Осколки Красного солнца - Владимир Устинов

– Вика, принеси, пожалуйста, свой камешек раздора, – попросил Павел Николаевич. – Ох и Шурик! Ну и Фома неверующий! Да будет тебе известно, что подделку очень легко узнать. Ну-ка, Миша, подойди ко мне! – учитель что-то шепнул ему на ухо. Миша выскользнул из класса. – Вот вам головоломка. Зная изречение Плиния Старшего, назовите способ, который поможет раскрыть подделку. Древнеримский ученый писал: «Янтарь происходит из сока особых сосен. Если его потереть, он издает запах сосны, а если зажечь, то он издает запах и треск, как все хвойные деревья».

В класс, осторожно неся стакан воды, вошел Миша.

– Ага, подоспел! Спасибо! Пока вы будете думать, покажу вам фокус! – с этими словами Павел Николаевич бросил янтарь в воду.

Как и подобает хорошему пловцу, морской самоцвет нырнул на дно, и медленно всплыл, закачался на воде.

– Ишь ты! Плавает!

– Такой бы поплавок на удочку! – мечтательно сказал кто-то.

– Не пойдет! – возразил учитель. – В пресной воде он утонет. Здесь же вода очень соленая и поэтому очень плотная, она выталкивает янтарь, как соломинку. Поддельный, пластмассовый, гораздо тяжелее, он утонет и в соленой воде. Вот мы и определили подлинность Викиного красавца. Вернемся к нашей задаче. Кто надумал? Может, ты, Шурик, хочешь нас порадовать?

– Знаю, как! Надо его зажечь и определить по запаху!

– Так весь янтарь можно спалить! – усмехнулся Сеня. – Лучше потереть о шерсть, чтоб он нагрелся. Запахнет смолой – значит настоящий.

– Очень хорошо! Ты почти эксперт, специалист по определению минералов! Нашей науке известен более точный, но зато сложный способ различать янтарь не только среди подделок, но даже среди других ископаемых смол. Самоцвет просвечивают инфракрасными лучами, и визитная карточка в виде кривых линий говорит сама за себя. Потому что каждое вещество поглощает лучи по-своему, кривизна линий не повторяется, как, скажем, и отпечатки пальцев. Это так называемая инфракрасная спектрометрия.

– От этих лучей янтарь не портится? – спросила Вика. -Они не разгонят янтарный туман внутри камешка? – Кате хотелось и не хотелось этого. – Вот бы рассеялся! Что-нибудь вдруг откроется очень необыкновенное!

– Нет, эти лучи самоцвету вреда не приносят, но и не помогут пробиться сквозь непроницаемые слои, – учитель подошел к окну.

Пожелтевшие кроны старых лип кружевной шторкой закрывали небо. Оно синело в прогалах, бездонное и беконечное. Стая гусей темной ниточкой трепетала у горизонта. Все новые и новые дали будут открываться им… Да, хорошо бы проникать сквозь покровы и преграды, которыми покрывает природа свои тайны… Павел Николаевич оглядел учеников и сказал повеселевшим голосом:

– Вот что, ребята, есть у нас возможность кое-что увидеть самим!

«Эдефор»

– А сейчас – практическое занятие. – Учитель открыл шкаф, достал большой серебристый зонт и чемодан. – Кто мне поможет? Миша и Сеня? Мы с Сеней установим излучатель, а Миша смонтирует изоляторы: надо разложить их по номерам!

Павел Николаевич закрепил ножку зонта в чугунной крестовине, нажал кнопку. Раздался легкий щелчок, и зонт покачнулся, стал раскрывать купол, сверкающий белыми искрами. На его внутренней стороне тускло замерцали медные шарики, расположенные концентрическими кругами. По краям зонта повисла бахрома из тонкой медной проволоки. Ее рисунок очень походил на дуги магнитных силовых линий. Под зонтом Миша укладывал белые кафельные плиты-изоляторы.

Это, – учитель поправил бахрому зонта, – подарок моего друга, большого ученого и фантазера. Я пользуюсь установкой, когда мне нужно детально рассмотреть небольшую вещь. Сегодня мы будем разглядывать Викин янтарь, – Павел Николаевич положил его под зонт, накрыл кружком из полиэтилена с привязанной ниткой.

– А куда мы будем смотреть? – спросила Вика. – Где тут глазок или окошечко?

– Перед вами не электронный микроскоп! Это «эдефор» – электронный трансформатор роста: он уменьшает человека до размеров пылинки.

– Р-раз – и ты лилипутик! – воскликнула Катя.

– Именно так! – кивнул учитель. – Собирайтесь вокруг меня, только поплотнее, и мы начнем трансформироваться!

– А потом мы снова станем большими? – Катя с опаской смотрела на установку. – До кнопок-то будет далеко.

– Ну-у, это совсем простое дело! – Павел Николаевич покрутил маленький штурвал, и в зеленом кружке замелькали цифры —5… 8… 15. – Думаю, четверти часа нам хватит? – И щелкнул тумблером.

