Огни сумеречного города - Николай Игоревич Епифанов

– Здесь говорится не только о том, как строились районы, но и как жили люди. Десятки, сотни или даже тысячи людей. Ходили, дышали, ели. Скольких из них помнят?

– Марк, с тобой всё хорошо?

– Да. Нет. Не знаю. В последнее время я как-то странно себя чувствую. Как с дождём, помнишь?

Анна кивнула и, опустив голову, тихонько улыбнулась.

– Я как будто радио, когда крутишь ручку и настраиваешь станции. Улавливаю какие-то мелочи, звуки, но они всё никак не могут пробиться сквозь помехи.

Такими простыми и нелепыми словами Марк пытался объяснить Анне, что вместе с перестройкой мышления шла перестройка его чувств, а именно речь шла про эмпатию. Многим из нас знакомо это понятие. За ним скрывается способность понимать и разделять чувства окружающих – то самое, что мы противопоставляем нездоровому эгоизму. Юноша ещё не умел управлять этим чувством. Оно то включалось, то выключалось, то излишне сосредотачивалось на чём-то малозначительном, то вовсе не могло увидеть нечто очевидное. Только опыт, получаемый со временем, был способен точно настроить эмпатию Марка. Находясь в комнате с архивами, юноша, словно разрывая время и пространство, окунулся слишком глубоко и услышал бесчисленное множество голосов других людей.

– Мы… – Марк глубоко вздохнул, перелистывая страницы книги, на которой красовались чёрно-белые фотографии, – так мало замечаем вокруг себя. Живём в своём маленьком мире с привычными хлопотами и проблемами, а сами даже не представляем, что происходит за стеной, отделяющей нас от другой квартиры.

– А почему это вообще важно?

– Как почему? Мы же живём среди таких же людей. Вот ты, например, хочешь, чтобы тебя поняли и оценили твои картины. Да?

Анна снова кивнула, но не собиралась прерывать Марка.

– Вот! Так и другие хотят, чтобы их услышали. Кто-то в этом никогда не признается, но это так. Конечно, докопаться до этого в Фалько очень сложно, но всё-таки можно. Я думаю, что если мы хотим, чтобы слушали нас, то мы должны слушать других. По крайней мере, пытаться.

– Честно говоря, никогда об этом не думала.

– Потому что мы очень часто зацикливаемся на себе самих. Это не оскорбление, не порицание. Не подумай ничего такого! Ты чудо!

– Я… что? – Анна покраснела.

– Я… в смысле… ты хороший человек, – голова юноши закружилась, а в горле пересохло.

Повисло неловкое молчание, которое никто не торопился прерывать. Анна ждала, что Марк скажет что-нибудь ещё, а он не знал что.

– А, поняла, – улыбнулась Анна и пошла в сторону дальнего стеллажа. – Давай уже займёмся делом. Я не хочу провести здесь весь вечер.

Только сейчас, когда «опасность» миновала, Марк подумал о том, что мог бы сказать нечто доброе и светлое, признаться, как ему хорошо рядом с Анной, но стоило представить, как он это делает, ноги начали подкашиваться.

Особенно странным это выглядело после речей юноши о том, что люди должны пытаться понять друг друга, а сам он не имел ни малейшего представления, что происходит в голове Анны, и очень боялся узнать ответ.

«А если она не разделяет мои чувства? – спросил себя Марк. – Как я буду с этим жить?»

В незнании скрывалась надежда. Правда, она скорее напоминала иллюзорную ширму, за которой можно долго прятаться, а это именно то, что нужно было страху, получавшему бесконечную подпитку. Далеко не всё на свете складывается так, как нам бы того хотелось, но это не повод прятаться от правды. Каждый может вспомнить в своей жизни подобный случай. Каждый! Я готов обвести это слово жирно и несколько раз подчеркнуть, потому что в этом у меня нет никаких сомнений. Разве бегство от правды сделало кого-то счастливее? Нет, оно лишь затягивало драгоценное время, ускользающее, как песок сквозь пальцы.

Марк попытался сделать шаг в сторону Анны, чтобы наконец преодолеть себя и во всём признаться, но не сдвинулся с места. Внутренний тормоз работал слишком хорошо, и юноша прочувствовал это каждой клеточкой своего тела.

«Нет, так нельзя жить, – твёрдо сказал себе Марк. – С этим надо что-то делать. Так можно останавливаться перед чем угодно. Находить десятки оправданий и ничего не сделать. Мне нужно с этим разобраться. Дай себе слово!»

«Даю», – ответил внутренний голос.

«Не как причина, чтобы отложить на попозже, а разобраться по-настоящему», – продолжил мысль Марк.

В этот раз голос промолчал. К сожалению, правда состояла в том, что в настоящий момент Марк действительно был не готов победить страх. Ему нужно было время, а сейчас следовало заняться поисками.

– Откуда начнём? У тебя там есть что-то интересное?

– Нет, не похоже. Здесь всё не то. Мосты, тоннели, канализация.

– Тогда, может быть, сразу посмотрим архив? Вдруг там есть что-то вроде раздела «Происшествия». Не знаю. Я даже не понимаю, за что браться и как вообще Виктор здесь что-то нашёл.

– У нас впереди целая неделя. Разберёмся.

Казалось бы, в библиотеке, тем более в таком отделе должен царить порядок, но нет. Видимо, в силу того что к этим документам слишком редко обращались, никто и не думал раскладывать их как положено. Марк с Анной выбрали один из архивных шкафов и решили на сегодня остановить своё внимание на нём. Стоило выдвинуть верхний ящик, как в воздух взмыли клубы пыли, заставляя ребят кашлять и прикрывать лицо. Когда пыль улеглась, они одну за другой достали папки и приступили к попыткам разобраться, что именно за документы попали им в руки.

Никакого раздела «Происшествия» не оказалось и в помине. Среди каких-то отчётов, сверок и многого другого попадались старые газеты, из которых удалось узнать очень многое, но всё не то, что нужно.

Через пару часов Марк задумался о том, существовал ли вообще тот неизвестный человек, исчезнувший в таинственном пожаре. Что, если он был только в сознании мистера Свона и Виктора? Может быть, всё было совсем иначе? Они видели то, что хотели видеть. Держались за призрачную мысль, как за соломинку, чтобы их желанные представления об устройстве мира были хоть чуточку реальны. Да, снова всё та же иллюзорная ширма, благодаря которой жива надежда, но уже в другом проявлении. Виктор, так сильно мечтавший о существовании призраков, всячески подстраивал имеющиеся у него факты под едва живую теорию, а так не должно быть. Факты выстраивают теорию, и никак иначе.

Можно было бы всё бросить и пойти домой, но Марк не мог, поскольку дал слово. Всё-таки, возможно, Виктор прав. Пока они не проверят, утверждать обратное невозможно.

– У меня уже глаза болят, – призналась Анна, отложив в сторону очередную папку. – Мне кажется, я на сегодня закончила. Я столько ненужной мне ерунды узнала, что