Избранная и беглец - Штерн Оливия

— А вы знаете, кто это?

— Достоверно это не известно никому. Ну же, не будем терять время.

И мягко подтолкнул ее в спину.

Айрис еще раз огляделась и вдруг с удивлением поняла, что ей остро не хватает Оллина. Странно, но… за ним можно было спрятаться. Он мог бы подержать за руку, и тогда, наверное, не было бы так страшно.

— Присаживайтесь и располагайтесь удобнее. — В кабинете Виран чувствовал себя хозяином. Указал Айрис на одно из кресел, рядом с которым на тумбе лежал прозрачный шлем.

Она послушно села, откинулась на спинку и поймала себя на том, что ей хочется закрыть глаза и подремать. Уж очень удобно было.

— Сейчас мы проведем небольшое тестирование. — Виран тем временем что-то проделывал с неведомыми ящиками с огоньками. — По его результатам будем знать, чего именно вам не хватает и какие области современного знания, соответствующего нормам Федерации, у вас не покрыты. На панели, которая находится на стене, вы сейчас будете наблюдать различные предметы, символы, слова, фразы… вы же читать умеете? — Айрис кивнула. — И будете называть их. А если не знаете — значит, будете мне об этом говорить. Ну что, начнем?

Айрис еще раз кивнула и через силу улыбнулась. Было видно, что Виран старается быть вежливым и обходительным. И, наверное, следовало делать все то, что он говорил.

Потом долго, очень долго Айрис пришлось краснеть от непонятного стыда, говорить «не знаю», а нейроаналитик невозмутимо что-то отмечал у себя на белой табличке. Под конец она почти расплакалась, поймала совершенно искренний удивленный взгляд.

— Что такое? Вы устали?

— Нет… и да… Двуединый, я ничего, вообще ничего не знаю!

— А я не знаю, кто такой Двуединый. У нас принято говорить о Лакшми, когда происходит что-то хорошее, и упоминать ларха, когда творится что-то плохое. Но это из глубины веков. Никто из нас не принимает эту парочку всерьез.

— Как же так можно, они — боги…

— Богов придумывают люди, как правило, а в Федерации боги так и вообще другие, — заметил Виран. — Ну а то, что вы ничего не знаете, — так я зачем! Ну что, продолжим?

Он отложил свою белую табличку, взял в руки один из прозрачных шлемов и протянул Айрис.

— Значит, так. Сейчас мы наденем эту штуку, вы закроете глаза и вслух будете считать до десяти… вы умеете считать?

— Умею, — внезапно осипшим голосом ответила Айрис.

— Не бойтесь. — Прозрачный шлем тяжело опустился ей на голову, и сразу стало душно. — Закрывайте глаза. Клянусь, ничего плохого с вами не приключится. Считайте, — и он принялся чем-то перещелкивать на поверхности загадочных коробов, — давайте же, один, два…

На счет «пять» Айрис почувствовала сонливость. Впрочем, она не была неприятной, такое чувство, что погружаешься в мягчайший гусиный пух. Почему-то бездонный пух. Глаза сами собой закрывались.

— Все хорошо, — прозвучал откуда-то издалека голос Вирана, — все хорошо, Айрис-с-с-с…

Восемь. Губы почти не слушаются ее. Тело становится безвольным, словно одеревеневшим.

Девять. Язык с силой прижимается к нёбу, горло стискивает невидимый обруч. Айрис пытается бороться с внезапно накатившей паникой. Что с ней? Она больше не может шевельнуться. Перед глазами — все те же белые короба, застывшие, как будто выстроившиеся в несколько рядов. Стена из белых коробов, поблескивающих бусинами цветных огней. Все размазывается перед взглядом, расплывается блестками.

Десять. В виски ввинчиваются раскаленные добела иглы, и Айрис понимает, что несется куда-то сквозь ослепительный свет. Туда, где жидкое пламя, раскаленный металл. Такой же белый, как все в этой страшной комнате…

* * *

Она с трудом разлепила глаза. Смотреть было неприятно, остро болело где-то внутри, сразу над глазницами. Судорожно втянула горький вязкий воздух.

Над головой мерно покачивался потолок коридора, и откуда-то доносился размеренный мягкий стук. Айрис кое-как сообразила, что это звуки шагов. Ее несли на руках. Кто, куда?! Она невольно дернулась, хоть и чувствовала себя слабее котенка, взгляд остановился на решительном, гладко выбритом подбородке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Оллин, — пробормотала Айрис, — что со мной?

