Неизвестная книга наркома внутренних дел Н. И. Ежова - Олег Борисович Мозохин

среды инженерства в городе и на строительствах, что будет подрывать авторитет руководства страны”.

Это была директива на саботаж индустриализации, темпов строительства и на саботаж коллективизации. УГЛАНОВ говорил, что эта директива исходит от всесоюзного центра правых, в частности от БУХАРИНА. Свалить руководство партии и правительства являлось нашей основной задачей. Эту директиву всесоюзного центра правых я понял, принял, целиком был с ней согласен и проводил в жизнь до самого своего ареста, т. е. до октября 1936 года. Мотивировки и прогнозы УГЛАНОВА, данные в 1930 году, давно отпали, трудности страной были пережиты, политика ЦК давала реальные результаты мы же, оставаясь на позициях активной борьбы против партии, от саботажа в 1930–31 гг. перешли с 1931–32 гг. к прямому вредительству в промышленности».

/Из показаний ЯКОВЛЕВА от 4 февраля 1937 года./

Вот что показывает другой участник антисоветской организации бухаринцев-рыковцев – ГОЛЬДМАН:

«Дальше РЫКОВ развил два варианта вредительства. Первый – это создать благоприятную обстановку для работы вредителей путем дискредитации политики партии в области борьбы с вредительством, “Для этого, – говорил РЫКОВ, – необходимо, как можно сильнее, дискредитировать все судебные процессы над вредителями, распространять слухи о том, что вредительство выдумано руководством партии с целью свалить свои ошибки с больной головы на здоровую и что в действительности никакого вредительства нет”. РЫКОВ подчеркнул, что такой метод дискредитации и высмеивания борьбы партии и советской власти с вредительством является реальным способом борьбы против партии в хозяйственном строительстве.

“Но это только полдела и при этом более легкая, – продолжал дальше РЫКОВ, – одновременно с дискредитацией борьбы партии с вредительством необходимо перейти к прямой активной работе по вредительству, к созданию вредительских групп на наиболее важных стройках и предприятиях”.

В заключение РЫКОВ предложил мне завязать в Горьком, а позднее и в Кирове знакомства с работниками и руководителями крупных строительств, тщательно присмотреться, научить этих людей и по мере выявления и соответствующей обработки вовлекать их в организацию».

(Из показаний ГОЛЬДМАНА от 16 мая 1937 года).

То же показал на следствии КОТОВ:

«Неверие в победу социализма, в коллективизацию и индустриализацию страны вызывало у нас не только чувство протеста к мероприятиям партии и правительства, но и естественное желание саботировать и препятствовать осуществление пятилетки. Нужно совершенно откровенно заявить, что где только могли, мы оказывали бешеное сопротивление наступлению социализма.

Еще в конце 1928 года или начале 1929 г. на одном из совещаний центра ТОМСКИЙ говорил, что СМИРНОВ А. П. в ряде решающих областей и районов Союза ведет работу по саботажу и срыву коллективизации, и что, по этой работе, он связан с крупными специалистами, работающими в области сельского хозяйства, которые с благословения СМИРНОВА насаждают кулацкие хутора.

ВОПРОС: Эта работа в области сельского хозяйства проводилась СМИРНОВЫМ по собственной его инициативе?

ОТВЕТ: В 1929 г. центром правых по предложению ТОМСКОГО было принято решение всемерно саботировать выполнение пятилетки, не останавливаясь перед искусственным срывом работ, намеченных планами.

Развертывание социалистического строительства, естественно, вызывало необходимость в квалифицированных рабочих, которые в это время имелись на биржах труда. Вместо того чтобы обеспечить промышленность необходимыми кадрами, мы по директиве УГЛАНОВА искусственно оставляли их в положении безработных. Причем УГЛАНОВ приказал из фондов соцстраха увеличить пособие безработным, с тем чтобы они помимо биржи труда не устраивались на работу, а мы, выдавая им пособие по безработице, сознательно удерживали их от ухода на предприятия. Таким образом создавалась фиктивная безработица, и промышленность не получала рабочую силу, в которой в тот период была большая нужда.

Второй факт. Вопреки решениям правительства о запрещении выдачи пособия лишенцам, семьям арестованных и сосланных, УГЛАНОВ распорядился выплачивать им деньги из фондов соцстраха, что я и делал. Проводили мы это сознательно и тем самым оставляли контингент действительно нуждающихся в пособии рабочих без денег.

Третий факт. Не помню точно, в 1930 или 1931 г. Совнарком предложил Наркомтруду заняться вербовкой рабочей силы на строительство. В решении было подчеркнуто, что это является непосредственной и основной обязанностью Наркомата. УГЛАНОВ, вопреки этому решению, предложил аппарату вербовкой рабочих не заниматься. Помню, как на одном из заседаний Коллегии НКТруда он обосновывал это тем, что колхозы якобы распались, крестьяне сидят дома и на строительство не пойдут, так как боятся потерять землю.

Саботаж в вербовке рабочих оставил важнейшие строительства не обеспеченными рабочей силой».

(Из показаний КОТОВА от 5 февраля 1937 года).

Наряду с вредительством в промышленности бухаринцы-рыковцы вели провокационную работу на селе, стремясь сорвать коллективизацию, вызвать недовольство крестьян и организовать кулацкие восстания.

Вот, что показывает РЫКОВ:

«В эти же годы (1931–32 гг.) я…виделся с ЭЙСМОНТОМ. Однажды на заседании СНК ко мне подошел ЭЙСМОНТ и сказал, что его посылают на Северный Кавказ по делам хлебозаготовок. Я с ним условился, что он там, на месте, предпримет практические шаги в отношении реализации установок центра на руководство кулацким саботажем и его превращения в вооруженные восстания».

(Из показаний РЫКОВА от 6 июня 1937 года).

О том же говорит в своих показаниях на следствии СЕМЕНОВ:

«В сентябре 1929 года я был вызван БУХАРИНЫМ в Метрополь, БУХАРИН мне сообщил, что сейчас по директиве ЦК и СТАЛИНА все областные организации заняты разворотом колхозного и совхозного строительства и что это мероприятие ЦК в ближайшее время вызовет массовое недовольство крестьян, которое, при надлежащем руководстве, может перерасти в открытые вооруженные выступления. Поэтому, сказал БУХАРИН, задача правых заключается в том, чтобы возглавить это массовое движение в деревне и организованно направить возмущение крестьянских масс на свержение руководства ВКП(б).

Выполняя указания БУХАРИНА я направился в ЦК, откуда в начале 1930 года через Колхозцентр получил направление в Хоперский округ НВК.

По приезде на место я был назначен председателем крупного колхоза “Краснознаменец”, в котором насчитывалось до 1000 хозяйств с площадью в 24 000 га земли.

Здесь я поставил перед собой задачу во чтобы то ни стало разложить этот колхоз и это разложение распространить на соседние колхозы, широко используя свою роль председателя колхоза.

Через кулаков, проникших в колхоз, фамилий которых сейчас не помню, мне удалось в короткий срок широко разжечь антиколхозные настроения. Когда стала приближаться весенняя посевная, то антиколхозные настроения охватили более 2/3 крестьянства этого колхоза.

Крестьяне требовали ухода из колхоза, и положение села стало угрожающим. Помимо этого я довел до сведения колхозников, что лично я за роспуск колхозов, а районный комитет ВКП(б) против. Это еще больше озлобило крестьян против РК ВКП(б), и оно начало перерастать в открытое выступление, чего я главным образом добивался. Однако организовать и спровоцировать массовое выступление крестьян мне не удалось, так как в этот момент появилась статья СТАЛИНА “Головокружение