Один день в Древних Афинах. 24 часа из жизни людей, живших там - Филипп Матисзак

едва не погиб. Его мучило любопытство: какими вышли все те многочисленные мелочи, о которых он столько слышал?

Фидий демонстрирует модель своей величественной статуи Афины[4]

Фидий позволил своему ученику отправиться в дальний путь, однако весьма неохотно. К этому времени они с Пантарком полюбили друг друга. Позднее Пантарк обнаружил, что, работая над статуей Зевса, Фидий поддался очередному соблазну: на пьедестале он изобразил самого Пантарка, получающего венок победителя.

АВРААМ ЛИНКОЛЬН КАК ЗЕВС

Желающие увидеть подобие знаменитой статуи Зевса могут посетить один из множества псевдогреческих храмов в столице США, Вашингтоне (в свое время американцы увлекались античностью). Внутри мемориала Линкольну, украшенного фризами и дорическими колоннами, находится статуя президента, сидящего в похожем на трон кресле. Ее намеренно уподобили утраченному изваянию Зевса Олимпийского – впрочем, этот Линкольн высотой менее шести метров, тогда как Зевс был вдвое его выше. И да, пропорции здания, построенного для статуи, практически соответствуют фидиеву золотому сечению: 57,8 на 36,1 м.

Некоторые носители американского жестового языка полагают, что создатель этого Линкольна, как и Фидий, не удержался и оставил скрытое послание. Якобы сидящий Линкольн показывает пальцами буквы A и L, потому что сын скульптора был глухим.

Что чувствовал Пантарк, оказавшись в Афинах? Юношу из маленького города, почти деревни, это место потрясло. У Пантарка захватывало дух, когда он пробирался сквозь толпу на афинской Агоре, где одни говорили с сиракуз-ским, а другие – с персидским акцентом и порой слышалось непонятное бормотание полуголых фракийских рабов. В Элиде все ложились спать вскоре после заката; в Афинах даже глубокой ночью пировали при свете ламп. На улицах выступали акробаты и музыканты, а совсем рядом, в стое, философы спорили о смысле всего сущего.

Пантарк ощутил себя афинянином, едва корабль, на котором он путешествовал, достиг Пирея. Афинский порт был полон судов – от пузатых лодочек местных рыбаков до неповоротливых торговых кораблей и изящных триер, напоминавших акул и скользивших по водам в направлении внутренней гавани. Пантарк не мог оторвать взгляда от этой суеты, от этого осмысленного хаоса. Позднее он осознал, что такая атмосфера царила не только в порту, но и во всем городе. Может быть, афиняне сами не понимали, куда стремятся, или не были уверены, что избрали правильный путь, но это не мешало им двигаться быстрее и элегантнее, чем кто-либо прежде. В ту пору все казалось возможным.

Пантарк поселился в комнате на втором этаже таверны Фанагоры и Деметрия, рядом с храмом Зевса, находившемся на пути из Пирея в Афины. Днем он бродил по Акрополю и, благодаря знакомству с Фидием, сблизился со скульпторами, художниками и каменщиками, заполонившими строительную площадку. На его глазах они возводили прекраснейшее здание в мире. Мог ли Пантарк покинуть это место?

Вечерами Пантарк подрабатывал, помогая владельцам таверны. За работой он восторженно делился со всеми желающими своими впечатлениями от красот Парфенона – и нашел благодарную слушательницу в лице дочери хозяев, Хелидонии. Хелидонию назвали в честь чистотела, красивого дикого цветка желтого цвета. И сама она показалась

Пантарку очень красивой. Со временем Хелидония стала женой элейца Пантарка, а ее мать принялась готовить зятя к роли трактирщика.

Так Пантарк и стал афинянином. Впрочем, строго говоря, он стал метэком. Полноправным афинским гражданином считается только тот, кто родился в Афинах в семье афинян. Как говорится, скорее кошка станет собакой, чем чужак – афинянином. Однако метэк – почти афинянин. Буквально это слово значит «переселенец». Хоть афиняне и не горят желанием делиться гражданскими правами с переселенцами, обойтись без метэков они не могут. Метэков в Афинах десятки тысяч: среди них торговцы, служащие, жрецы, моряки и, конечно, трактирщики.

Чистокровные афиняне смотрят на переселенцев свысока, но метэки терпеливо сносят насмешки: многие из них существенно богаче заносчивых граждан. Среди афинян много земледельцев, ведь переселенцам приобретать землю запрещено. Если бы эти афиняне слышали, как метэки за глаза называют их деревенщинами, спеси бы у них наверняка поубавилось.

Именно метэки – движущая сила афинской экономики. Если бы не деньги, которые они вносят в казну (а за право жить в Афинах метэкам приходится платить особый налог), триеры афинского флота не господствовали бы на море. Помогать трактирщице в Афинах куда выгоднее, чем владеть небольшим участком земли в Элиде, поэтому Пантарк не жалуется на свое неполноправие. У него растёт здоровый сын и милая пухленькая дочка, но и они будут метэками, несмотря на то, что родились в Афинах.

Будучи метэком, Пантарк не может принимать участие в народном собрании (так же, как афинские женщины и рабы) и исполнять функции присяжного. Но право вести свое дело в афинском суде у него есть: Пантарк знает это на собственном опыте, ведь совсем недавно ему пришлось пойти в суд, когда под видом вина ему продали несколько бочонков уксуса. Пантарк помнит, с каким видом присяжные передавали друг другу чашу, наполненную этим уксусом. И они обязали поставщика вернуть все деньги и компенсировать ущерб.

Хотя Пантарк не имеет права посещать народное собрание, он обязан исполнять его решения. Метэки служат в афинской армии и тренируются так же тщательно, как и граждане. Пантарк достаточно состоятелен и может позволить себе паноплию – полное вооружение гоплита, афинского воина высшего разряда. Если афиняне решат объявить кому-то войну, Пантарку волей-неволей придется сражаться вместе с ними.

Во время недавней войны со Спартой Пантарк служил во Фракии и пропустил опустошившую Афины вспышку чумы, жертвой которой стала его любимая Хелидония (в его отсутствие таверной управляла ее мать Фанагора, которую, кажется, ничто не берет). Никто уже не сомневается в верности метэка Пантарка и в его готовности исполнять свой долг перед городом – даже если речь об охране Акрополя, о самом сердце храма Афины.

Слыша шарканье сандалий о камень, Пантарк понимает, что смена уже подоспела. Совсем скоро другие люди займут его место, место рядом с богиней. Пантарку не вполне ясно, кто кого сторожит. Он войдет в караульню, обменяется парочкой грубых шуток с такими же стражами, выпьет залпом чашу дешевого вина и проспит несколько часов – рано утром он снова должен быть на посту.

Рассвет медленно разукрасит стальное афинское небо, Агора внизу постепенно наполнится маленькими фигурками,