Послышалось негромкое гудение. На медных шариках заплясали разноцветные искры, проволочная бахрома засветилась соломенно-голубым светом. Вика прижалась к подруге, прошептала: «Ну как тебе?» – «Ничего пока!» – ответила Катя.

Раздался мелодичный звон, и все вокруг пришло в движение. Купол зонта, стены, потолок шевельнулись, поползли вверх, вниз, в стороны, увеличиваясь с каждой секундой. Катя с удивлением посмотрела на Вику: Вика все дальше и дальше «отъезжала» от нее, словно на эскалаторе. Под ногами растекалась во все стороны блестящая гладь кафеля.

– Быстро подходите к янтарю! – проговорил Павел Николаевич. – Иначе нас так рассеет, что за день не соберемся!

Но Катя не могла пошевелиться. Такое ощущение бывает во сне, когда летишь в бездонную пропасть и не можешь ни вздохнуть, ни крикнуть. И вдруг стало легко, Катя вздохнула всей грудью.

– Сюда, ко мне! – откуда-то издалека кричал Павел Николаевич.

Катя огляделась, увидела Вику, учителя, ребят, рассеянных по белоснежному волнистому полю, крикнула Вике «Догоняй!» и пустилась бежать к янтарной горе. Ее обогнал Миша, потом Сеня.

Ребята по команде учителя взялись за толстую веревку, дернули, но круг-изолятор стал слишком тяжелым. Подбежали Катя, Вика, еще несколько девочек, и круг, наконец, пополз вниз.

Вот и справились! А теперь вперед, на штурм янтарной горы!

Ребята приблизились к прозрачной стене, отвесно уходившей вверх. Прижав носы к полированной тверди, разглядывали неведомую «землю». Широко расстилались пустынные просторы, освещенные густым солнечным светом. Сверкали рубиновым и желтым огнем округлые валуны. Справа густо переплетались волокна тумана, между «небом» и «землей» повис черный ствол могучего дерева.

– До чего же красиво! – ахнула Вика.

Тут вещи очень интересные и разглядывать их можно часами! – подхватил учитель. – Взгляните, какие глубокие и густые царапины покрывают эту стену. Это следы полировки, следы войлочного диска. Вот они, правильные концентрические круги! То, что человек видит зеркально сияющим, на самом деле изрезано ущельями и пиками. Причина – в молекулярном строении любого вещества.

– А почему янтарь в одном месте прозрачный, а в другом мутный, туманный? – спросила Вика.

– Вглядитесь попристальнее – из чего состоит туман? – Это же маленькие шарики прилепились друг к дружке! Много- премного шариков! – воскликнула Вика.

– Вот, вот мельчайшие пузырьки газа и пустотки! Они-то и окрашивают янтарь в желтый матовый тон, образуют туманные дымки и тучки.

– Но ведь воздух и эти пузырьки, – Сеня кивнул в сторону стены, – совсем прозрачны!

– Суть дела такова – прозрачен один, два пузырька, но скажи мне, что там, за этими прозрачными шариками? Не видно? Трудно увидеть – их скопилось в этой туманности немало: шестьсот пустоток и пузырьков на одном квадратном миллиметре. Вспомните, как закипает вода в чайнике. Перед закипанием вода мутнеет. Потому что в ней образуются и всплывают тысячи пузырьков газа. То же самое и в тумане. Одна, другая совершенно прозрачные капельки-невидимки собираются вместе, и вот уже парок стелется над землей. Дело в том, что капельки воды или пузырьки воздуха, как маленькие линзы, рассеивают свет во все стороны. Такая же картина и в янтаре. В костяном, совсем непрозрачном, таких газовых пузырьков девятьсот с лишним тысяч на один квадратный миллиметр!

– Целый миллион! – взглянув на Вику, сказала Катя. – Настоящая муть из прозрачных шариков!

– Кстати, не жаловали мутный янтарь и древние римляне, – продолжил свой рассказ Павел Николаевич. – По словам Плиния Старшего, они использовали его для курений, то есть сжигали в храмах перед алтарями. Ценился у них янтарь прозрачный, гранатовых и золотистых тонов. Видимо, им тоже хотелось видеть его насквозь. В Риме из лучистого самоцвета делали украшения для женщин, статуэтки, флаконы для духов, снадобий, мазей. Ну, а в наши дни художники успешно используют весь янтарь. Поэтому, Шурик, отличаются бусы твоей бабушки от Викиного янтаря.

Пока учитель рассказывал, Сеня с трудом взобрался на гладкий каплевидный бугорочек. Но тут он качнулся и поехал вниз.

– И здесь забаву нашел! – развел руками Павел Николаевич. – Уж с вами не заскучаешь!

– Сюда! Сюда! – откуда-то сверху позвал Миша. – Пещеру отыскал!