— Ш-ш-ш-ш, все хорошо. Я отнесу тебя в твою каюту. Как оказалось, твой организм отреагировал на коррекцию покрытия слишком… в общем, адреналиновый выброс. Доктор Тал вколол тебе седативного и адреноблокатор, так что в ближайшие несколько часов тебя будет клонить в сон.

Айрис устало прикрыла глаза. Адреналиновый выброс, хм. Значит, у Вирана ничего не получилось? И она в самом деле какая-то не такая, раз до адреноблокаторов дело дошло?

Она невольно повторила вопрос вслух, и вяло удивилась, когда Оллин тихо рассмеялся. Айрис окончательно расстроилась.

— Он ввел мне адреноблокатор, даже не побеспокоившись ни об уровне глюкозы в крови, ни о давлении, — прошептала она. — Может, поэтому мне настолько плохо. Мне нужно перекусить… Все равно я больше ни на что не гожусь.

Оллин остановился, Айрис скосила глаза — они стояли аккурат перед дверью в ее каюту. Мяукнула жалобно:

— Пожалуйста, поставь меня на ноги. Тебе же открывать будет неудобно.

— И то правда. — Оллин, кажется, продолжал веселиться.

Чего смешного-то?

Он осторожно опустил ее ноги, прижимая к себе и не позволяя упасть. Айрис привычно провела ладонью над сенсорной панелью, дверь так же привычно скрылась в нише.

Но, как выяснилось, стоять самостоятельно она еще не была готова. Колени подгибались, и Айрис попросту повисла на Оллине, обхватив его шею двумя руками. Вдохнула полной грудью. Оллин снова пах дождем, лесом, только к этой сладкой свежести примешивались нотки нового пластика и наноткани. Наноткань вообще имела специфический запах, ванильной карамели.

Оллин, верно расценив ее объятия и молчание, так же молча подхватил ее на руки, внес внутрь каюты и, в несколько шагов преодолев пустое пространство, бережно опустил на кровать.

Она сразу повернулась на бок, подтянула колени к животу. Не отрываясь, молча смотрела на модификанта, который в ее лице нашел себе пару.

«Какой он красивый, — сонно и добродушно подумала Айрис, сквозь ресницы рассматривая Оллина, — плевать, что модификант, это предрассудки Рамелии и личные комплексы ее предыдущего правителя. А мне-то что. Я не рамелийка и не обязана мыслить так же, как все они… вернее, большая часть… И в самом деле, какая разница, модификант или нет…»

И сонно удивилась тому, что теперь думает об Оллине… как-то по-другому.

Нет страха. Больше… интереса? Того самого, который у нормальной молодой женщины возникает к нормальному молодому мужчине… Откуда все это?!

Тем временем Оллин прошелся по каюте, осматриваясь. Затем включил еще одну сенсорную панель рядом с дверью, быстрыми движениями набрал команды, и в стене открылась небольшая ниша. Он достал оттуда пластиковую бутылку с ярко-оранжевым содержимым, крутнул крышку. Айрис, все так же сонно глядя на бутылку, узнала логотип — кислотно-зеленый зигзаг поверх двойного круга.

— Если ты так беспокоишься об уровне глюкозы в крови, то самое время сделать пару глотков. — Оллин смотрел на нее с непонятной улыбкой, так что Айрис почувствовала себя неловко.

— Что? — Голос вмиг сел. — Разве я не права? Разве ваш этот… доктор не должен был сперва провести полную диагностику, а потом уже сажать меня под нейрокопир?

— Конечно, права. — Серо-зеленые глаза Оллина сделались серьезными. — Но беспокоиться не о чем.

— Так ведь у доктора Тала, похоже, не получилось… — Айрис устало прикрыла глаза и вдруг замерла, осознав, о чем только что рассуждала со знанием дела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

О каком-то там уровне глюкозы в крови. И о какой-то диагностике.

Еще не веря до конца, она резко села на постели и тут же застонала в голос: виски словно гвоздями пробили.

В пальцы ткнулась холодная поверхность бутылки, и Айрис поспешно сделала несколько глотков. Напиток оказался кисло-сладким, бодрящим и в общем-то очень приятным.