Я, ты и шизофрения - Клэр Твин

– Что ты тут делаешь? Как ты меня нашёл? – я закрыла окно и подошла к парню.

– И тебе привет, Аманда.

– Что ты тут делаешь? – повторила я, проигнорировав его приветствие.

– Я здесь неподалеку живу, мы почти соседи!

– Шутишь? – на моем лице сверкает детская улыбка.

– Ну, что, как будем веселиться?

– Что?

– Посмотрим фильм?

Я смотрю на него. Он по-детски улыбается, а затем начинает рассматривать мою спальню. Почему-то с ним я чувствую себя комфортно. Может, он не позволит моей болезни убить меня? Парень снял с себя верхнюю одежду и прыгнул на кровать. Не знаю, забавляла ли меня его наглость, наверное, да.

– У меня есть свободное время, так что? Какой фильм? – продолжает Сэм.

– Эй, какой еще фильм? Я совершенно тебя не знаю!

– Тогда давай поговорим? Сколько тебе лет?

Я присела рядом с ним и поправила волосы.

– А тебе?

– Я первый спросил.

– Давай вместе? – парень кивнул, и мы одновременно произнесли «семнадцать». Сэм смотрит на меня, не отрываясь. Его взгляд замораживал и пугал.

– Как ты нашёл мой дом? И вообще, что ты тут делаешь?

Сэм вдохнул и встал с кровати; он начал бродить по комнатке, смотря и трогая вещи. Любопытный парень, однако.

– Я проследил за тобой, – спокойно ответил тот.

– Проследил? – удивлённо переспросила я.

– Да.

Я хотела что-то сказать, но услышала голоса родителей. Сердце начало вырабатывать адреналин, ведь если мама с папой увидят мальчика в моей спальне, то могут меня не понять. Я вскочила на ноги и подбежала к Сэму. Касаюсь его плеч и веду к окну.

– Что ты творишь? – толи смеётся, толи ругается новый друг.

– Мои родители вернулись, они не должны тебя здесь видеть!

Я открыла окно, и парень полез в него. Он смотрит на меня, но я не могу понять его взгляда, что он имеет в виду? Затем поняв, мои руки потянулись к его верхней одежде, и я бросила её на голову юноши.

– До завтра, Аманда! – улыбнулся он и побежал вниз по улице.

Впервые чувствую такую щекотку в животе. Моя улыбка не может сойти с губ, будто её запечатали. В голове много вопросов: Кто он? Где живет? Его фамилия? У него есть девушка?

Последняя мысль не к черту, но она все же пробежала по больным стенкам мозга. Дверь спальни открывается, и в комнату входят возбужденные родители. Они с каким-то взглядом смотрят на меня и продолжают молчать.

– Что? – начала я и прошла к кровати.

– Ты сбежала с уроков? – мама тычет мне телефоном, а значит, что ей позвонили.

– На то были причины.

– Какие? Что с тобой происходит, Аманда?!

Разговоры такого плана заставляют меня нервничать и тревожить мою пошатанную психику. Я таки чувствую, как злость собирается в кулаке. Голоса шепчут напасть на родителей, но я еще в своем уме и не буду калечить дорогих мне людей. Голова начинает болеть и создаётся впечатление, что она опухает и вот-вот рванет.

– Господи, мне стало плохо, ясно?! Хватит лезть в мою жизнь! И хватит входить в мою комнату без стуков! – я взялась за голову и принялась кричать. Родители переглянулись.

– Аманда, ты наша дочь! И хочешь ты или нет, но мы будем вмешиваться в твою жизнь, – папа пытается держать себя в руках. Будь я на его месте, то давно бы влепила себе пощёчину.

– Выйдите из моей комнаты! Оставьте меня в покое!

– Аманда, что с тобой, дочка? – мама сдерживает слезы и с выпученными глазами смотрит на меня. Папа кладёт свою ладонь на плечо мамы, и, поглаживая, направляет её к выходу. Они ушли и оставили меня одну, как я и хотела. Но, может, этого хотела не я, а болезнь? Слезы вырвались из глаз и шельфом текли по щекам. Страдать от гнева и одиночества очень страшно, тем более, когда оно может убить. Подхожу к двери и слушаю разговор родителей.

—…Это просто переходный возраст, все пройдет, – произносит мама.

—…Надеюсь, ты права Лилиан. Раньше она не вела себя так.

Мне так больно: все зависит от меня, но я не справляюсь с эмоциями. Все чувства усилились и образовали вихрь, над которым правит мое Альтер эго. Я так боюсь, что может произойти страшная вещь. Особенно ночью, когда комната наполняется тенями. Мне мерещится разная дрянь; и если в детстве меня спасало одеяло, то теперь, оно лишь скрывает мой страх. Я боюсь открывать лишний раз глаза и увидеть перед собой какого-то «человека», которого нет в природе. Я сошла с ума.

