На 100 лет вперед. Искусство долгосрочного мышления, или Как человечество разучилось думать о будущем - Роман Кржнарик

понял простую вещь: вместо того, чтобы пытаться предсказать конкретные события в будущем, намного полезнее набросать вероятные сценарии развития текущей ситуации. Это соображение легло в основу его неоднозначной книги 1960 г. «О термоядерной войне», в которой рассматривались возможные сценарии последствий ядерной войны с Советским Союзом. Согласно некоторым из них, такая война должна была привести к гибели десятков миллионов американцев, появлению поколений детей с врожденными дефектами и сделать часть планеты непригодной для жизни на тысячелетия. Другие сценарии предполагали разрушение лишь нескольких крупных городов, статистически незначительные последствия лучевой болезни и уверенное восстановление экономики США в течение нескольких десятилетий или даже быстрее.

Хотя книга Кана представляла собой впечатляющий пример долгосрочного мышления, освещая возможные разрушительные последствия ядерной войны, она ни в коей мере не являлась аргументом против нажатия на «красную кнопку». Кан считал, что такая война возможна и, более того, что ее можно выиграть. В пресловутой таблице (см. ниже) под названием «Трагические, но возможные послевоенные состояния» он привел число погибших граждан США при разных сценариях и время, необходимое для восстановления экономики страны. Леденящий душу вывод Кана заключался в том, что потеря 20 млн жизней – вполне приемлемая для США цена победы в ядерном конфликте. Несмотря на пережитую трагедию, большинство оставшихся в живых, по мнению Кана, смогли бы вести «нормальную и счастливую жизнь» и не страдали бы настолько, чтобы «завидовать мертвым»[189]. Другими словами, ради победы над русскими стоило пожертвовать 10 % тогдашнего населения США. Растущее антиядерное движение быстро окрестило эту книгу «моральным трактатом в защиту массовых убийств». Неудивительно, что Стэнли Кубрик в своем антивоенном сатирическом фильме 1964 г. «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу» использовал Кана в качестве одного из прототипов безумного ученого, которого сыграл Питер Селлерс. Говорят, что Кан потребовал у режиссера гонорар за использование в фильме цитат из его книги[190].

Возможные сценарии для США в случае советско-американского ядерного конфликта из книги Германа Кана «О термоядерной войне»[191]

Однако сценарное планирование получило широкое распространение только после того, как его успешно применил Пьер Вак, глава отдела планирования нефтяной компании Royal Dutch Shell. В начале 1970-х гг. Вак усовершенствовал подход Кана, превратив его в цельную методологию. Цель, по его словам, заключалась не в том, чтобы сделать «правильный прогноз», поскольку это невыполнимая задача во все более неопределенном мире, а в том, чтобы «принять неопределенность, попытаться понять ее и сделать частью наших рассуждений»[192]. Не существует одного-единственного будущего, которое ждет своего часа. Будущее – это множество возможных вариантов. Вак начал с определения трех-четырех таких вариантов, из которых как минимум один был консервативным, а другие представляли собой маловероятные, но впечатляющие альтернативы. Затем он разработал подробные сюжетные линии, по которым мог развиваться каждый из них. Основная цель метода состояла в том, чтобы обеспечить готовность организации к этим многочисленным сценариям, например, путем разработки способов преодоления различных последствий. Сценарное планирование помогало избежать «ошибки экстраполяции», когда в основе прогноза лежит предположение, что будущее является линейным продолжением прошлых тенденций.

Вак прославился среди корпоративных стратегов, когда в 1973 г. благодаря сценарному планированию смог предсказать попытку стран ОПЕК ограничить поставки и спровоцировать резкий рост цен на нефть, которые к тому моменту держались примерно на одном уровне уже несколько десятилетий[193].

Вскоре после этого сценарное планирование завоевало деловой мир. К 1977 г. его использовали уже 20 % компаний США из списка Fortune 1000, а к 1981 г. этот показатель вырос почти до 50 %[194]. Постепенно метод вышел за пределы корпоративной сферы и начал применяться демографами, государственными ведомствами, активистами экологических кампаний и неправительственными организациями, занимающимися вопросами развития. Тем не менее к нему по-прежнему прибегали в основном как к бизнес-инструменту, позволяющему компаниям получать конкурентное преимущество за счет выявления рыночных тенденций, коммерческих возможностей и снижения финансовых рисков[195].

Ситуация начала меняться на рубеже тысячелетий в связи с развитием климатологии, которая вывела нашу неистребимую одержимость предсказывать погоду на завтра на новый уровень. После проведения саммита «Планета Земля» в Рио-де-Жанейро в 1992 г. и подписания Киотского протокола в 1997 г. тысячи исследователей начали делать климатические прогнозы на 50 и 100 лет вперед, зачастую используя в своем анализе инструменты сценарного планирования. Вероятные результаты различных сценариев глобального потепления начали захватывать общественное сознание. Какие части Флориды или Бангладеш окажутся под водой, если к 2100 г. средние температуры повысятся на 2, 3 или 6 градусов? Как возможные уровни закисления океана повлияют на глобальное снабжение продовольствием к 2050 г.? Как потенциально ключевые события, начиная от таяния ледяного щита Гренландии или сибирской вечной мерзлоты до массового вымирания тропических лесов Амазонки, могут усиливать друг друга? Доклады Межправительственной группы экспертов по изменению климата помогли переосмыслить значение термина «долгосрочная перспектива» применительно к обществу, выведя его далеко за пределы 5–10-летнего горизонта корпоративного мышления. Сценарии и прогнозы на 2030–2040 гг. теперь считаются краткосрочными, а сценарии на 2080–2100 гг. – долгосрочными. Некоторые пошли еще дальше и стали давать прогнозы повышения уровня Мирового океана и углекислого газа в атмосфере до 2500 г.[196]

По сути, поколение ученых-климатологов и исследователей экологических рисков вырвало сценарное планирование и другие методы прогнозирования из тисков рынка, одновременно с этим расширив общественное сознание до новых горизонтов.

Раздвигая временны́е рамки, в которых было принято размышлять о будущем планеты, они также открыли ментальное пространство для созерцания долгосрочных путей развития человечества. Судьба глобальной цивилизации стала популярной темой фильмов, романов и научных трудов. Сможем ли мы пережить песчаные бури и снежные бураны, когда грянет экологический кризис? Справимся ли с бесчисленными технологическими угрозами, появляющимися прямо сейчас? Или мы обречены на социальный коллапс, а возможно, и на вымирание? Вооружившись двумя инструментами – S-образной кривой и сценарным планированием, – мы попробуем ответить на эти вопросы.

Три пути развития цивилизации

Понимание вероятных траекторий, по которым человечество будет двигаться дальше, занимает центральное место в искусстве долгосрочного мышления. Предположения, которые мы делаем в отношении прогресса или упадка цивилизации, влияют на наши планы, перемещения, выбор карьеры и даже на решение о том, стоит ли заводить детей. Картина потенциальных путей развития на далекую перспективу – это необходимая основа для формирования коллективных и индивидуальных представлений о будущем. С чего же начать размышления о возможных путях гигантской и очень сложной системы, какой является наша глобальная цивилизация?

Имеет смысл начать с того, что мы знаем о судьбах прошлых цивилизаций. Главный вывод, который можно сделать на основе истории, заключается в том, что цивилизации, как правило, развиваются в соответствии с логикой S-образной