная мысль в прологе Евангелия от Иоанна (1:1–3). Бог Сына Своего поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил. Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его, держит все словом силы Своей (Евр. 1:2, 3). В Послании же к Ефесянам прямо говорится о домостроительстве тайны, сокрывшейся от вечности в Боге, создавшем всё Иисусом Христом[87] (Еф. 3:9–16).

В приведённых текстах мы имеем троякое применение выражения «образа»: во-первых, человек создан по образу Божию (и подобию); Сын Божий есть образ и сияние славы и образ ипостаси Отчей, Бога невидимого; и, наконец, также и Богочеловек Иисус Христос. Поэтому утверждается единство и тожество вечного образа Божия в небесах, во Святой Троице, и во Христе в человеческом явлении Его. С этим единством напрашивается как сопоставление – образ Божий в человеке, который очевидно сохраняет силу и в Человеке Иисусе Христе (Рим. 5:15).

Теперь возникает вопрос о значении этого единства и даже тожества образа Божия во Адаме и во Христе, в человеке и Богочеловеке. Как понимать его: в качестве ли изначального, онтологического человеческого свойства или же лишь полноту времён, после Боговоплощения получающего силу факта?

На этот вопрос могут быть даны два разных ответа: в одном из них, который является притом даже преобладающим в богословской письменности, Боговоплощение, а следовательно, и самоё Богочеловечество, явилось нарочитым средством, лишь одним из возможных, для спасения человека от первородного греха; следовательно, самого по себе его могло бы и не быть. Между образом Божиим в человеке, данным ему по сотворении и принятом в Боговоплощении, нет прямого тожества, и Боговоплощения могло бы и не быть; в нём нет онтологической необходимости, в известном смысле основанием его является по предвечному определению, которое Он исполнил во Христе Иисусе, Господе нашем. (Сокращение Kpl, на которое ссылается о. Сергий Булгаков, пока не удаётся расшифровать. – Прим. ред.) лишь падение Адама, нуждающегося в нарочитой Божественной помощи. В таком понимании возникает, конечно, различие между двумя понятиями образа Божия во Адаме до его падения и во Христе, в первом и втором Адаме. Значение этого различия, насколько нам известно, никто из утверждающих его богословов не пытался изъяснить, и мы сомневаемся, чтобы это было возможно.

Второй же ответ на вопрос как раз противоположен, он заключается в признании тожества образа Божия в первом и втором Адаме: Адам как всечеловек, которым и «веки сотворены», есть одно и то же начало, лежащее в основе как миротворения, так и Боговоплощения. Если есть человек перстный и человек небесный (1 Кор. 15:47), Адам ветхий и новый, то этим не упраздняется единство их человечности. Может возникнуть вопрос о соотношении нетварного первообраза небесного человека с тварным (он включает в себя и общий вопрос об отношении Творца к творению), однако и здесь предполагается единство человека в небесах и на земле. Если принять эту мысль – а её нельзя не принять – как на основании Откровения, так и богословского умозрения, то получается ряд необходимых выводов относительно изначальности Богочеловечества, как положенного в основание самого творения мира и первого Адама по образу Второго, Небесного.

Итак, следует заранее исключить мысль о том, что вочеловечивание Сына Божия является только средством, как бы нарочито найденным для спасения человека после его падения, причём этого средства могло бы и не быть, если бы не было этого падения – «beata Adamae culpa»[88]. Напротив, мир же и создан как миро-человек, а человек есть тварный образ Человека Небесного, Сына Божия. Этот образ предначертан в мире по сотворению.

Боговоплощение не есть только средство спасения, хотя благодаря падению человека оно же и явилось таковым, – оно есть исполнение изначального, предвечного творения мира как становящегося Богочеловечества. Логос, Небесный Человек, Сын Божий уже изначала присутствует в мире Своим образом в «первом Адаме»: творение мира уже является Его пред-воплощением. Все человечество предназначено вместить Богочеловека.

[Смысл родословия Христа]

Отсюда проистекает в высшей степени важное заключение, которое и выражено на библейском, именно новозаветном языке; история человечества до Христа есть и Его родословная, живой мост, ведущий человека от сотворения к Боговоплощению. Здесь раскрывается глубочайший смысл обеих евангельских родословных: по Евангелию Матфея и Луки. Как вообще возможно «родословие» Христа Спасителя? Что оно означает?

В узком смысле оно относится к святому семени избранного народа, есть родословие Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова, причём оно заключено в три цикла по 14 родов: от Авраама до Давида, от Давида до переселения в Вавилон и от переселения в Вавилон до Христа.