«Великий Вавилон» - Арнольд Беннет

— Послушай, Евгений, бога ради. Я люблю Неллу Раксоль и женюсь на ней.

— Ты?! — Последовала длинная пауза, затем Евгений засмеялся. — Ах, — сказал он, — сначала все так говорят. Я и сам так же говорил, дорогой дядюшка. Это звучит очень красиво, но ровно ничего не значит.

— В данном случае это очень много значит, Евгений, — спокойно проговорил Ариберт.

Решимость, звучавшая в голосе дяди, заставила Евгения отнестись к делу несколько серьезнее.

— Ты не можешь на ней жениться, — сказал он. — Император не допустит морганатического брака.

— Император тут ни при чем. Я отрекусь от своих прав и сделаюсь простым гражданином.

— Начнем с того, что у тебя не будет ровно никаких средств…

— Но у моей жены они будут. Зная о жертве, которую я принесу, чтобы иметь возможность на ней жениться, она без колебаний отдаст свое состояние в мои руки для нашего обоюдного пользования, — жестко сказал Ариберт.

— Ты, безусловно, будешь очень богат, — пробормотал Евгений, и мысли его устремились к прославленному богатству Теодора Раксоля. — Но подумал ли ты о том, — спросил он, и глаза его снова засветились безумным блеском, — подумал ли ты о том, что я не женат и могу умереть в любой момент и тогда трон перейдет к тебе, к тебе, Ариберт?

— Трон никогда не перейдет ко мне, Евгений, — мягко сказал Ариберт, — потому что ты будешь жить. Ты совершенно выздоровел, и тебе больше нечего бояться.

— Я боюсь следующих семи дней, — проговорил Евгений.

— Следующих семи дней? Но почему?

— Не знаю, но я боюсь их. Если я их переживу…

— Мистер Симпсон Леви, ваше высочество, — громко возвестил Ганс.

Глава XX

Мистер Симпсон Леви желает принцу Евгению доброго утра

Принц Евгений вздрогнул.

— Я приму его, — сказал он и жестом дал понять Гансу, что мистер Симпсон Леви может войти.

— Подожди минуту, прошу тебя, — остановил его Ариберт, ласково положив руку на плечо племянника и устремив на старого Ганса взгляд, который мгновенно выпроводил прекрасно вышколенного слугу за дверь.

— Что это значит? — сердито спросил принц Евгений. — К чему эта внезапная серьезность? Не забывай, что я условился с мистером Леви и не должен заставлять его ждать. Ведь кто-то сказал, что аккуратность — вежливость королей.

— Евгений, — начал Ариберт, — я бы хотел, чтобы ты был настолько же серьезен, как и я. Разве мы не можем доверять друг другу? Я хочу тебе помочь, я уже помог тебе. Ты — мой коронованный повелитель, но, с другой стороны, я имею честь быть одних лет с тобой, я был товарищем твоего детства. Доверься мне. Я думал, что с давних лет пользовался твоим доверием, но позже узнал, что ты имел от меня тайны даже тогда. А теперь, со времени твоей болезни, ты стал еще более скрытным.

— К чему ты клонишь, Ариберт? — проговорил Евгений скорее враждебным, чем дружелюбным тоном. — Что ты хочешь сказать?

— Прежде всего то, что ты потерпишь неудачу с почтенным мистером Симпсоном Леви.

— Неужели? — проронил Евгений. — Откуда ты знаешь, какие у меня с ним дела?

— Довольно будет сказать, что я знаю это, и все. Ты никогда не получишь от него миллиона фунтов.

У принца Евгения перехватило дух, но он подавил волнение.

— Кто это сказал? О каком миллионе идет речь? — Глаза его беспокойно забегали по комнате. — Ах, понимаю! — Он притворно засмеялся. — Это я наболтал в бреду. Ты не должен принимать это всерьез, Ариберт. Когда человек в горячке, то у него появляются дикие и химеричные мысли.

— Ты ничего не говорил в бреду, — возразил Ариберт. — По крайней мере ничего не говорил о себе. Я узнал об этом предполагавшемся займе раньше, чем увидел тебя в Остенде.

— Кто же сказал тебе? — спросил Евгений гневно.

— Значит, ты сознаешься, что пытаешься устроить заем?

— Вовсе не сознаюсь. Кто сказал тебе?

— Теодор Раксоль, миллионер. Эти богачи не имеют тайн друг от друга, они образуют кружок более тесный, чем какое бы то ни было наше общество, Евгений, и гораздо более сильный. Они разговаривают и между словами правят миром. Эти миллионеры и есть настоящие монархи.

— Будь они прокляты! — вырвалось у Евгения.

