Едят ли покойники торты с клубникой? - Розмари Айхингер

Раньше Северин Блум был моряком! Точнее, коком на корабле. Шаткий пол камбуза под ногами, потом снова чужие континенты. Это было до того, как он повстречал маму Эммы Лену и остался ради нее на суше, и до того, как она умерла при родах. А на кладбище он устроился работать уже позднее.

У моряка жизнь, конечно, насыщеннее, чем у могильщика. Как там говорится? Путешественникам есть что рассказать. А Северин Блум повидал немало. Он собирал истории как жемчужины и теперь одну за другой нанизывает их на нить сверкающего ожерелья в мансарде Эммы. Хоть ей уже и двенадцать, она еще не выросла из рассказов об одичавших ламах, летучих мышах-вампирах и китах величиной с их дом.

Но одними историями дело не ограничивается. Ведь могильщик был не простым матросом, а поваром, да вдобавок еще хорошим. Теперь он готовит дочери экзотические блюда: гамбо, паэлью, батат, клубни ямса, окру, джамбалайю и много чего еще. Всего и не упомнишь! Пусть, мол, Эмма попробует мир на вкус. Но Эмма вовсе не стремится все перепробовать. Особенно после того, как папа однажды поджарил на сковородке саранчу, будто это рыбные палочки. Их длинные ноги хрустели на зубах. Просто невыносимо. Чтобы помириться с Эммой, отцу пришлось испечь ей целую стопку блинов.

В целом Северин Блум – счастливый человек. Он любит свою работу. Работа у него хорошая, а умирают люди всегда, говорит он. Кто-то ведь должен их достойно похоронить. Мы ведь не в Средневековье живем, когда из-под земли прямо рядом с рынком торчали кости и полуразложившиеся останки и никого это не смущало. Так было на самом деле. Кладбища посреди города, торговые палатки, кукловоды и всякие развлечения. У Эммы есть книга на эту тему. На одном пятачке земли хоронили столько народу, что трупы не успевали разлагаться. От трупных газов над кладбищами по ночам наблюдалось фосфоресцирующее свечение. Разумеется, это нужно было прекратить: ведь люди от гнили болели. Но все-таки жалко, что кладбище у Эммы под окнами не мерцает по ночам красивыми зеленоватыми огоньками.

Помимо работы, Северин Блум любит старые фильмы ужасов, детективные романы, потрепанный атлас, корочку на свином жарком, звук, который издает крышка, когда отрываешь ее от стаканчика с пудингом, сам пудинг и в первую очередь – дочь Эмму.

«Надо уметь радоваться мелочам», – говорит он.

«Это все, конечно, хорошо! – думает Эмма. – Но крупной удаче я радовалась бы еще больше».

Чтоб ее в туалете кондрашка хватила!

Ведомство по делам молодежи – неприятная тема. И все же придется ее здесь затронуть, потому что сегодня отец Эммы, не удержавшись, снова о ней напомнил. Началось все с анонимного доноса. В нем говорилось о безответственном отношении к воспитанию детей, а еще о том, что маленьким девочкам на кладбище не место. Эмма до сих пор возмущается: она ведь уже не ребенок! Но четыре месяца назад, когда в дверь позвонили дважды – пронзительно и угрожающе, Эмма с папой еще ни о чем не подозревали. Они как раз играли на полу гостиной в «Эрудита».

Посетительница представилась Терезой Функ. Сказала, что она из ведомства по делам молодежи, но они пусть не волнуются: она просто так заглянула. Можно ей пройти ненадолго? Много времени она у них не отнимет.

Это все, конечно, вранье: эта Функ еще на добрых полчаса расположилась в кухне и хлебала чай из любимой чашки Эммы после того, как бесцеремонно осмотрела весь дом. Эмма ходила за ней по пятам, как недоверчивая старая овчарка, которая стережет стадо от злого волка. Но рычать ей было некогда: эта настыряга донимала ее бесконечными вопросами. Как будто целый день не с кем было поговорить!

– Ты счастлива? – спросила она Эмму.

До прихода этой тетки Эмма была вполне себе счастлива.

– Да! – коротко ответила Эмма, проглотив то, что вертелось у нее на языке.

– Как дела в школе?

«Не твое собачье дело!» – подумала Эмма.

– Хорошо! – произнесла она вслух, проглотив ругательство.

– А твой папа? Вы с ним хорошо ладите?

«Да чтоб ты провалилась!» – мысленно пожелала ей Эмма.

– Очень хорошо! – ответила она, снова проглотив то, что готово было сорваться с ее губ. Если так и дальше пойдет, она, чего доброго, заработает себе язву желудка!

Потом чиновница извинилась, что придется оставить их ненадолго: ей, мол, приспичило по-маленькому. От ее ядовитого хихиканья деревья, пожалуй, сбросили бы листву!

Эмма размышляла, как от нее отделаться. Столкнуть ее с лестницы – слишком уж заметно, огреть сковородкой по голове – тоже. Может, просто распахнуть дверь ванной и заорать на нее во все горло? «Социальную работницу хватил удар во время справления малой нужды!» Эмма так и видела перед собой этот заголовок, а отец успокоительно обнял дочь за плечи, и они стали ждать, когда незваная гостья сходит в туалет. Затолкать бы этой Терезе Функ в глотку пару фишек для игры «Эрудит». Ведомство по делам молодежи! Эмма знала, что́ это может означать. Либо она останется жить с отцом, либо нет. Решать ведомству. Проще не бывает. Они зависят от произвола чиновницы. Целиком и полностью!

А вот Северин Блум нисколько не нервничал – только кивал, продолжая экскурсию по дому. Тереза Функ, щебеча, семенила за ним следом, а ее светлые локоны беспокойно подпрыгивали при ходьбе. Каблуки у нее сантиметров десять высотой. И кто только придумал такие туфли? На них хоть мусор в парке накалывай. Потоптаться, пока весь каблук не заполнится, потом стряхнуть – и все.

Конечно, придраться было не к чему. У Эммы с папой дома всегда прибрано. Места ведь немного. У каждого по комнатушке, между ними – узкая ванная, небольшая гостиная, крохотная кухонька и тесная прихожая. Тому, кто привык ютиться в корабельной каюте, много места не требуется. А когда места мало, приходится поддерживать порядок, потому что иначе дома будет не повернуться. Они оба соблюдают несколько правил, и быт у них более или менее налажен.

Когда на пороге внезапно возникла Тереза Функ, на плите тушился на слабом огне куриный паприкаш по-венгерски, а Эмма пыталась заработать дополнительные очки, составляя трудное слово «диапазон». Эмма с папой лежали на полу, опершись на локти и склонившись над доской. Им было хорошо и уютно, как в старом теплом одеяле, в которое так и хочется закутаться. А потом идиллию нарушил звонок в дверь.

А что же папа? Вместо того чтобы пинком выставить эту мымру за дверь, всячески ее умасливает – вон даже чаю налил. Эмма кипя от злости поспешно ушла к себе в комнату.