Меченый и другие рассказы - Мануэль Угарте

кепи… Четыре или пять костлявых голодных лошадей обнюхивали землю, вырывая с корнем молодые побеги. Какое-то необъяснимо торжественное уныние нависало над всей этой дикой местностью.

Сопровождающие меня сержант и четверо солдат пустили в однообразный галоп своих лошадей и скрылись за горизонтом, окутанные облаком пыли. Однако я не испытывал по этому поводу никакого волнения и нисколько не завидовал предстоящим им утомительным переходам, какие они должны были вынести еще раз, добираясь назад до гарнизона.

«Я просто должен отнестись ко всему происходящему, как к небольшому приключению, – сказал я себе. – Это новый для меня опыт, который возможно подарит мне несколько приятных впечатлений, а кроме того шесть месяцев ведь не длятся всю жизнь».

Здесь позвольте мне сделать небольшое отступление. Ночь кажется тенью кого-то, проходящего мимо; но особенно зловещей темнота была здесь, в уничтожающей пустынности равнины. Думаю, что я не солгу, если скажу, что по мере того, как мрак захватывал равнину, изменялась и сущность окружающих меня вещей. Это вызывало во мне все более и более растущее беспокойство… C первого же взгляда я отметил атмосферу дикости и безумия, царившую на этом маленьком затерянном посту, куда никогда не наведывался военный инспектор. В тот вечер только и говорили, что о хищнике, посещавшем лагерь и увеличивавшем количество жертв. Все обсуждали смерть того, кто исчез прошлой ночью, не оставив никаких следов, как и многие другие до него. Судя по разговорам, десять индейцев, мулатов или метисов, составлявших наш маленький гарнизон, были закоренелыми преступниками, которые отбывали здесь срок за свои преступления, как на каторге. На их суровых лицах искателей приключений, не отражалось ничего, кроме готовности играть как своими, так и чужими жизнями. Но один человек резко выделялся на их фоне – это был наш начальник сержант Линч. Крепкий, атлетического сложения, он, казалось, царил над всеми. Eгo сверкающие глаза пьяницы говорили о странной смеси садизма и безумия. Каждый его шаг приводил этих смуглых людей в состояние робости и повиновения. Потому что, действительно, не было ничего более внушительного, чем этот строгий и вызывающий силуэт, за которым всегда следовал Суг, негр со зверским лицом, как будто одновременно исполнявший обязанности капрала и помощника.

На следующий день сержант Линч был более пьян, чем обычно. Он выстроил нас в одну линию с карабинами на плече. Раз, два, раз, два… Мы маршировали взад и вперед под ударами сухого и резкого голоса, как под ударами бича… Раз, два, раз, два… Заметив, что один солдат действует оружием с некоторой медлительностью, начальник подошел к нему, нахмурившись.

– Это что такое?

Сдерживая стон, индеец показал страшно раздувшийся палец.

– Укус змеи? – лукаво воскликнул Линч. – Пустяки… – я тебя вылечу от него ударом сабли…

Солдат инстинктивно отшатнулся.

– Боишься? – настаивал сумасшедший с угрожающим смехом. – Сейчас увидишь… Это делается так…

И положив левую руку на столб, к которому привязывали лошадей, он отрубил один из своих пальцев одним ударом, словно разрубая орех.

– После этого, – прибавил он, – будет справедливо дать тебе полтораста ударов за трусость. И в то время, как среди общего оцепенения негр куском тряпки перевязывал рану, чтобы остановить кровотечение, я понял, какое дьявольское очарование производил на своих подчиненных этот Геркулес.

Нужно ли говорить, что, когда мы улеглись спать в открытом поле, я не смог сомкнуть глаз? Жаркой ночью, при свете костров, которые должны были воспрепятствовать приближению «тигра», казалось, блуждала вокруг звенящая тишина. Я никогда не был романтиком и всегда смеялся над обманутыми Пьеро, которые отрубают себе головы на гильотине Луны; но необъяснимое волнение сжимало мне сердце. Я не мог забыть стонов человека, которого только что наказали. И среди таких различных впечатлений небольшой пустяк неизвестно почему терзал мою память: странный взгляд сержанта Линча, который, принимая меня, только приоткрыл рот, чтобы сказать вполголоса: «Теперь нас опять тринадцать».

2

В то время, как все вокруг спало под покровом мрачной ночи, мне показалось, что в мертвых полях, в языке тени поднялся силуэт сержанта… Сначала я приписал это миражу… Наверняка начальник спал, как все, не исключая часового, охранявшего лошадей. Но видение было так ясно, что сомневаться не приходилось… Линч прошел около меня, почти задев меня, с киркой и лопатой на плече. Сначала он двигался медленно… Потом остановился, как будто поджидая кого-то… Поднялся новый силуэт… Это был негр Суг. Мне все еще до сих пор кажется, будто я вижу этих двух людей. Они осмотрелись кругом и потом пошли по направлению к маленькой группе деревьев, вырисовывавшейся вдалеке под лучами луны…

Поведение их показалось мне странным. Чем они могли заниматься в такое время? Любопытство иногда лишь личина страха. Бесшумно, как пресмыкающееся, я пополз по полю в том же самом направлении, приготовившись ко всему.

Дойдя до деревьев, Линч своей искалеченной рукой, обвязанной окровавленным платком, указал место; негр схватил один из принесенных инструментов и оба принялись рыть яму с упорным усердием людей, желающих как можно скорее окончить дело. Земля поддавалась с трудом. Несколько раз они садились, чтоб вытереть лоб и немножко передохнуть… Но передышки были чрезвычайно коротки. Со странной размеренностью продолжали они свою работу, не обмениваясь ни словом, словно делали обычное дело. Из моего скрытого убежища нельзя было различить размеров ямы, которую они рыли; но ритмичные движения двух силуэтов в темноте меня потрясли.

Когда они окончили, сержант шумно сплюнул и, наконец, пробормотал:

– Лучшего ложа быть не может, и гость будет спать отлично.

Суг наклонил голову, и оба направились к кустам терновника, откуда вытащили объемистый тюк.

Их разговор открыл мне весь ужас того, чего я не мог ясно различить.

– Никогда бы я не поверил, что хромой может быть так тяжел… – сказал Линч, опуская труп на край ямы.

– Он, должно быть, наелся земли, пока лежал в терновнике, – ответил шуткой негр. Наступило томительное молчание.

– Я не хочу, чтобы остались следы крови, – пробормотал сержант, беря горсть земли и возвращаясь по своим следам, – нужно, чтобы никто не подозревал о происшедшем.

Суг молча согласился.

И пока уничтожали пятна, они разговаривали:

– Сколько уже?

– Девять с сегодняшним.

– А мы все еще не кончили.

– Это их вина.

– Зачем они идут сюда?

– «Тигру» придется продолжать уничтожать тех, кто мешает.

– Замолчи, проклятый негр! Это вещи, о которых не следует говорить… Я хочу, чтобы все это понимали. Слышишь?..

Суг задрожал, как пес, а сержант продолжал:

– Помоги мне столкнуть тело в яму… Не так, дуралей. Разве не видишь, что так он упадет поперек?.. Тащи его за ноги… Раз… два.

Почти