Узел судьбы - Лирик Шторм

были с другими людьми. На самом деле, я не должна была издавать таких звуков и в доме миссис Хэдли, а уж тем более в присутствии врачей и социальных работников. Как например, мисс Маккой, которая пахнет землей после дождя и которая привела меня жить к Хэдли.

После минутного взгляда на нее доктор Монро снова вздохнул, покачал головой и встал.

— Пожалуйста! Наверняка есть какой-то… эксперимент или… или… какое-то испытание. Я могу заплатить вам! — ее голос становился все выше и громче.

Мельком посмотрев на нее, увидела, что ее лицо покраснело. Она снова дернула меня вперед, ударив о стол. Боль пронзила мой бок, когда он ударился об угол. Я слегка вздрогнула, но тут же сжала губы, чтобы не издать ни звука. Это только разозлило бы ее еще больше.

Так было всегда.

К тому же она сказала, что если буду хорошо себя вести у доктора, то позволит мне называть ее мамой. Поэтому я старалась изо всех сил. Хотя приемная семья Хэдли причиняли мне боль, но я была сильной и могла ее вытерпеть. У них не так плохо, как в некоторых других домах, где я бывала.

Мне не нравилось переезжать из одного дома в другой. Я уже побывала во многих, и некоторые из них были намного хуже, чем дом миссис Хэдли! По крайней мере, у них меня кормили. Их дом мог стать неплохим местом, если бы я задержалась достаточно долго, чтобы завести друзей. А если миссис Хэдли позволит мне называть ее мамой, это будет означать, что я смогу остаться.

— Миссис Хэдли, — в голосе доктора слышалось раздражение. Он глубоко вздохнул. — Вы же знаете, что так не бывает. Будь это так, у всех нас были бы Омеги, которых мы могли бы обменять. Либо Альфы, которые обеспечивали бы нас финансово. А в данной ситуации мы все просто должны делать все, что в наших силах, в тех условиях, которые нам даны. А теперь, если позволите, у меня совещание, — он открыл дверь и указал на выход.

Все, что в наших силах, в тех условиях, которые нам даны?

Да?!

Это именно то, что я пыталась делать!

Я повторила эту фразу про себя.

Рука миссис Хэдли скользнула вниз и крепко схватила меня за запястье. Затем она вышла из комнаты и пошла по коридору, таща меня за собой. Я изо всех сил пыталась не отставать, но она шла очень быстро, поэтому мне пришлось бежать.

Но это норма.

Я училась бегать быстрее, но все равно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться.

Не успела опомниться, как мы оказались на парковке, и миссис Хэдли затолкнула меня на заднее сиденье. Я сразу же пристегнула ремень безопасности, потому что она сильно дергала руль, когда злилась. Она громко захлопнула сначала мою дверь, затем села на водительское сиденье и тоже самое сделала со своей. Заключая нас в своем естественном запахе смолы. Если я вдыхала его слишком много, у меня иногда начинала болеть голова. Затем она начала кричать и бить руками по рулю. Запах смолы усилился, заполняя небольшое пространство.

Я закусила нижнюю губу, не зная, стоит ли мне что-то говорить. Обычно, когда мы были вдвоем, в этом не было ничего страшного, но сейчас она выглядела совсем расстроенной. Наконец, она завела машину и двинулась с места. Одновременно попыталась позвонить по громкой связи автомобильной телефонной системы, но после нескольких гудков повесила трубку, бормоча что-то под нос. После небольшой паузы я набралась смелости и заговорила.

— Миссис Хэдли? — прошептала я.

Прошла минута, но она не ответила.

Может, она меня не услышала?

Мы подъезжали к светофору. Возможно, она сосредоточилась на дороге. Я глубоко вдохнула и спросила немного громче, не в силах сдержать дрожь в голосе.

— Миссис Хэдли?

— Что? — крикнула она, резко нажав на тормоз.

Я подалась вперед, но меня резко остановил ремень безопасности. Как хорошо, что я все же пристегнулась. Если бы не ремень, наверное, упала бы на пол. Она подняла обе руки в воздух. Я инстинктивно дернулась и закрыла лицо рукой. Увидев, что она не собирается поворачиваться или бить меня, медленно опустила руку. Скорее всего она все еще злится. Может мне не стоило ничего говорить. Я не знала, спрашивать или нет.

— Я… Могу я… — я боялась спросить ее сейчас и все еще не была уверена, стоит ли вообще.

Миссис Хэдли повернулась на пол-оборота и ударила по пассажирскому сиденью тыльной стороной ладони.

— Говори, чёрт возьми!

Я вздрогнула от испуга. Мое тело начало дрожать, как от озноба. Горло сдавило, но если не спрошу ее об этом сейчас, она и вправду может ударить.

Мне удалось выдавить из себя слова.

— М-м-могу я… теперь называть вас мамой?

— Можешь, что? — ее голос звучал так, будто она в шоке от того, о чем я спросила. Затем она закричала так громко, что у меня заложило уши. — Ты, блядь, тупая? Нет! Ты не можешь называть меня мамой! Ты провалила все тесты. Теперь ты абсолютно бесполезна для меня!

Бесполезная?

Это был уже второй раз, когда она так говорила.

Не понимаю.

Я делала все, что требовали. Не издавала ни звука, когда кто-то причинял боль, злил или пугал. Не сопротивлялась. Она говорила мне ничего не рассказывать врачам, социальным работникам и учителям, поэтому, когда они проводили тесты, я не разговаривала с ними.

Я делала все правильно.

Так, как она учила!

У меня защемило в носу. Горло сдавило, и сиденье передо мной стало расплываться, когда слезы наполнили мои глаза.

Отдаленно я слышала, как она пыталась позвонить еще раз. Звонок раздался по всей машине.

Не плачь, не плачь, не плачь, — говорила я себе.

Они не любят, когда ты плачешь!

Взволнованный голос приемного отца раздался из динамиков машины, окружая меня.

— Что они сказали? Кто она?

— Она чертовски бесполезная! — яростно закричала миссис Хэдли. — Она провалила все тесты, которые ей давали! Все!

Я зажмурила глаза, но по моей щеке скатилась одинокая слеза. Я быстро вытерла ее рукавом рубашки, прежде чем миссис Хэдли успела это заметить.

— Что? Этого не может быть! Это уже восьмой раз! — мистер Хэдли больше не звучал взволнованно.

Он звучал расстроенно, что было нехорошо, потому что мистер Хэдли был Альфой. Социальный работник сказала мне, что все в порядке, потому что он был одним из самых слабых. Его Альфа-голос действовали не на всех.

— Ты рассказала им о звуках, которые она издавала, когда мы ее забрали? О зубах? Они их проверяли?

— Да, я