Законы Беззакония - Оратор

которым толпились дюжины маршруток с разнообразными надписями. Куда же они только не ехали! Сочи, Невинномысск, Ростов, Минеральные воды, Санкт-Петербург. Удивительно: похоже, рынок служит транспортным узлом для местных. Впрочем, это не столь важно, решил я, переведя взгляд на мужчин, старающихся втянуть животы и проскочить мимо шлагбаума. Что ж, отрываться от общества не хотелось, и мы тоже решились сыграть в лимбу, по очереди проскальзывая сбоку от загорождения . С горем пополам пролезли! Двинувшись дальше, мы оказались в окружении бесчисленных ролетов, закрывающих каждый миллиметр свободного пространства. Продавцы, с отчаянием в голосе, зазывали народ, а если кто из нас бросал на них взгляд, тут же начинали кричать, пуще прежнего: «Заходите, у нас лучшие цены на всём рынке!» — так, что в ушах начинало звенеть. Однако, среди этой вакханалии, я заметил бабушку, сидящую за столиком с овощами и фруктами, укутанную лишь в тонкий шарфик и лёгкую куртку.

— Здравствуйте! Бабуля, вы случайно не знаете, где здесь строительный магазин "Домашний очаг"? — остановился я, обратившись к ней, а за мной и вся бригада внезапно тоже остановилась.

— И тебе не хворать! А чего ж не знать! Знаю, идёшь прямо до конца, затем поворачиваешь направо — сразу увидишь, там Николаич стоит, крепкий такой… Сразу узнаешь.

— Спасибо! А по чём у вас помидорчики с огурчиками?

— Сто восемьдесят за килограмм — что те, что эти. Ответила она указывая пальцем на товар.

— Ясно, тогда заверните всё, что есть, — произнёс я, решив, что по чести бабку надо отблагодарить.

— Всё?

— Да.

— Благослови тебя Господь! Долгих лет жизни, счастья, здаровица да деву добрую в спутницы житейские, — разразилась бабка пожеланиями, пока взвешивала овощи.

Я же, ничего не ответив, потянулся к бумажнику и, достав пятитысячную купюру, протянул её бабушке.

— Это много… У меня же сдачи не будет!

— Ничего, — произнёс я, схватив пакеты и передав их Кириллу, и уж было хотел попрощаться, как вдруг бабка схватила меня за руку и что-то в неё вставила.

— Это крест, его Аркадий, мой муж, носил, на нём благословение! В него пуля попала, жизнь ему спасла!

— Не надо, бабушка, мне неудобно его принимать, — отказался я, но сам взглянул на крест и заметил, что в нём действительно была дырка, напоминающая след пули, а само деревянное изделие был фактурным, и тяжёлым.

— Бери! Дед-то нынче в гробу лежит, на кой он ему, две войны пережил! — произнесла бабка, подняв указательный палец. — А в постели издох.

— Спасибо, — произнёс я, понимая, что если продолжу спорить, то потеряю ещё уйму времени. Прощаясь с бабкой, я закинул крест в карман и направился по указанному ею маршруту. К счастью он оказался верным, и по пришествию, перед нами развернулся здоровенный магазин с вывеской «Домашний очаг». У входа раскинулась целая куча шлакоблоков, рядом с которой стоял коренастый мужчина лет пятидесяти, раскуривающий трубку и опирающийся на трость.

— Приветствую, — произнес я, подойдя ближе.

— Ты Артём? — грубо спросил он, не удостоив меня даже взглядом.

— Да, а что… — начал было я, но тут мужчина внезапно метнул трость, мне в глаз и только в последний момент я сумел отвести лицо в сторону. Секунда — и его окружили мужики, выжидательно глядя.

— Стоять! — рявкнул я, и все подчинялись.

— Неплох, — произнес он, улыбнувшись, а затем, развернувшись к нам спиной, зашаркал тростью по ламинату и направился внутрь магазина. — Вы чего ещё стоите, остолопы? Входите! Произнёс он, заметив что мы не пошли за ним

Непонимающе переглянувшись, мы всё же шагнули в строительный, оказавшись в запруженном строительным барахлом пространстве: пилы, кувалды, перфораторы, бетономешалки — всё было при нём.

— Что вы предлагаете? — спросил он, усаживаясь за прилавок.

— Что предлагаем? Защиту, дружище, защиту! У тебя магазин большой, и если вдруг беда случится, окажем помощь. Неожиданно озвучил Афанасий первое предложение, опередив меня.

— Беда? У нас на рынке из бед разве что бабы дурёхи да временами запойные шоферы. Шли бы вы… А коль угрожать мне вздумали, я лучше честно умру, но не сдамся. Произнес он, пройдясь рукой по седым усам.

— Угрожать? Зачем мне вам угрожать? Вопрошал я нарочито изумлённо. У меня деловое предложение. Вижу у вас тут материалов полным-полно, вещей тоже, и кловдовка за спиной забита под завязку. У нас есть склад, все излишки разместим у себя, и людей к тебе приставим — спокойнее будет. Произнес я, глядя ему в глаза.

— Хм, а где гарантии, что вы, супостаты, мой товар не утащите?

— Как к вам обращаться?

— Николай Борисыч, величают, — произнес он гордо, выпрямившись.

— Николай Борисович, заключим договор — он станет вашей гарантией. А что касается моих людей, вы ведь и так знаете, враг у нас общий, невыгодно мне это. Произнес я, понимая, что у него, вероятно, тоже имеются притязания на ржаные кулаки, а может, даже к самому Вадиму Григорьевичу. Не просто же так он знает моё имя и не случайно Роман сюда меня заслал.

— Истину глаголешь! Всё как Роман и говорил, мозги у тебя соображают! — произнес он, вскидывая трость вверх.

— А по деньгам… — хотел я перейти к сути.

— А по деньгам как считаешь нужным, так и напиши в той бумажке.

— Как считаю нужным? Не страшно такое предлагать? — искренне удивлялся я переменам в старике, который до этого встречал нас с настороженностью.

— Юнец, мне недавно шестой десяток пошёл, чего уж бояться? Да и глаз на людей у меня намотан, ого-го! Не похож ты на ирода. Борис Николаевич хотел сказать ещё что-то, но его сбил с мысли человек, явившийся на пороге: широкоплечий, с мощной грудной клеткой и ходящий с выпяченной грудью на перевес.

— Это ещё кто? — вопрошал он недобрым голосом, покосившись на нас.

— Это Миша, те, кто шавок Тимофея извели, — мгновенно выпалил старик.

Стоп, что? Какого ещё Тимофея? Разве не Вадим Григорьевич ими руководил? Надо бы расспросить мужика, подумал я, а тем временем глаза Михаила сверкнули, как будто он перед собой увидел чуть ли не святых.

— Николай Борисович, разве не Вадим Григорьевич у них главный?

— Так и было, но года два назад этот куда-то свентил, всем его сын заправлять начал Тимофей, паскуда, та ещё, так