Неизвестная книга наркома внутренних дел Н. И. Ежова - Олег Борисович Мозохин

что пока Томский, Рыков, Бухарин состоят в ЦК, – лучше, чтобы они поддерживали нас изнутри, когда наступит решающий момент. По сути же они были всей душою с нами и разделяли все наши решения».

(ЗИНОВЬЕВ, протокол следствия от 18 августа 1936 г.)

Встав на путь борьбы за реставрацию капитализма, правые неизбежно должны были прийти к соглашению с троцкистами и зиновьевцами, с теми, кто является передовым отрядом международной контрреволюции, кто ставит себе задачей уничтожение социалистического строя. Эти общие цели создают почву для соглашения между ними. На этой почве Каменев и Зиновьев, а позднее Пятаков, связываются с представителя ми правых – Томским и Углановым – и договариваются с ними о вступлении в блок с троцкистами и зиновьевцами для совместной борьба против партии и советской власти.

Угланов так рассказывает об этих переговорах с троцкистско-зиновьевским центром относительно установления с ними единого блока:

«Каменев дал подробную оценку положения.

Перейдя к перспективам, Каменев заметил, что перед лицом такого положения, перед лицом главной опасности, какой является, как он выразился, “сталинское руководство”, было бы недостойным революционеров цепляться за старые споры, разделявшие в свое время правых и зиновьевцев, что эти разногласия давно сняты жизнь и что в порядок дня должен быть поставлен вопрос об объединении усилий всех групп для борьбы за устранение главного врага, каким является “Сталин и его группа”. Каменев сообщил далее, что соответственное объединение у них произошло с троцкистами. Я полностью солидаризировался с Каменевым».

(УГЛАНОВ Н. А., протокол следствия от 23 сентября 1936 г.)

Из переговоров троцкистов-зиновьевцев и бухаринцев-рыковцев выяснилось, что обе антисоветские группы полностью солидарны между собой и в самом основном вопросе – о терроре против руководителей партии большевиков и советского правительства.

Рыков в беседе с участником антисоветской организации бухаринцев-рыковцев Нестеровым говорил ему:

«…Мысль наша должна изыскивать наиболее целесообразные и практические методы, а принципиальные исходные позиции уже найдены. К ним же /принципиальные позиции/ пришли и троцкисты.

Для практического осуществления этого плана насильственного устранения Сталина и его группы нам предстоит еще преодолеть полосу идеологической подготовки наших необходимых для этого кадров.

Надо “приучить” сознание наших людей к возможности и допустимости террористического пути… К террористическим выступлениям подготовляться нужно очень серьезно и кропотливо…

“Недостаточно еще – заявил Рыков – иметь револьвер в кармане и желание убрать. Этого мало. Вопросами техники подготовки террористических актов нужно заниматься серьезно. Необходимо, – говорил Рыков, – выделить исполнителей, которые возьмут на себя осуществление террористических актов…”

Рыков сказал, что наряду с ним Бухарин и Томский также развивают интенсивную деятельность в направлении организации людей и подготовки террористических выступлений.

Каждый из нас, членов центра, должен заниматься этим вопросом и им мы серьезно сейчас заняты.

В этой беседе Рыков дал мне прямую директиву организовать террористическую группу в Свердловске, где я к этому времени уже сидел и куда я возвращался обратно…»

(Из показаний Нестерова 4 февраля 1937 г.)

О террористических установках бухаринско-рыковского центра показывает сам Рыков:

«Террор. В этот период окончательно определилось наше положительное отношение к террору. В 1932 г. террор вошел в тактику центра правых и его местных организаций. Отдельные разговоры о применимости террора среди членов организации правых были и ранее. О нем говорили в бухаринской “школке”, РАДИН в моем секретариате, вероятно, были разговоры и в других группах организации правых. Их не могло не быть, т. к. центр правых в своих клеветнических нападках на Сталина и других членов Политбюро, воспитанием ненависти к Сталину и другим руководителям партии и правительства сделал все возможное для их возникновения. При нелегальном заговорщическом характере контрреволюционной организации правых, при отсутствии какой-либо массовой базы для ее контрреволюционной работы, при отсутствии надежды каким-либо другим путем прийти к власти – принятие террора и “дворцового переворота” – давало, по мнению центра, какую-то перспективу.

В соответствии с принятием центра организации террора, как метода борьбы, я дал в 1932 г. террористические установки Нестерову, Радину, Гольдману».

(Из показаний РЫКОВА 6 июня 1937 г.)

Переходя к тактике террора против руководителей партии и правительства, правые предатели в тоже время трусливо старались маскировать свои террористические установки.

Вот что показал Нестеров:

«Рыков предложил мне его установки передавать только самым надежным нашим участникам организации правых, а с другими ближайшими к нам вести разговоры о терроре с величайшей осторожностью в форме полунамеков, ставя вопрос в общей отвлеченной плоскости, как бы только по своей инициативе, но так, чтобы можно было подумать, что это только моя, Нестерова, точка зрения, а и более высоких наших кругов.

Рыков предупредил меня, что это возможно завуалированная форма постановки вопроса должна обязательно соблюдаться и тогда, в случае провала какой-либо отдельной нашей местной группы, не будет вскрыта роль центра правых в вопросе организации террора».

(Из показаний Нестерова 4 февраля 1937 г.)

Бухаринцы-рыковцы не забыли даже и о том, чтобы укрыть свою террористическую деятельность в случае успеха антисоветского переворота.

«Разумеется – говорил Рыков Нестерову – в случае успеха мы не должны афишировать тактику террора, мы должны ее “быстро забыть” – подчеркнул Рыков.

(Из показаний Нестерова 4 февраля 1937 г.)

В беседах с руководителями троцкистско-зиновьевского антисоветского центра, руководители правого центра давили всяческие заверения троцкистам-зиновьевцам о решимости своих террористических планов. В беседе с Сосновским Бухарин говорил следующее:

«“Возьмем платформу Рютина, – сказал Бухарин, – ведь она о первой до последней строки прямо, полным голосом, мотивирует необходимость насильственного устранения Сталина и доказывает, что мирное устранение Сталина невозможно. В рютинской платформе не произнесено только само слово террор. Но в этом и не было надобности, он вытекал сам собой.

Вот почему мы и встретились с вами в блоке на общей платформе, т. е. на основе признания террора”.

В дальнейшем я осведомился у Бухарина, все ли его единомышленники солидарны с ним по этому вопросу.

Бухарин ответил, что среди руководящих деятелей организации правых разногласия по этому вопросу нет. На мои вопросы он ответил, назвав активными участниками правой контрреволюционной организации – Томского, Рыкова и Угланова. Они составляют, вместе с ним, Бухариным, руководящий центр правых». (Сосновский, протокол следствия от 14–16 октября 1936 г.)

Поскольку правые и троцкистско-зиновьевский блок признавали необходимость реставрации капитализма, поскольку те и другие признавали террор, как метод достижения своей цели, становится понятным, почему эти подпольные центры нашли общий язык и пришли к соглашению.

Вот что говорил Рыков в беседе с троцкистом Белобородовым. Рыков, как показал Белобородов, говорил со мной о Троцком:

«Что же, Троцкий в вопросе методов борьбы со Сталиным полностью прав, зря только раньше не решились мы на это, дело было бы давно выиграно» и спросил меня в упор: “Где