Серебро ночи. Примум. Книга 3 - Татьяна Ивановна Герцик

– Да, – Феррео надеялся на большее, но не сказал об этом. Марти и без того была ужасно расстроена и смертью хорошего человека, и своей промашкой. – И не вздумай винить себя, моя королева, – строго предупредил он супругу, – твоей вины тут нет. Никто из нас не мог предполагать, что он так ответит на наши увещевания.

Марти тихонько всхлипнула и постаралась овладеть собой. Феррео прав – не стоит жалеть о том, чего не изменишь. Нужно только усвоить урок и впредь быть осторожнее.

– И больше никаких попыток образумить обращенных! – велел он своему наместнику. – Это опасно, видел сам! Тебя это тоже касается, Крис! – и он требовательно взглянул на стоявших рядом мужчин.

Те в ответ покорно склонились, принимая его волю.

– Прикажи от моего имени хранителю королевской печати подготовить указ, под страхом смерти запрещающий брать в руки и вскрывать неизвестные письма. Если кто-либо увидит что-то подобное, пусть немедля его сожжет. Если для этого требуется письмо взять, то брать щипцами или чем-то подобным, но не голыми руками. И предупредить, что в этих письмах – отрава!

Беллатор кивнул и угрюмо добавил:

– А ведь эти письма пишет кто-то из терминцев. Вряд ли южаки умеют писать на нашем языке.

– Да, это мерзко, – Феррео прижал к себе жену, страстно поцеловал и прошептал: – Я еду. Береги себя. Будь осмотрительной и строгой со всеми, кроме своих. Я вернусь. И помни – я тебя люблю!

Марти не успела ничего ответить, как он оказался за дверью. Она бросилась к окну, ожидая увидеть мужа на площади. И точно – через пару мгновений он появился уже там верхом, в плаще и при оружии. Почувствовав ее взгляд, поднял голову и прощально взмахнул рукой.

И тут со смотровой башни раздался истошный крик:

– Пожар! Пожар! Горит монастырь Дейамор!

Феррео повернул Агфе и поскакал в сторону едва виднеющегося столба рыжеватого дыма.

Глава шестая

Сложив перед собой тонкие руки в молитвенном жесте, Фелиция в строгом черном облачении стояла перед своим храмом и любовалась гордо вздымающимися к небу золотыми куполами. Белоснежные величественные стены и стройный звон колоколов всегда приносили ее душе успокоение. Но не сейчас. Сердце билось неровно и боязливо, чуя беду.

Но какую? Она знала о заключенном мире с имгардцами, и даже не мире – военном союзе, что было настоящей победой, но и предупреждение Ферруна о непреодолимой силе, скопившейся на южных рубежах, пугало ее своей неотвратимостью. Как же хорошо, что он нашел в себе мужество стать королем и принять ответственность за свою страну! Теперь есть хоть и слабая, но надежда на спасение.

Но все-таки что-то внутри говорило ей, что злое предчувствие касается только нее самой. Как его избежать? Этого она не знала. Она и без того почти перестала выходить из монастыря, не желая подвергать своих охранников малейшему риску. Поездка на свадьбу племянницы была сродни путешествию в чужие страны, до того она отвыкла от собственной столицы, в которой прожила всю свою жизнь.

– Матушка настоятельница! – оторвала ее от нелегких мыслей запыхавшаяся послушница. – Пришел Роуэн, просит вашей аудиенции, – в монастыре его никогда не называли герцогом, выполняя его же просьбу, и теперь продолжали звать так же, как всегда, не добавляя титула «сэр», положенного ему по праву рождения, как единокровному брату признанной герцогини.

Фелиция благодарно ей улыбнулась и попросила:

– Проводи его в мой дом, будь добра. И передай, чтобы службу начинали без меня.

Послушница поклонилась и побежала к воротам. Фелиция, гадая, для чего пришел Роуэн, вернулась к себе. После передачи герцогского титула сестре Роуэн не скрывал, что рад избавлению от тяжкой ноши. Всей душой желая снова поселиться в своем прежнем домике при монастыре, он настойчиво просил настоятельницу позволить ему это, но Фелиция упорно не соглашалась.

На это у нее был твердый ответ: для чего плодить ненужные подозрения? Тем более теперь, когда Роуэна все знают, и каждый его поступок вызывает волну гадких сплетен? К тому же живущий рядом молодой здоровый мужчина всегда вызывает интерес одиноких женщин, а она не желает своему причту подобных рукотворных искусов.

К дому настоятельницы они подошли одновременно с Роуэном. Сверкнув заинтересованным взором, послушница скромно опустила голову и убежала, оставив их наедине.

– Проходи, Роуэн, – пригласила Фелиция, распахнув дверь.

– Спасибо, матушка, – чопорно ответил он с поклоном и первым вошел в небольшую прихожую.

Привычно прошел в приемную для посетителей и, дождавшись, когда Фелиция сядет на свое место за большим письменным столом, устроился на простом деревянном стуле напротив.

– Что-то случилось? – нервно спросила она, надеясь, что ничего дурного не произошло.

Он молча ласкал взглядом ее лицо, отмечая каждую новую морщинку на ее высоком челе и сожалея о ее появлении.

– Ничего страшного, – осторожно начал, понимая, что сейчас получит взрыв негодования. – После королевского венчания я переговорил с кардиналом. Он позволил мне вернуться в монастырь Дейамор и снова жить в том славном домике, в котором я жил до объявления меня ублюдком герцога Ланкарийского.

Фелиция сердито посмотрела на него и опустила взгляд.

– Интересно, сколько вам стоило столь возмутительное решение главы церкви? – требовательно спросила она.

– О, ваша безопасность весьма волнует кардинала, – парировал Роуэн. – Поэтому им и дано это разрешение, несколько выбивающееся из общего правила. – Признаваться, что за это вопиющее нарушение он с легкостью пожертвовал на нужды церкви половину своего состояния, не собирался.

Настоятельница мрачно попеняла себе, что зря она думала о помощи Роуэна. Никогда не нужно желать того, чего желать не следует, потому что именно эти дурные помыслы имеют отвратительное свойство исполняться.

Но против воли кардинала не пойдешь, поэтому она вынуждена была согласиться. Чопорно поджав губы, чтоб он понял, насколько она недовольна этим разговором, проговорила:

– Хорошо, я попрошу подготовить ваш дом.

– Если можно, матушка настоятельница, поскорее, – попросил он скромно. – Через час я привезу свои вещи. Их не так много, но все-таки они есть.

Фелиция с мученическим выражением лица позвонила в колокольчик. Дежурившая в соседней комнате сестра Инез тотчас вошла и остановилась в ожидании распоряжений.

– Сестра, передайте, пожалуйста, послушницам, чтобы прибрали в бывшем доме Роуэна. По приказу нашего кардинала он снова будет жить в нем. – И с прорвавшимся сарказмом добавила: – Кардинал очень беспокоится о нашей безопасности.

Сестра Инез бросила проницательный взгляд на не скрывавшего свою радость Роуэна, поклонилась в знак послушания и вышла.

– Я вижу, вы довольны, – саркастично констатировала Фелиция.

Ей было не по себе от слишком горячих мужских взглядов. За время отсутствия Роуэна она отвыкла