Он бы не успел - Илья Борисович Пряхин

После довольно продолжительного молчания Антон медленно, будто выдавливая из себя слова, проговорил:

– Не знаю, Андрюх. Не нравится мне эта затея. Я, пожалуй, не буду в этом участвовать. Не буду, и тебе не советую. Слушай, – лицо его вдруг радостно прояснилось, – я же совсем забыл: ко мне тут Сурен подходил, сказал, что доволен, как мы работаем, типа, старшим продавцом меня хочет назначить в девятнадцатом павильоне, у него там родственник какой-то трудился, домой вдруг уехал. Ответственность, конечно, ну так и денег побольше будет. Что думаешь? А там, глядишь, и тебе предложит чего повыгодней.

– Старшим продавцом, говоришь? – скучающим тоном произнес Андрей.

Он откинулся на спинку стула, с выражением покорной усталости на лице.

– Хорошо. Мое дело – предложить, твое дело – отказаться. Я нашел путь к хорошим деньгам, путь в бизнес, ты отказался, тебя, оказывается, больше прельщает карьера старшего продавца. Окей, тему закрываем. Я, Тоха, один пойду. Вдвоем оно, конечно, было бы сподручней, но раз уж ты в старшие продавцы собрался – придется управляться одному.

Ход был беспроигрышный, Андрей приберегал его именно на этот, крайний случай. Он не допускал даже мысли, что Тоха – друг не то, что со школьной скамьи, а с детсадовской группы – отпустит его на такое дело одного.

– Да ты чего – один? – Антон, как и предполагалось, сразу дал задний ход. – Как это – один? Там же и лестница, и бутылки, и вообще – мало ли что? Одному тебе никак нельзя.

Чтобы скрыть радость в глазах, Андрей сосредоточился на своей кружке, отпивая пиво маленькими неторопливыми глотками. На самом деле он не чувствовал себя таким уверенным, каким хотел казаться. Предстоящая акция, на которую поначалу он легко и с радостью согласился, вызывала у него теперь нешуточный страх. И уж совсем немыслимо для него было бы отправиться на это дело одному.

***

Знаменитый рынок в Лужниках (в просторечье – просто «Лужа») открывался для покупателей в семь утра, но огромная территория вокруг главного стадиона страны оживала задолго до этого времени. В ворота непрерывно въезжали грузовики с товаром; на многочисленных аллеях, ведущих к трибунам, торговцы открывали ставни палаток, вытаскивали из вместительных баулов разноцветное тряпье и крепили его на импровизированных витринах; дымились гигантские казаны с пловом; на вращающихся жаровнях покрывалось румяной коркой мясо для шаурмы; на раскладные столики выставлялись коробки с обувью; на передвижных вешалках развешивались кожаные куртки и кружевное нижнее белье; лестницы в подтрибунных помещениях исчезали под тектоническими завалами китайского и турецкого барахла.

И задолго до открытия на обширную стоянку перед стадионом съезжались, рыча изношенными движками и чадя солярным выхлопом, автобусы, по номерам которых можно было изучать географию России. Это приезжали из регионов первые оптовые покупатели.

Раннее утро сразу после открытия – время оптовиков. Товар свозился к автобусам огромными телегами, запихивался в багажное отделение, набивался в салон.

Здесь создавали свои первые миллионы оборотистые челноки и здесь работали, чтобы прокормить семью оказавшиеся вдруг никому не нужными доктора наук и молодые инженеры, отсюда непрерывными потоками растекалось по стране огромное количество всевозможного товара от трусов и домашних тапочек до кофемолок и телевизоров.

Не просто в Москву, а именно сюда, на Лужу устремились двое вчерашних школьников из провинциального Мичуринска. Высшее образование в условиях новой капиталистической реальности давно потеряло свою былую привлекательность, да и полуголодное существование студентов-провинциалов, чьи родители не могут оказывать существенную поддержку, не выглядело хорошим вариантом начала взрослой жизни. Перспектива скорого призыва тоже не радовала, поэтому идея спрятаться от военкомата в огромной Москве, трудоустроившись на легендарной Луже, где второй год работал обещающий помощь приятель-земляк, показалась Андрею и Тохе весьма удачной. Приятель не соврал и действительно познакомил ребят с несколькими арендаторами на Ярмарке – отдельной территории рядом с Лужниками, обнесенной высоким забором и тесно застроенной торговыми павильонами. Ярмарка в основном специализировалась на продаже бытовой техники, телевизоров, аудио-видеосистем и игровых приставок, имела собственную администрацию (то есть, принадлежала не той же группировке, что и основная Лужа), на ней по причине узкой специализации было заметно меньше людей, и создавалась хотя бы видимость цивилизованной торговли.

***

Желтые опавшие листья густо облепляли мокрый асфальт, зарядивший с вечера нудный осенний дождь монотонно сыпал мелкую водяную крупу. Свет редких фонарей отражался на покрытой мелкой рябью поверхности обширных луж. Иногда налетали порывы несильного, но холодного ветра, и тогда шорох дождя в палой листве на время заглушался скрипами и стонами оголенных крон старых деревьев.

Они шли по узкой асфальтовой дорожке, слева возвышались стальные прутья длинного забора, огораживающего территорию Ярмарки, справа круто уходила вверх насыть окружной железной дороги. Шумная и суетливая днем, сейчас Ярмарка казалась абсолютно вымершей, и лишь в плотно зашторенных окнах павильона охраны горел неяркий свет.

– Погода для нас – самое то, – с наигранной бодростью сказал Андрей. – Они и в нормальных условиях до того угла не доходят никогда, а сейчас вообще, небось, из будки своей не высунутся. Я вчера тут подежурил маленько, дождя не было, так за целый час ни один хрен в обход не пошел. Обленились. Расслабились.

– А чего им не облениться? – недовольно откликнулся Тоха. – Сам знаешь, кто их крышует. Слушай, Андрюх, а может…

– Подходим, – резко перебил Андрей. – Все помнишь? Главное – лестницу не забыть на внешнюю сторону перекинуть. Пока добегут, пока с замком провозятся, мы уже у метро будем, а там – дворы. Не ссы, Тоха. Им еще прочухаться надо, потом бежать сюда метров пятьсот, а нам до забора – меньше ста. Ну, на самый крайняк, если крикну «Расходимся», ты валишь вправо через насыпь – под мост лучше не суйся – уходишь во дворы. Я влево, в сторону Лужи, там знаю, где заныкаться.

Впереди показался мост, – мощный вал железнодорожной насыпи прорезала широкая арка. Это была основная дорога, по которой от метро обычно текли потоки покупателей на рынок и болельщиков на матч. Забор резко поворачивал влево, и на самом углу были смонтированы неширокие ворота – вход на Ярмарку, самый дальний от центральных ворот, зато самый удобный для тех, кто идет от «Спортивной».

– Интересно, лестницу не сперли? – с плохо скрываемой надеждой в голосе произнес Антон.

Они свернули с асфальтовой дорожки, которая уходила дальше к арке моста, и теперь шли среди деревьев, почти по щиколотки погружаясь в слой листвы. Лестница оказалась на месте, – присыпанная для маскировки листьями и приваленная комьями земли она лежала у самого забора. Ограда здесь