Подхожу к компьютеру и включаю его. Сев на стул, я открыла Google и принялась читать про шизофрению и лёгкий бред, надеясь найти способ сдерживания это безрассудства. Повсюду лишь симптомы, симптомы и никаких советов об удержании этой болезни. Голова вновь заколола, словно кто-то ущипнул меня. Я обернулась, боясь увидеть галлюцинацию, но все было спокойно. Вдруг, на стенке образовалась дырка, через которую вышло паукообразное существо, только вместо восьми пар лапок у него было восемь глаз. Я вскочила со стула и с выпученными глазами полезла на кровать. Эта тварь начала приближаться ко мне, вселяя ужас. По спине и лбу льётся холодный пот ужаса и страха, ноги подкашиваются и трясутся, как ветки дерева при сильном ветре. Мои короткие, каштановые пряди теряют окраску и превращаются в белые нити. Где-то глубоко-глубоко внутри я осознаю, что это лишь мой бред и ведение, но мне все равно страшно.

– Пошел прочь! Исчезни! – я бросила в существо свои вещи и тот исчез. Глаза уставились на стенку, где была дыра, но теперь это обычная плоскость.

Бегу к зеркалу и смотрю на себя. Во что я превратилась? Мои карие глаза были пусты, когда раньше они издавали радостный блеск; губы дрожали со страху и были опухшими. А мои бедные волосы.... Некоторые пряди были белого цвета. Поседеть в семнадцать лет? Не думаю, что это входит в мои планы.

***

Школа. Я сижу на скамье и наблюдаю за тем, как мои сверстники живут обычной жизнью. Например, Билл: парень очень умён, но делает глупый вид в надежде, что понравится одной девушке. Или Фауста: эта девушка ненавидит свою подругу, но притворяется, что обожает её, что она лучшая. Как можно быть такими лицемерами? Заставляет задуматься. Никто не ангел, но надевать фальшивые маски – не круто. Все, что мы делаем плохое, однажды вернётся к нам. Только будет больнее.

– Привет, – слышу за спиной довольно знакомый мужской голос. Рядом со мной сел Майкл – мой одноклассник. На парня надета кожаная куртка, напоминавшая цвет шоколада; джины и кеды, что были немного испачканы. Каштановые волосы Майкла напоминали воронье гнездо, но ему эта прическа подходила. Могу сказать, что одноклассник у меня симпатичный, а также довольно умный, даже очень.

– Чего тебе, Майк?

Он улыбнулся.

– Ты помнишь, что нам задали лабораторную работу по физике?

Физика. Ненавижу этот предмет. С самого первого дня, когда мы только начали её проходить, я поняла, что у меня будет неудовлетворительная оценка. Конечно, если не открываешь учебник, то ничего не поймёшь. Но это просто ненависть с первого взгляда. Я даже не удивлюсь, если ко мне прибудет галлюцинация в виде учебника физики.

—… Завтра сдавать, а мы даже не начали проводить опыт, – продолжает парень.

– Ладно, после школы пойдем ко мне домой, и начнём готовиться, – я встала на ноги и кивнула Майклу.

Класс, вечер в компании учебника физики и старины Майкла Стивенса.

– Аманда, ты в порядке? – вдруг спросил тот.

Меня это не удивило. Всех волнует, что стало с жизнерадостной Амандой Хилл. Когда они спрашивают: «Ты в порядке?», мне приходится кивать. Да, я в порядке; может, не сегодня, не завтра, но я в порядке. А, разве, это кого-нибудь волнует? Не-е-ет, людям просто любопытно, что со мной стало. Они гадают: умер ли у меня кто-то, бросил ли меня кто-то? Но по правде, никого не волнует, что со мной. Опять же – это игра.

***

Мы с Майклом молча идем ко мне домой. Погода солнечная, что меня и раздражает. Можно подумать, что я любитель дождя и молнии? Нет, это не так. У меня нет любимой погоды; меня любая погода выводит из себя. Жаль, что не существует пустота, просто: ни солнца, ни облаков, ни туч, ни грозы; а просто пустое небо. При этом воздух был бы и не тёплым, и не холодным, а что-то среднее. По-моему, это ненормально, что я так думаю. Ах, да, я забыла. Ненормальность – мое призвание.

– Ты далеко живешь? – спросил одноклассник, прерывая неловкую тишину.

Я осмотрелась. Дома были красивые, большие, но одинокие. Либо это шизофрения постаралась, либо это просто детская фантазия, но я смотрю на дома и вижу лица. Окна – это глаза, входная дверь – рот. У некоторых носов нет, но если есть балкон, то и у дома есть носик. По окнам – глазам видно, какие дома весёлые, радостные, счастливые, а какие – несчастные, брошенные, печальные. И ты хочешь спросить у них: «Эй, друг, что не так»? А они в ответ: «Все не так». Вообще-то я вижу лица не только в домах, но и в машинах. Если фары, прищуренные и не растянутые вверх, то эта машина – азиат: возможно, китаец или японец. А, если фары опущены вниз как-то угрюмо и злобно, то и в итоге машина будет считаться злой. По бамперу определяешь: улыбается она или грустит. Можете смеяться, но меня такие вещи радуют. Так я не чувствую себя одинокой.