Любовь и ненависть в наследство - Татьяна Аксинина

исходит от дел, что со мной связаны. Меньше всего их интересовала я, как личность. Я подумала: «Не погибла бы Марианна, то она бы сидела сейчас на моем месте, и ничего бы не изменилось в поведении Сломинских!»

Отец Гарри заметил перемену в моем настроении. Мне казалось, что он читает мои мысли. «Если что-то происходит, значит, Богу, так угодно. Живите настоящим, наслаждайтесь жизнью, и не задавайте себе сложных вопросов», – сказал мне он на прощание.

От моего предобеденного оживления и веселости не осталось и следа. Гарри вез меня домой. Всю дорогу он, заметив мое уныние, старался развлечь меня, рассказывал забавные случаи из своего детства. Я принужденно улыбалась, а сама молила про себя: «Скорее бы вернуться домой». Что я имела в виду под словом дом? Свою конурку за шкафом в Новосибирске или этот большой и чужой для меня дом, который теперь считался моим? Я не знала.

Дорога вилась среди берез и ромашковых полян. Справа и слева периодически возникали усадьбы и поселки. Мне захотелось выйти из машины, пройтись босиком по зеленой поляне и нарвать ромашек. Я эти цветы обожаю. Когда они цветут, кажется, что на траву опустилось веселое звездное небо. У ромашек и хризантем очень приятный запах: не душный, не резкий, а нежный и освежающий аромат. Но я не посмела попросить Гарри остановиться. Он всегда куда-то торопится, у него куча дел, в которых я ничего не понимаю, и вряд ли буду понимать. Я не думаю, что мой муж позволит мне заниматься делами. Мое дело – тихо сидеть дома, не высовываться, и рожать детей-наследников империи Сломинских-Аристарховых. Меня будут выгуливать в свет, когда мужу надо будет появиться где-то с супругой. Меня оденут и украсят, чтобы соблюсти приличия, чтобы я не выглядела белой вороной, а была, как все. Мне захотелось плакать. Машина, наконец-то, подъехала к дому. Гарри открыл дверцу. Он поцеловал меня на прощание, но я отвернулась. Поцелуй пришелся на край моей щеки, но его это не огорчило.

Первым делом я постучала к Наталье, чтобы отдать камни. Она, было, сунулась ко мне с расспросами, но, увидев выражение моего лица, сдержалась. Я зашла в свою комнату, сняла с себя новое платье и швырнула его на кровать. Из своей старой сумки я достала сатиновый домашний сарафанчик и с мрачноватым удовольствием облачилась в него.

***

Утром мое настроение чудесным образом сменилось на противоположное. Во-первых, поход в ЗАГС уже позади, во-вторых, чего я взъелась на Сломинских? Они прекрасно ко мне относятся. В-третьих, все невесты нервничают перед свадьбой, это – нормально. В-четвертых, если мне неуютно в чужих украшениях, то ведь у меня теперь есть свои собственные: кольцо, серьги и колье с «капельками». Их подарил мне мой законный жених. Сразу захотелось их увидеть, полюбоваться их блеском в лучах солнца.

В ящичке туалетного столика стоит небольшая оббитая синей кожей коробочка. Беру футляр в руки, в предвкушении удовольствия раскрываю – и…

– Римма! Где украшения?! Где мои камни?!

Началась суматоха. Все забегали и засуетились. Я, признаться, даже всплакнула. Впервые я так переживала из-за потерянной вещи. Мама приучала меня не зацикливаться на вещах: посуда бьется – на счастье, шапку на улице отбирают – отдай, не лезь в драку, здоровье и жизнь дороже. Когда у меня в автобусе из сумочки кошелек со стипендией вытащили, говорила, не плачь, не расстраивайся, деньги наживем, а нервные клетки не восстанавливаются. Но, с другой стороны, у меня впервые появилось что-то, столь дорогое и красивое, немыслимое в моей прежней жизни. Я сразу полюбила эти красивые вещицы, а сейчас как будто часть себя потеряла. Я приложила отчаянные усилия для поиска своего сокровища.

Охранник Миша, сын поварихи, божился, что никто чужой в дом не проникал и даже мимо не проходил. Парикмахеры, маникюрши и официанты не приезжали, значит, это кто-то из своих. Ужас, среди окружающих меня людей – вор! Но кто, на кого я могу подумать? Горничная Римма? Повариха Нина Валентиновна? Ее муж Геннадий, наш садовник? Они – беженцы из Казахстана. Там потеряли дом и сад, продали буквально за гроши. Здесь с трудом нашли такое место, где есть жилье и работа всем троим. Они очень дорожат своей работой. Остается Римма. Или Константин Иванович? А может, это Наталья? Или Кристина? Виктор, к счастью, остался вне подозрений: не приезжал в эти дни. Я ходила по дому и по очереди расспрашивала каждого, кто что видел, пытаясь угадать преступника, но так и не поняла, кто же врет. Общий рефрен был одинаковый: «Сроду ничего в доме не пропадало, и я здесь ни при чем».

Через час я, отчаявшись найти вора своими силами, вызвала участкового милиционера. Местный «детектив» был совсем молодой парнишка, конечно, постарше Никиты-рыбачка, но не внушающий мне никакого доверия. Щупленький, веснушчатый, сутуловатый, по летнему времени – без кителя, и фуражка – на макушке. «Сержант Иванов» – точнее про него и не скажешь. «Ваня-Ваня, простота, купил лошадь без хвоста». Он был местный, деревенский из Озерков. Но в разговоре выяснилось, что и про меня и про других обитателей дома он довольно много знал. Видимо, в деревне судачили о жизни «богачей». Может, наша Нина Валентиновна с кем-то из деревенских откровенничала. Усадив меня писать заявление, он отправился моим путем опрашивать домочадцев. Примерно через час он явился с такой версией, что я его чуть не прибила.

– Все сходится к тому, что вор – вновь прибывший человек.

– То есть, я, что ли?

– Нет не вы, а гражданка Татьяна Сазонова, уехавшая накануне за границу.

– Вы, сержант Иванов, не иначе – рехнулись! Моя мама с себя последнее снимет, а для родной дочери – тем более. Если хотите знать, она могла только намекнуть, я ей эти украшения просто подарила бы.

– Ой ли?

– Да, представьте. Жаль, что вы ничего умнее не придумали!

– Тогда придумайте Вы сами. Ведь Ваша прислуга намекает на гостью.

– Кто именно?

– Главным образом, Константин Иванович.

– Прямо так и намекает?

– Да. Остальные только стараются с себя подозрения снять, а он…

– А! Так Вы все же подозреваете не мою маму, а его?

– Я подозреваю всех. Пока. Как Вы думаете, почему давно и честно служивший дворецкий вдруг мог бы решиться украсть драгоценности?

– Не знаю. Впрочем, я тут вспомнила один случай.

Когда Наташка поступила в техникум, ей дали место в общежитии, но в это время там шел ремонт. Наташка разжалобила коменданта и та поселила ее временно в бытовку к штукатурам. Тетки-штукатурши отнеслись к