— Да, может быть. Но вернемся к твоему делу. Представь себе мой стыд, мое отвращение, когда я увидел, что этот Раксоль мог сказать мне о твоих делах больше, чем мне самому было известно. К счастью, он порядочный человек и на него можно положиться, иначе я сделал бы что-нибудь отчаянное, когда убедился, что ему известна твоя частная история. Евгений, позволь мне коснуться этого пункта: зачем тебе нужен миллион? Неужели действительно правда, что ты так запутался в долгах? Не думай, что я пользуюсь случаем сделать тебе выговор, я только спрашиваю.

— А что, если у меня действительно миллион долга? — сказал принц Евгений с напускной храбростью.

— Ничего, дорогой мой, ничего. Только это довольно большая сумма, чтобы промотать ее за десять лет, не правда ли? Как тебе это удалось?

— Не спрашивай меня, Ариберт. Я был безумцем. Но клянусь тебе, что женщина, которую ты называешь дамой в красной шляпе, была последним из моих безумств. Я собираюсь вступить в брак и стать благоразумным принцем.

— Значит, помолвка с принцессой Анной — уже свершившийся факт?

— В сущности, да. Как только я условлюсь с Леви, все будет хорошо. Ариберт, я бы не согласился променять Анну даже на императорский трон. Она чистая, хорошая девушка, и я люблю ее так, как только человек может любить ангела.

— И все-таки ты хочешь обмануть ее относительно твоих долгов, Евгений?

— Не ее, но ее упрямых родителей и, быть может, императора. До них дошли слухи, и я должен прекратить всякие разговоры, представив им расписку в уплате долгов.

— Я рад, что ты был откровенен со мной, Евгений, — произнес принц Ариберт, — но я скажу тебе прямо: ты никогда не женишься на принцессе Анне.

— Почему? — Тон Евгения снова стал надменным.

— Потому, что ее родители этого не допустят. Потому, что ты не будешь иметь возможности представить им расписку в уплате долгов. Потому, что этот Симпсон Леви никогда не одолжит тебе миллион.

— Объяснись, пожалуйста!

— Это я и намереваюсь сделать. Тебя заманили — это гадкое слово, но я вынужден употребить его, — тебя заманили в Остенде.

— Правда.

— Ты знаешь почему?

— Полагаю потому, что эта подлая старая женщина в красной шляпе и ее сообщники хотели выманить у меня денег. К счастью, благодаря тебе им это не удалось.

— Вовсе нет, им совсем не нужны были твои деньги. Они хорошо знали, что у тебя их нет. Им известно, что ты беспечный школьник среди европейских принцев, без всякого сознания какой-либо ответственности или чувства долга перед своей страной. Сказать тебе, зачем они тебя заманили?

— Раз уж ты принялся отчитывать меня, дорогой дядюшка…

— Они заманили тебя для того, чтобы не пускать тебя в Англию еще несколько дней, просто чтобы вынудить тебя нарушить твое условие с Симпсоном Леви. И, мне кажется, они преуспели в этом. Допустим, что ты не получишь денег от Леви, — найдется ли в Европе другой капиталист, который одолжил бы их тебе при тех фантастических гарантиях, которые ты можешь предложить?

— Возможно, что и нет, — спокойно проговорил Евгений. — Но, видишь ли, я получу деньги от Симпсона Леви. Он обещал это, а я из некоторых источников знаю, что он умеет держать слово. Он сказал, что деньги, имеющие известное назначение, будут свободны до…

— До?

— До конца июня.

— А теперь уже конец июля.

— Ну, что значит какой-нибудь месяц? Он будет рад одолжить деньги и получить прекрасные проценты. И с чего ты вбил себе в голову предположение о каком-то заговоре против меня? Это же просто смешно! Заговор против меня!? Для чего?

— А ты не подумал о Боснии? — холодно спросил Ариберт.

— При чем тут Босния?

— Мне незачем говорить тебе, что король Боснии имеет естественные обязательства по отношению к Австрии, которая предоставила ему корону. Австрия страстно желает, чтобы он сделал выгодную партию.

— Ну и пусть делает.

— Он и собирается. Он собирается жениться на принцессе Анне, — заявил Альберт.

— Пока я жив, ему это вряд ли удастся. Он делал предложение в прошлом году, но был отвергнут.

— Да, но он повторит свое предложение и на сей раз не будет отвергнут, Евгений! Да неужели ты не видишь, что этот заговор против тебя устроен кем-то, кто отлично осведомлен обо всех твоих делах и кто желает во что бы то ни стало помешать твоему браку с принцессой Анной? Только один человек в Европе может иметь мотивы желать вашего разрыва, и это человек, который сам хочет жениться на ней.

Евгений побледнел.

— Значит, Ариберт, ты пытаешься дать мне понять, что мой арест в Остенде был устроен какими-нибудь агентами короля Боснийского?